Автор: Елена Саммонен
Читайте в журнале Покет-Бук Пролог, Главу 1, Главу 2, Главу 3, Главу 4, Главу 5, Главу 6, Главу 7, Главу 8, Главу 9, Главу 10, Главу 11, Главу 12, Главу 13, Главу 14, Главу 15, Главу 16, Главу 17, Главу 18, Главу 19, Главу 20, Главу 21, Главу 22, Главу 23, Главу 24, Главу 25, Главу 26, Главу 27, Главу 28, Главу 29, Глава 30, Главу 31 романа "Мистерия иллюзий"
Глава 32
Незримая защита
Близилась полночь. Холодная луна своим мертвенно-бледным светом освещала землю, утопающую в реках крови. По черному, как смоль, небосводу, плыли куда-то в бесконечность темно-синие, цвета индиго, обрывки облаков. И звезды – души павших на поле боя, меркли, расплываясь в серой дымке ночного тумана…
Сегодня ночью опять было неспокойно. У линии фронта разрывались с душераздирающим «фах» снаряды, и винтовки стучали своей нескончаемой очередью. Были слышны крики раненых и ожесточенные вопли рвущихся в атаку. И зарево огня, сияние которого было видно за много миль…
В половине двенадцатого ночи уже спала вся семья Ярвиненов, а так же их слуги. Элиас, простившись около получаса назад с Лилией, в которой нашел родственную душу, уже дремал в своей постели. Кертту в это время засыпала, вспоминая о своем муже, который воюет сейчас где-то далеко. Артур, который лег еще два часа назад, давно спал, а Эйно и Пертту, выспавшиеся утром, обсуждали секрет фокуса, который был сегодня раскрыт для них Йоханнесом.
Последний впервые за два года крепко спал. Сегодня они с Элиасом, изучая подземные коммуникации имения Логана, набрели на погреб, где хранилось вино. Оно было очень даже неплохим – самое молодое тридцатилетней выдержки, привезенное из Прованса. «Да, хорошо жили предки этого пианиста», – заключил господин Эллиот, которого братья пригласили на вечерние посиделки после занятий с детьми. Англичанин называл это либеральное отношение к слугам «финской демократией», которая приравнивала слугу и хозяина друг к другу. Бывший лорд, направляясь однажды вместе с семьей к дому фокусника, чтобы стать его прислугой, был готов провалиться сквозь землю, осознавая то, как низко он пал, чтобы прислуживать простолюдину, выбившемуся в люди. Но после того как Ярвинены выделили каждому из членов его семьи по комнате со всеми удобствами и обеспечили им все условия для работы, после того, как Элиас угощал его вином и сигаретами, при этом осведомляясь о его самочувствии, сэр Эллиот вновь почувствовал себя лордом. «Война скоро закончится, я отстрою заново наше имение… – успокаивал он себя. – А сейчас просто представим, что мы в гостях у старины Левиадока, лорда Дангариса…»
Сегодня, захмелев, но не лишившись рассудка, Йоханнес устроился в своей мягкой постели, не снимая одежд. Он, лишь успев накрыться одеялом, потерял всю ориентацию в происходящем, окунувшись в мир сладких грез. Сквозь тьму небытия, куда на время уходит любой спящий, в его сознание ворвался яркий эпизод прошлого. Йоханнесу снился Ювяскюля, город на двух озерах, и дом Князевых. Там и развивался сюжет его сна, которому суждено было стать вещим. Ему снилось, что он бродил по пустому дому, жители которого куда-то ушли на неопределенное время. Йоханнес забрел в одну из комнат и с удивлением обнаружил там Жанну! Она была такой же юной и прекрасной, какой была в тот день, когда он впервые признался ей в своих чувствах. Девушка примеряла свои бусы кораллового цвета и с не наигранной грацией заключала свои прелестные ручки в бархат перчаток. Жанна, увидев в отражении зеркала Йоханнеса, обернулась и радостно воскликнула: «Ландыш, ты здесь! О, как же я давно мечтала повидаться с тобой! Я, вообще-то, вижу тебя каждый божий день, но не так уж и часто могу побыть с тобой наедине. Позволь, я прикоснусь к тебе!»
В мире грез Йоханнес был счастлив. Та, которой ему так не хватало, была рядом. Она самозабвенно бросалась к нему в объятия, и он мог ощутить ее тепло, такое трепетно-живое и восхитительно-нежное. Никто не мог нарушить сладости их любви, и они не боялись разоблачения. Казалось, что и не было того страшного вечера в декабре, который стал кодой их счастья и прелюдией его одиночества. В ночи, будто наяву, звучал ее заливистый смех и Йоханнес ощущал аромат ее любимых духов…
– Прости, что долго не давала знать о себе, Йоханнес, – говорила Жанна, играя со светлым локоном его волос. – Просто не могу разорваться. Приходиться ходить за твоим растяпой –братом, который выскакивает из окопа, когда над головой свищут пули. Ох, Ильмари, как всегда в своем стиле. Ты, надеюсь, не ревнуешь? Поверь мне, я просто не хочу, чтобы он погиб, ведь больно будет тебе.
– Я скучаю по тебе, любовь моя, – говорил Йоханнес, не осознавая, что это всего-лишь сон, иллюзия, греза…
– Я тоже, – призналась Жанна. – Однажды мы обретем счастье на века, но это будет не сейчас. Я знаю, кем мы были в прошлой жизни и кем станем в будущей. И ты узнаешь. А теперь я заклинаю тебя, уходи. Иначе все мы воссоединимся в единую семью прямо сегодня ночью. Железная птица уже летит, и смертоносное перо упадет рядом. Бегите, прячьтесь там, где находят покой после смерти. Иначе сами обретете покой. Артурри пусть ничего не боится, я рядом. Беги!
На этом его сон оборвался, и Йоханнес, едва осознав, что произошло, гонимый неведомой силой, выскочил из своей спальни и ворвался в комнату Артура.
– Просыпайся, сын! Не время спать! Да брось ты эту собаку! – воскликнул Йоханнес, укутывая сонного ребенка в одеяло. Артур, вцепившись в игрушку, так и не оставил ее.
– Что, отец? – проговорил мальчик.
– Ничего, не надо слов! – нервно произнес Йоханнес, уводя его из комнаты.
Уже через две минуты на ноги был поставлен весь дом. Испуганные Эллиоты выходили из своих спален, совершенно не понимая, что случилось.
– Что за движение? К чему такая спешка? – размеренно говорила сонная Адели, пряча свой нос за шерстью пледа.
– Вот так же все суетились, когда нас в двенадцатом году эвакуировали с тонувшего лайнера, – проговорил Алвар. – Чудом тогда живы остались.
– И сейчас случится чудо, если вы послушаете меня и спуститесь в подвал, – вскричал Йоханнес. – Хватит болтовни! Все за мной! Где еще двое мальчишек, черт возьми?!
– Они с Кертту уже убежали в подвал, – сообщил Элиас. – С тех пор, как ты полгода назад напророчил ей падение с лестницы и перелом руки, она верит каждому твоему слову и побаивается тебя. Как это у тебя получается?
– Не знаю, – на ходу прокричал Йоханнес.
Едва они спустились на семь ярдов под землю и зажгли лампу, как раздался мощный взрыв, и железные стены погреба загудели. Казалось, что стонала сама земля, а мир сотрясся. Испуганные дети прижались к своим родителям и разразились рыданиями. Мужчины побледнели, а чувствительная Николь едва не потеряла сознание. Благо, Лилия дала ей крепкую пощечину и она пришла в себя. Йоханнес лишь тихо произнес: «Спасибо, Жанна…»
– Что это было?! – прошептала Николь, прикрывая свое уродство на шее платком.
– Удар немецкого цеппелина, – совершенно спокойно проговорил Йоханнес, тем самым испугав свое окружение еще сильнее. – Далеко он залетел… Ни разу еще не ударяли по этим местам.
– А теперь скажите, мой юный пророк, как вы могли знать об авиа налете за пятнадцать минут до него? – господин Эллиот, стерев грань между слугой и хозяином, обращался к Йоханнесу, как к мальчику.
Йоханнесу такое обращение польстило. Действительно приятно, когда в двадцать шесть лет ты выглядишь на восемнадцать. В самый первый день своего пребывания в семье Ярвиненов, этот англичанин принял Артура за его младшего брата. Йоханнес уже собрался обижаться на дерзость и лесть, но, узрив его неподдельное удивление от услышанной правды и, заметив, как пунцовые розы вспыхнули на его щеках, Йоханнес постарался добродушно улыбнуться и отшутиться, слукавив потехи ради: «Мне до сих пор вино не продают без Элиаса, да и Артур слабо верит в то, что у него нет старшего брата».
Но сейчас, в отличиие от того суетного дня, отягощенного знакомствами и конфузом от господина Эллиота, было совсем не весело. Элиас испуганно смотрел на брата, который уберег их от смерти. Как он смог предвидеть эту смертельную угрозу? Почему полчаса назад Йоханнес, вместо того, чтобы спать, не подозревая о фатальном подарке судьбы, вскочил с постели и поднял на ноги весь дом? И как ему удалось однажды предсказать падение с лестницы Кертту за день до происшествия? Элиас вспомнил, как давно, еще когда была жива Жанна, Йоханнес, как бы между прочим, сказал, что через четыре года у него родится дочь. Но это было три года назад… То есть, через год он станет отцом и мужем? Забавно. Особенно когда тебе не с кем создавать семью. «Он однозначно колдун», – пронеслась в голове Элиаса неожиданная мысль.
В этот момент на железной стене, освещенной тусклым огоньком лампы, отпечаталась тень. Николь прошептала: «Кошка! Что здесь делает кошка?!»
– Какая еще кошка?! – воскликнул Элиас, но, увидев, как животное угольно-черного окраса приближается к ним, замолчал.
Кошка приблизилась к Йоханнесу и стала тереться о его ноги, оставляя шерсть на черной материи брюк. Так же бесцеремонно она уселась на скамью между ним и Артуром. Черное существо, этот вестник ночи, стало лизать руки Йоханнесу, после чего кошка, издав ласковое «мяу», ступила на колени Артура, и, свернувшись, задремала.
– Я вспомнила одну вещь из творчества Эдгара По… – произнесла в суеверном ужасе Лилия, –Там призрак черного кота преследовал хозяина… Мне страшно.
– Надо прогнать ее! – воскликнул Элиас. – Война ведь кругом, кто ее знает… Может, она заражена? Не помните разве, как в апреле германцы травили газом наших союзников на реке Ипр? Может и ее к нам подослали, чтобы мы потом умерли вместе с ней?
– Если бы она была заражена, то у нее не было бы такой густой шерсти, – мудро заметила госпожа Эллиот.
А Йоханнес уже все знал. Нет, этот подвал закрыт со всех сторон и ни одно живое существо, кроме спасающихся людей и полчища крыс, не может пробраться сюда. Он вспомнил фразу Жанны из его сна: «Артурри пусть ничего не боится – я рядом». Так значит, это она… Как все это похоже на мракобесие, в которое Йоханнес никогда не верил. Но, похоже, жизнь после смерти действительно существует. И даже смерть не смогла разлучить их… Им суждено быть вечным продолжением друг друга.
Около суток Ярвинены и Эллиоты провели под землей. Уже в сумерках следующего вечера было решено выйти наружу через запасной люк, что располагался не в доме, а во дворе, прямо в саду. «Опасно выходить через люк, что в доме! – воскликнул Йоханнес, убеждая Элиаса в его неправоте. – Может, уже и дома-то нет! Ты сейчас откроешь его, и тебя засыплет! Ты этого хочешь?!» И Йоханнес снова напророчил беду. Дома и в самом деле не было. Лишь увидев сияние звезд на небе, Йоханнес и все, кто был с ним рядом, могли наблюдать дымящиеся руины вокруг огромного разорвавшегося снаряда. Удивительно, что в том импровизированном бункере их не убило взрывной волной.
– Поздравляю, господа Эллиоты, – заключил Йоханнес. – Мы едем в Лиственную пустошь – вы увидите новые для вас места, если наш родительский дом еще цел…
Глава 33
Родные земли
…Цокот копыт и тревожный стук железных колес раздавался на въезде в город Грин-Хилл. Уже третьи сутки Ярвинены и Эллиоты были в пути. Сейчас, в следствии сражений у Дрим-Тауна, железнодорожное сообщение было очень затруднено, и они просто не могли купить билет и уехать. Да и купить его было не на что – все деньги и документы были оставлены в разрушенном доме Логана. Йоханнес, этот запасливый господин, всегда носил во внутреннем кармане плаща кожаный мешочек с монетами, но они могли быть потрачены лишь на баночку козьего молока для Артура. В эти дни в Грин-Хилле было относительно спокойно – сражения за деревеньку Литтон, что раскинулась на окраине, прекратились благодаря временному перемирию. Трудно было ехать мимо Литлфорда – там от огня на окраинах, казалось, горело само небо. А Грин-Хилл встретил их совершенно спокойно и даже тепло; там на главной площади было какое-то торжество и люди, пропивая последние деньги, пускались в пляс под заводные звуки английского рожка. Мандолина вносила свои романтические нотки в музыку ,и гудел какой-то непонятный, но, скорее всего, ирландский народный инструмент. Был накрыт большой стол, но еда на нем была скудная – сухой барашек, куриные ножки, которые дают лишь кошкам, мелкая рыба… И три кастрюли с домашним вином из кислых яблок. Оказалось, что здесь отмечали День города. Ярвинены проезжали мимо, и на пути их встала веселая троица: красивая рыжеволосая женщина, господин в гетрах – видимо, ее муж, и еще одна дама.
– Вы, я вижу, не из этих мест? – доброжелательно заговорила рыжая леди. – Путникам здесь рады. Вы, вероятно, голодны? Быть может, пройдете к столу?
Гордый Йоханнес, не терпящий подачек и рассматривающий любое проявление доброты как попытку унижения, долго отказывался от ее предложения, но голодный Элиас уговорил его принять их приглашение. Вдоволь наевшись и слегка захмелев от вина, братья со своей многочисленной семьей и прислугой уже собирались продолжить путь, но один юноша, проходивший мимо, воскликнул: «Боже мой! Либо мои глаза мне врут, либо это и в самом деле братья Ярвинены! С ума сойти! Раньше их лица не сходили с афиш!»
– Да нет, это не они, – проговорила зрелая дама, сидевшая рядом с музыкантами. – Иначе где же третий?
– Ильмари воюет где-то в Скарборо, – ответил Элиас. – Сейчас нас только двое.
– Фокус! – восклицали юные девицы, встав в полукруг рядом с ними. – Мы требуем от вас фокусов! Покажите чудо!
Йоханнес и Элиас растерялись – они были совершенно не готовы к внезапно наметившемуся шоу.
– Одно мгновенье – я сейчас вернусь, – проговорил Йоханнес и отошел к кибитке.
Там он разбудил Лилию и шепнул ей: «Что у тебя сегодня под юбкой? Шерстяные или шелковые чулки?»
– Конечно же шерстяные, мой господин. Зима все-таки…– проговорила девушка, едва приоткрыв глаза. – А зачем вам?
– Не важно, – ответил он, немного расстроившись. – А есть что-нибудь шелковое?
– Нити только, которыми я летом зашиваю шелковые чулки. Они были у меня в кармане платья, когда я убегала в подвал. Не знаю, как там оказались эти нитки.
– Дай пожалуйста, очень надо,– попросил Йоханнес.
Лилия отдала ему нити и он, накинув на пуговицу рукава плаща и на свой палец прозрачную нить, вернулся к публике, жаждущей зрелищ.
– У кого-нибудь есть колода карт? – спросил Йоханнес, обратившись к людям.
Четверо парней, играющих в это время в бридж, заинтересованные предстоящим зрелищем, сложили карты и отдали их Йоханнесу.
– Вы верите в то, что моя левая рука – магнитная? – спросил Йоханнес толпу зевак.
Все отрицательно покачали головами.
– Зря вы ему не верите, – усмехнулся Элиас. – Он сейчас вам докажет, что вы заблуждаетесь.
Йоханнес, усевшись за стол и собрав вокруг него кучу народу, стал подсовывать под свою ладонь, слегка прижалую к столу, карты – одну, вторую, третью… И вот уже под его рукой был целый веер. Медленно поднимая ладонь, а вместе с ней – и карты, чудесным образом прилипшие к ладони, Йоханнес разводил пальцы, но карты не падали! Он слышал пораженные возгласы и восхищенные перешептывания. Йоханес встал, прошел мимо удивленных зрителей, затем, вернувшись к столу, резко ударил по нему и карты рассыпались.
– Здесь наверное, точно есть какой-то секрет! – воскликнул тот юноша, что узнал их полчаса назад.
– Конечно есть, – согласился Йоханнес. – Но это – тайна для посвященных.
– А вы нас посвятите? – кокетливо проговорила красивая девушка, подошедшая к нему.
– Боюсь, что я не располагаю такими полномочиями, – проговорил Йоханнес и вскоре ушел в кибитку, оставив брата в этой веселой компании.
Он устроился под войлочным куполом самодельной кибитки. Под ним был мешок, набитый прошлогодним сеном, а укрыться пришлось старым покрывалом, которое нашлось в уцелевшей конюшне Логана. Старые Викинг, Феникс и Штиль, оставшиеся в живых после страшной бомбардировки, которая не коснулась их стойла, спали, склонив головы. Артур, сжимая в руках игрушечного щенка, связанного еще Жанной, спал, прижавшись к Лилии. Йоханнес лег так, чтобы его сын был между ним и своей няней – так ему будет теплее. Эйно и Пертту грелись рядом с матерью, а Эллиоты, сбившись в кучу, спали прямо сидя.
Очнулись все в полдень – невиданная роскошь, проспать двенадцать часов! В это время Элиас, не спавший всю ночь, уверенно держался за поводья и вел коней в сторону Нью-Роута.
– Сейчас сделаем остановку и позавтракаем – мне в дорогу дали целый пакет еды! – радостно сообщил Элиас.
– Там все тихо? Не стреляют? – осторожно спросила Кертту, высунувшись из кибитки.
– Пока, вроде бы, ничего не слышал, – ответил Элиас и остановил коней.
Лиственной пустоши они достигли спустя пару часов. Оставив коней в стойле, Ярвинены и их слуги направились в сторону дома. У крыльца их встречала совсем тощая собака – еще щенком ее много лет назад принесла в дом покойная Маритта. В спешке покидая родные места, братья забыли о ней, оставив ее на произвол судьбы. Но животное, отказываясь умирать, приспособилось и к голоду, и к холоду. Собака кормилась, бегая в соседнюю деревню, но непременно возвращалась туда, где жили раньше ее хозяева. Элиасу стало жаль питомицу и он впустил ее в дом, где в дальнейшем собака была вымыта, накормлена, а потом и вылечена. Артур, проспавший всю ночь и все утро, продолжал ловить сны в бывшей комнате Ильмари, которую решено было отдать детям. Кертту и Йоханнес отправились в Плейг, чтобы купить на последние деньги маленький бидончик молока, а Элиас с Лилией и всеми, кто остался в доме, принялся наводить чистоту в жилище.
Эйно и Пертту в это время блуждали по первому этажу. Мальчики с интересом изучали строение дома, где в последний раз они были очень давно.
– А представь, сейчас выскочит на нас из-за угла злая Мама и ее дочь, и заставит нас поклоняться деревянным куклам! – устрашающим тоном проговорил Пертту, вспомнив, как Маритта однажды едва не завербовала их в язычество.
– Не выскочит, – равнодушно произнес Эйно. – Папа сказал мне, что она с нашей теткой умерла, а другая наша тетя сбежала.
– Ты думаешь, что если они умерли, то им будет очень сложно подняться из земли и явиться в этот мир? – продолжал его пугать брат.
– Не болтай ерунды, дурак, – Эйно уже начинал нервничать.
– Ты слышишь, как за окном завывает ветер? Это они летят к нам… – замогильным голосом говорил Пертту, выпучив глаза. – Ой, что это там так шумит в каминной трубе? Неужели это они лезут в дом?!
Эйно, не на шутку перепугавшись, разразился рыданиями. В это время Йоханнес и Кертту приближались в дому. Йоханнес тащил в холщовом мешке громко кукарекавшую живность.
– Надо будет потом в церковь сходить, на исповедь, – мрачно произнесла Кертту. – До чего мы докатились, боже мой… Украсть из чужого курятника петуха и пару куриц…
– Извини, но у этого Гарлоу до войны была целая ферма, и он не успел перебить всю скотину, а нам нечем кормить детей! – злобно проговорил Йоханнес. – Иди, скажи Артуру, что у нас нет ни пенни денег, а он все равно через час придет, и будет плакать, умоляя дать ему хотя бы корочку черствого хлеба. Этот противный англичанин и не заметит пропажи, а мы можем умереть от голода!
– Хорошо, что у вас много земли, – заметила Кертту. – Весной посадим тыкву и томаты – у меня остались семена, которые я, к счастью, хранила в уцелевшей конюшне.
Оставив кур в теплом сарае, Йоханнес и Кертту вернулись в дом. Там они застали хохотавшего Пертту и рыдающего Эйно.
– Что здесь произошло?! – воскликнул Йоханнес. – Почему он плачет? Ты что с ним сделал?
– Он меня пугает – говорит, что сейчас придут злые язычницы и станут обращать нас в свою веру, – задыхаясь от слез, жаловался Эйно.
– Они мертвы, им не место среди живых, – холодно произнесла Кертту, пытаясь утешить сына, но тем самым, обидев его дядю. Кем бы ни была его мать, Йоханнесу было больно слышать эти равнодушные, рянящие сердце, речи.
– Они не злые, – вмешался Йоханнес. – Просто эти женщины были больны…
– Ах, Пертту, ах, безобразник! – злобно прошипела на него мать. – Получишь ты у меня сегодня еловыми ветками по спине за то, что обижаешь брата! И молока тебе вечером не дадим – голодным ляжешь спать!
– Нет, Кертту, ты не посмеешь его бить, – твердо заявил Йоханнес. – Мы должны вырастить здоровых детей, а не калек. Идем за мной. – он увел племянника на второй этаж, где вручил ему томик Шекспира, заставив учить его наизусть.
Вечером на стол был подан скромный экреоря, мало чем отличающийся от обычного омлета. Лилия сумела выловить из холодного Литла парочку тощих карасей, которых Ярвинены успешно зажарили. Артур, долго сидящий в молчании, вдруг заговорил: «Я видел во сне нашу маму, отец. Она сказала, что дядя Ильмари хлыщет в окопе спирт и прохлаждается».
Впервые за долгое время этот дом был наполнен смехом. Кертту и Элиас смеялись так, что из их глаз брызнули слезы, а Йоханнес, в свойственной ему манере, лишь сдержанно улыбался.
– Даже твоя покойная жена возмущается, – заметил Элиас, немного успокоившись. – Видно, дает там жару наш горячий финский парень!
– Теперь я знаю, на чьей стороне будет победа, – сказала с иронией Кертту, хлебнув холодной воды.
И снова все вернулось на свои круги. Опять в доме на берегу реки Литл горел газовый свет, снова все собрались за большим столом. Только вот состав семьи сильно изменился. Вместо четы Бредберри – семья Эллиот, на месте Жанны – Кертту… Мама и сестра ушли в историю, уступив место маленьким Ярвиненам. Другая сестра вообще где-то сгинула. И лишь Элиас и Йоханнес все те же, но их нежная юность ушла в небытие, оставив свой трон подрастающему поколению…
Глава 34
Она вернулась
Морозный декабрь сменился дождливым и туманным январем нового, тысяча девятьсот шестнадцатого года. Уже год прошел с тех пор, как Ярвинены в последний раз получали весть от Ильмари. Тогда, когда германцы атаковали британское побережье, он воевал в Скарборо, обороняя этот курортный город от набега врагов. Но что с ним сейчас, жив он, или нет, они не знали. Но догадывались, ведь в последнее время Жанна стала регулярно являться в сны Элиаса, Йоханнеса и даже своего маленького сына. В их грезах она постоянно смеялась над нерасторопностью Ильмари. «Ой, я не могу! – восклицала Жанна во сне Элиаса. – Ну и разиня! Все в атаку, а он доедает свой драгоценный хлебный паёк! Над окопом пули свищут, а он спит в пьяном забытье! Боже, отберите у него кто-нибудь спирт, иначе его в один прекрасный момент прихлопнут, как комара». Жанна приходила в их сны уже с пугающей частотой, что насторожило даже несуеверного Элиаса. «А он точно жив? То, что умершая Жанна постоянно говорит о нем в наших видениях, меня, надо признаться, пугает. Уж не встретились ли они там, Наверху…» Йоханнес старался верить в лучшее. »Нет, она просто доносит нам о его делах, наблюдая за Ильмари. Только какие окопы, если он был с самого начала во флоте?»
Этой ночью Йоханнес не спал. Он, уложив детей в их постели, ушел в комнату, которую приспособил себе в качестве спальни. Очень давно, когда его покойная супруга была еще невестой Ильмари, здесь жила та, с которой он встречается сейчас лишь во снах. Именно здесь Йоханнес ступил на стезю предательства, и в этой комнате он познал нежность Жанны. Тут же Йоханнес в канун Рождества узнал, что у него будет ребенок и здесь Ильмари осознал, что брат его – предатель, а невеста совсем не питает к нему чувств. О, как же давно все это было… Такое ощущение, что эти события происходили в прошлой жизни. А потом, после Жанны, в этой комнате жила Элен – девушка, которую Йоханнес никогда не любил, и чья судьба теперь его не очень беспокоит. Было бы плохо, если бы еще она сидела на его шее в это тяжелое время. Комнату наполнял мрак ночи и Йоханнес, стоя у окна, созерцал пока еще мирное небо над Лиственной пустошью. Он вспоминал Жанну. Сейчас, по истечению двух лет после ее внезапной кончины, Йоханнес понимал, что любовь его умерла вместе с ней, ушедшей в вечность. Ведь не может живой любить мертвую, это простая истина, доступная его разуму. Но память души и сердца вечна. Даже если на его пути встанет другая женщина, он будет помнить свою Жанну, ведь она была его первой и главной любовью, даровавшей наследника, который несет в своем существе отпечаток ее и его единства. Йоханнес уже не страдал от разъедающей душу тоски, которая едва не подтолкнула его однажды к краю бездны, когда он хотел остаться навсегда с Жанной. Исчезла та трогательная любовь к ее существу, когда оно оказалось под землей. Остались лишь память о недолгом счастье, обида на несправедливость судьбы и осколок льда в сердце, пустота в душе. Йоханнес, вспоминая о событиях своей юности, прошептал, будто чувствовал ее присутствие рядом: »А помнишь нашу первую ночь, Жанна? Ты была такой робкой, что тронуло меня до глубины души и задело за сердце… Я тогда был на грани сумасшествия от осознания того, что ты отныне моя. А теперь я, похоже, и правда спятил, если разговариваю с тобой».
Он ощутил прикосновение чьих-то теплых ладоней к своим плечам. Нет, этого не может быть. Это очередная иллюзия… Чертов голод, сводящий с ума. Но, видимо, если смерть не смогла разлучить их, то и голод тут не при чем. И снова Йоханнес ощутил аромат ее духов. Этот запах из прошлого… Нечто касалось кончиками пальцев его шеи, рук… Йоханнес почувствовал на своих губах застывший сладкой патокой влажный поцелуй. Все это было бы прекрасно, если бы он мог иметь дело с материальным. А покамест это просто приятно.
– Уйди, я прошу тебя… – прошептал Йоханнес. – Я не хочу сойти с ума.
– Я уйду на рассвете… – послышался сладкий шепот, который, как эхо, отдавался в его сознании.
В этот момент в комнате напротив раздался грохот по клавишам фортепиано. Хаотично играемые кем-то ноты сливались в нечто, совсем не похожее на музыку. Йоханнес, хоть и был фокусником, слабо верил в потусторонние чудеса. Но это испугало его. Йоханнесу было страшно терять рассудок. Он уже представлял это мерзкое зрелище – вот Йоханнес, собственной персоной, одетый в смирительную рубашку, заперт в белой комнате приюта для душевно больных. Родной сын станет избегать его и бояться, что постыдная тайна его семьи будет раскрыта.
– Твоя сестра не может найти покоя, – прошептала невидимая, но до боли родная ему женщина.
– Сгинь! – вскричал Йоханнес, взмахнув рукой. – Моя Жанна в Раю, а ты – демон, преследующий меня! О, Всевышний! Не дай мне лишиться рассудка!
– Нет, любовь моя, в Рай попадают те, кому не о ком позаботиться на земле… – прошептала она, заключив его в свои нежные объятия. – Не бойся меня, Йоханнес. Я вижу тебя, но сама невидима. Здесь кроме меня десятки тех, кого не пускают за ворота. Я здесь, чтобы отразить злобу твоей матери…
В этот момент Йоханнес услышал голос Кертту, которая направлялась в комнату, где продолжало играть фортепиано.
– По какому это поводу вы, мои маленькие негодяи, не спите ночью и мешаете другим?! –гневно говорила она, еще шагая по коридору. Но, оказавшись в бывшей спальне Тарьи, Кертту обомлела – там, кроме нее и фортепиано, никого не было! Дети мирно спали, а может, и не спали, в своей комнате, не решаясь выйти из нее.
«О, матерь божья!» – воскликнула женщина и в ужасе рванула в комнату напротив, где был Йоханнес.
– Нужно срочно позвать священника! – заявила она на повышенном тоне. – Здесь творится какая-то чертовщина!
И тут Йоханнес понял, что либо они оба сходят с ума, либо этот дом наполнен нематериальными существами.
– Зови, только учти, что мне нечем ему платить, – он старался казаться равнодушным.
В этот момент Йоханнес ощутил, что теплые объятия, в которые он был заключен, растворились, и Жанна покинула комнату. С ее уходом умолкло фортепиано в соседней комнате. По возвращению к нему, она дала о себе знать через прикосновение к руке Йоханнеса.
– Я утихомирила ее, – сообщила она. – Аннели одиноко, вот она и пытается привлечь к себе внимание.
– Иди спать, Кертту, – сказал он женщине, которая едва пришла в себя после увиденного. – Запри дверь своей спальни, чтобы не было страшно, и ничего не бойся.
– Я ночую в детской, – сказала она, собираясь уйти. – Полагаю, что мальчики тоже испугались. Я нужна им сейчас.
И Йоханнес остался наедине с самим собой и с женщиной, которую он когда-то любил. Вернее, с ее бесплотной душой.
– Зачем ты здесь? – спросил Йоханнес, обратив взор в пустоту. – Почему ты не находишь себе покоя?
– Я спокойна, когда вы рядом, – говорила она, касаясь его волос. – Ильмари сейчас ранен, и пока он в госпитале, ему ничто не угрожает. Я должна побыть с вами, ведь опасность ходит за вами по пятам. Твою мать херувимы не допустили до суда за ее грехи, поэтому она с твоей сестрой бродит по земле. С каждым днем их озлобленность растет, и я боюсь, что в первую очередь пострадаете вы с Артуром – она не любила вас еще при жизни.
– Жанна, мне так плохо без тебя… – сказал вдруг Йоханнес. – Я с радостью бы ушел из жизни, чтобы воссоединиться с тобой, если бы у меня не было Артура…
– Но я здесь, я рядом, – произнесла она, положив руку на его плечо. – И буду с тобой, пока ты не найдешь мне замену. Главное, не бойся наших встреч.
Долго еще продолжался этот странный разговор двух сердец, разлученных однажды, чтобы встретиться вновь. За час до рассвета Йоханнес лег в постель, чтобы заснуть безмятежным сном. Он ощущал, что его вдовья постель наконец-то согрелась теплом той, которая ходила за ним. Йоханнес засыпал, чувствуя прикосновения ее рук к своим рукам. И снова Жанна была рядом с ним… Но, увы, ее божественной красоте было суждено скрываться за вуалью невидимого…
Новые главы романа "Мистерия иллюзий" публикуются раз в неделю по пятницам.
Нравится роман? Поблагодарите Елену Саммонен денежным переводом с пометкой "Для Елены Саммонен".