Жила-была в одной далёкой местности семья. Семья птичек. Он и она. Разумеется, однажды они решили обзавестись потомством. Так почти все однажды решают. Так в уютном семейном гнёздышке появилось три яйца. Два были похожи, одно на другое, а вот третье оказалось каким-то не таким. Но мама и папа всех троих уже любили. Одинаково.
Пришло время и из яиц появились прелестные птенчики. Двое были одинаковыми, почти как две капли воды. Они были покрыты мягким пухом и смотрели на мир удивлёнными глазами. Третий был какой-то не такой. Так бывает. Он был почти голым – без пушка или намёка на перья, а ещё он всё никак не мог открыть глаза. Так тоже бывает. Этот малыш постоянно мёрз, всем своим крохотным тельцем трясясь от холода, поэтому маме с папой приходилось постоянно держать его под крылом, согревая своим теплом.
Родители заботились о своих малышах одинаково. Они носили им еду, рассказывали сказки, пели колыбельные… Вскоре двое птенцов стали выходить из гнезда и даже пытались изучать окрестности. Третий малыш всё ещё не мог без мамы и папы. Да, случается так, что некоторым требуется чуточку больше заботы, тепла и внимания. И о нём продолжали бережно и с любовью заботиться.
Другие птицы, обитавшие по соседству, поначалу были слишком заняты друг другом и своими собственными детьми, но постепенно стали общаться с соседями, в том числе и с парой наших пташек. Так всегда случается, что когда потомство подрастает, у родителей находится всё больше времени на общение.
Первое время никто из пернатых соседей не обращал внимания на странного птенца. Потом к нему стали приглядываться чуть повнимательнее. Уж слишком он был другой. Не такой. Затем об этом стали даже говорить родителям. Да-да, так частенько и происходит, что некоторые очень любят давать советы. Возможно, это даёт им возможность ощутить себя чуточку более умными или правильными. А может быть, они просто хотят помочь. Кто знает?
— Ах, какие у вас прелестные детишки, — говорили одни, — вот только нормально ли это, чтобы в таком возрасте всё ещё сидеть в гнезде под маминым крылом? Ужель, вы так и собираетесь всю жизнь вот так? Держать его, такого взрослого, возле себя?
— Вы, конечно, большие молодцы, — подхватывали другие, — но, возможно, лучше бы его не мучить? Видите же, как он слаб? Вряд ли выживет. Стоит ли растягивать мучения?
— Ой, как мы вам сочувствуем, — продолжали третьи, думая про себя о том, какое же это счастье, то такой малыш вылупился не у них, — мы бы так не смогли. И как вы только справляетесь?
Мама и папа старались не обращать внимания на слова. Они просто продолжали заботиться обо всех детях. Заботиться и любить.
А птенец, меж тем, подрастал. Сначала он научился не бояться солнечного света. Спустя какое-то время у него появилось неплохое оперение, а после он, вслед за своими братьями, стал выбираться из гнезда. Родители очень им гордились. И даже соседи на время прекратили обсуждать малыша.
Но вот пришло время учиться летать. У этих птиц была настоящая школа, где собиралось всё подросшее потомство, чтобы освоить искусство полёта. В неё принимали всех, кто успел дорасти до нужного возраста. Взяли в неё и нашего птенца.
В каждой школе есть свои отличники и свои отстающие. Так же и в птичьей школе. Но рано или поздно летать начинают даже самые двоечники. По крайней мере, это всегда случалось раньше. Случалось до появления в школе странного и не такого, как все, ученика.
Сначала его пытались учить, как всех. Потом – по отдельному, индивидуальному подходу. Затем учителя вынесли однозначный вердикт: «Он никогда не полетит». Понять и принять такое было сложно. Это было почти невозможно. Это оказалось слишком сложным испытанием для всей семьи. Было даже труднее, чем в первые дни. Тогда была надежда. Не было этого страшного слова. Слова «никогда». Слова, от которого так и веет безысходностью. Безысходностью и отчаянием.
Со временем родители смирились. Они приняли всё. Как данность, которую невозможно изменить. Они просто продолжали его любить. Даже таким. А как иначе? Ведь это их сын.
И только птенец не мог смириться. Он всем своим существом отчаянно хотел ощутить то, что ему не дано. Ощутить потоки воздуха, встречный ветер, что-то, что не даст никогда упасть. Он умолял родителей не забирать его из школы, он просил, чтобы они сами занялись его обучением. Родители боялись. Боялись навредить сыну. Что, если во время одного из уроков он разобьётся? Как тогда ни будут жить?
Помогли братья. Это у взрослых слишком много больших страхов и мелких опасений. У детей этого меньше. Они уговорили отца продолжить учить брата. Мама, конечно же, была против. Мамы, они такие. Ведь каждый малыш для мамы – это частичка её самой. Что бы ни происходило с ним, почувствует и она. Но потом поняла и она.
Что только ни делал отец, чтобы помочь сыну. Братья тоже не оставались в стороне. Наш птенец старался изо всех сил, но так и не мог взлететь. Всё было бесполезно. И от этого всем становилось грустно. Конечно, их было пятеро. Впятером легче пережить любые невзгоды. Но иногда очень хотелось погрустить.
А потом прилетел он. Ветер перемен. Он часто залетает из своей сказки в какие-нибудь другие. Возможно, он делает это по ошибке. Или же заглядывает в гости специально. Кто знает? Так или иначе, а ветер принёс с собой перемены. Для всех. У кого-то он почти разрушил гнездо, дав возможность построить новое, лучше и просторнее. Кому-то он подбросил порцию веток, которых не хватало для расширения гнезда. Кто-то повредил крыло и смог на время осесть в гнезде и насладиться заботой со стороны своего семейства. Перемены пришли к каждому. А к гнезду наших птичек прилетел воздушный шарик.
Шарик зацепился за одну из соседних веток и завис в воздухе. Пару дней он так и висел над птичьим домом. Больше всех шар заинтересовал не умеющего летать птенца. «Какой он красивый. Жёлтый, почти как солнце, которое просвечивает сквозь него. Лёгкий. И он умеет летать. Даже он умеет», — так думал птенец. Он стал разговаривать с шариком. Наверное, это глупо, но так ему было легче. Становилось не так грустно, не так тоскливо и не так одиноко. Иногда он дёргал воздушный шар за привязанную к нему верёвку и любовался тем, как тот, опускаясь на несколько секунд, снова стремится взлететь. Ах, как бы он сам тоже хотел взлететь!
Однажды птенец подумал о том, что шарику должно быть очень тоскливо вот так висеть в воздухе, не имея возможности улететь. Он ведь лучше всех понимал, каково это – не мочь лететь. Птенец думал об этом несколько дней. Ему очень хотелось подарить такому прекрасному, такому чудесному шарику то, чего не было у него самого. Эту самую возможность. Возможность взмыть вверх. В небо. Но с шариком было так хорошо. Он скрашивал жизнь, заставлял чаще улыбаться… Даже родители с братьями это заметили. Как же быть?
Однажды он, всё-таки, решился. Это было сложно, но он решил отпустить свой шарик. Нельзя не лететь, если ты можешь лететь. Он стал распутывать верёвочку, которая держала шар рядом с гнездом. И в тот самый момент, когда он закончил с этим, произошло чудо. Да-да, самое настоящее. Мы же в сказке. Шарик взмыл вверх. Но вместе с ним поднялся в небо и наш не умеющий летать птенец. Ведь он не успел раскрыть клюв и отпустить верёвочку.
С того дня вся жизнь птенца изменилась. И всё благодаря волшебному шару. Это было прекрасно. Он мог. Он, наконец-то мог летать. Непередаваемо. Чудесно. Волшебно. Со стороны это выглядело странно, нелепо и даже смешно. Но птенец был счастлив. А разве можно, когда ты счастлив, думать о том, как оно выглядит со стороны? Конечно же, нет.
Каждое утро птенец просыпался, улыбаясь. Он начинал каждый новый день в предвкушении нового полёта. И он летел. Братья или родители следили за тем, чтобы шар не поднимался слишком высоко. Они старались быть поблизости и своими крыльями спускали шарик пониже, если тот слишком скоро устремлялся вверх. Птенец даже стал размахивать крыльями, представляя, что летит не только благодаря волшебному шару, но и за счёт собственных усилий. Он же, как-никак, птица.
Всё было хорошо. В птичьей семье царило счастье. Вот только птенец продолжал думать о том, что он так и не дал лететь дальше такому прекрасному шарику, подарившему ему самому ощущение полёта. Наш птенец видел, что без него шар взлетел бы гораздо выше и смог бы улететь гораздо дальше. Но как? Как можно было согласиться на это теперь, когда уже летал, летал только благодаря шарику? Невозможно.
«Невозможно». Страшное слово. Слово для страшных сказок. Ведь наша с вами сказка не такая. Она добрая. Ведь, согласно законам сказочного жанра, обязателен счастливый финал. Разве не так? Что ж, поживём – увидим. Нет. Не так. Почитаем – увидим. Так.
Птенец продолжал летать. Вот так. Держась за тоненькую верёвочку. Ещё он продолжал думать. О шарике. О том, что держит его на привязи, не даёт улететь. Несколько раз он был почти готов. Но так и не решался. Раньше, до шарика, наш птенец не подозревал о том, какое это счастье – летать. Он просто не мог. Да, от этого порой было тоскливо. Но это же невозможно сравнить с тем, чтобы не иметь возможности летать, уже познав эту радость полётов. Опять это «невозможно». Да сколько их можно-то на одну сказку?! Теперь, когда он знал, остаться без волшебного шара, а вместе с ним и без неба – равносильно смерти. По крайней мере, именно так чувствовал наш птенец.
Дни шли. Птенец снова становился грустным и унылым. Где-то внутри его всё ещё согревало счастье полётов, но оно омрачалось размышлениями о шарике. А шарик, казалось, и не был против, чтобы вот так оставаться привязанным.
Наконец, он решился. Отпустить. Отвязать и отпустить свой волшебный, свой солнечный шарик. Н напоследок он хотел ещё раз полетать. В последний раз. Сперва он даже думал улететь вместе с шаром, но это было бы невозможно. Дело в том, что наш птенец уже довольно подрос, поэтому шарик уже с трудом держал его. Вдвоём они бы не улетели далеко. Птенец решил взлететь вместе с шаром, а потом отпустить. В полёте. В небе. Там, где он будет счастлив. Да, так бывает. Некоторым порой кажется, что лучше получить хоть несколько мгновений настоящего, концентрированного счастья, за которым последует неотвратимое падение вниз, вместо того, чтобы продолжать жить среди серых будней, ощущая себя не таким, как все. Кто может точно ответить, ошибаются ли эти чудаки?
И они полетели. Вверх. Вдвоём. Было здорово. И страшно. И радостно. Было немножечко больно там, где-то в груди, где билось крохотное птичье сердце. Так прошёл весь день. В небе. В полёте. В счастье. Приближался вечер. Пора. Но как? Может, ещё не время? Ещё чуть-чуть, самую малость. Теперь пора.
И он отпустил. Раскрыл клюв и выпустил ту верёвочку, которая держала и не давала упасть вниз. Шарик тотчас взметнулся ввысь, куда-то за облака, покружив, будто прощаясь, над поляной, где жили птички.
А он, птенец, полетел. Но не вниз. Он полетел дальше. Никакого волшебства. Просто он вырос. Просто, каждый день летая вместе с солнечным шариком, он научился летать сам, но не знал об этом. Он летал всю ночь. Он скучал. По солнечному, по такому прекрасному и такому волшебному шарику. Он был очень рад, что теперь умеет летать сам, но без шарика было чуточку одиноко. Утром он вернулся в гнездо. Там ждали. Там была взволнованная мама, негодующий от его поступка отец и счастливые и радующиеся его успеху братья.
Теперь птенец каждый день летал. Сам. Ещё какое время он тосковал о шарике. Но, когда он стал таким, как все, способным летать, к нему стали тянуться другие птицы. Он стал летать даже лучше всех, ведь он вырос гораздо более крупным, да и крылья его были больше и сильнее. (Никакого волшебства, просто третье яйцо в гнезде попало в него случайно. Так иногда случается). Все теперь хотели летать вместе с ним. В его компании. И вот уже он, подросший окончательно птенец, учил летать других. Нет, он так и не забыл шарик. А разве можно забыть друга? Тем более, такого прекрасного друга. Друга, научившего летать. Друга, подарившего счастье. Иногда он даже грустил, вспоминая о шарике и скучая. Но это было уже не больно. Это было уже по-другому.
А шарик? Шарик улетел далеко-далеко. В другую сказку. Кто знает, возможно там он тоже сделает кого-то счастливым? Конечно, сделает.
Мораль? Мораль в сказках – не главное. Но можете поискать. Если хотите, разумеется.
