Я никогда не жил за границей. Формально это неправда. Живу я в Петербурге, а городом рождения в паспорте указан Таллинн. То есть родился я в Эстонии. Но когда я там жил(1981 - 1991), эта страна была республикой СССР, соответственно я жил в своей стране. Вокруг говорили на русском языке, в школах его преподавали, почти все мои друзья были русскими. И даже в эстонской музыкальной школе педагоги эстонцы тоже общались на русском.
Я очень хорошо помню, как мы переезжали в Россию, как Эстония решила объявить о независимости. И уехали мы раньше, или позже, чем она это сделала, это не важно. Я всё равно не жил в другом государстве. Вокруг всё было родным, русским. Ни в коей мере не претендую на какую-либо позицию, просто рассказываю, как было. Теперь город моего детства действительно находится в другой стране.
Любая заграница, кроме Эстонии, была тогда для меня таким же далёким и заповедным краем, как и для всех моих друзей и родственников. Она пронизывала нашу жизнь своим существованием, при этом оставаясь призраком. Невидимым и неведомым духом существовала она среди нас, проявляя себя в этикетках сигарет и неоновых огнях валютных магазинов.
Ещё когда я жил в Эстонии, поездки в другие страны были чудесным делом. Моя мама съездила как-то в Венгрию, и это было волшебством, которое обсуждается до сих пор, спустя много лет. Как священные реликвии в нашем доме хранятся несколько привезённых оттуда книг по искусству и остатки хрустального сервиза, пережившие несколько переездов. Венгрия была советской страной, но, всё-таки, имела статус другого государства.
Муж подруги моей мамы был моряком. Он ходил на торговых судах в другие страны и привозил оттуда невиданные даже в Эстонии вещи. Жвачки, наклейки, игры. Привозил для своего сына, но кое-что перепадало и мне. Жадиной я не был, и поэтому, вынося пакетик с этими чудесами во двор, каждый раз становился королём на пару дней, пока заграничные деликатесы не кончались. Эх, заграница…
В конце восьмидесятых в Таллинн пришли видеосалоны. Брюс Ли, Чак Норрис, Арнольд Шварценеггер, Сильвестр Сталлоне, Жан Клод Ван Дам, Дольф Лундгрен, Майкл Дудикофф. «Железный Кулак», «Терминатор», «Американский Ниндзя», «Кобра», «Робокоп». Это были времена, ребята. Приходишь, платишь денежку, садишься на стульчик, и экран показывает тебе всякие захватывающие штуки, на которые хочется смотреть и смотреть и смотреть. После пресного советского телевидения, западные фильмы были откровением. Это сейчас их ругают, а тогда всем нравилось. Заграница!
В начале девяностых, уже живя в Ленинградской области, я застал эпоху Турции, куда предприимчивые люди ездили за вещами, чтобы продать их и озолотиться. На самом деле богатеями они не были, но один только факт того, что они были за границей, делало этих людей представителями высшего общества. Для многих. Каждый советский человек, если не бегал с теми самыми «челночными» сумками по рынкам, то обязательно имел хотя-бы одного такого знакомого, у которого покупались разные шмотки из турецких подвалов. Впоследствии подвалы стали китайскими, и изменилась даже суть этой торговли, но именно Турция осталась в воспоминаниях, как та самая заграница.
Потом была эпоха Рояля. Не музыкального инструмента, а спирта. Он шёл к нам вагонами из Германии. Так говорили. На самом деле совершенно неясно откуда он брался, но знающие люди настаивали, что это немецкий спирт. И этот спирт, в уже разбавленном виде, литрами пили русские люди, даже не думая о стране производителе. Ведь до них он доходил уже в стандартной отечественной таре, которую приносили с собой все страждущие, стучавшие поздним вечером в двери к моей бабушке. Помню этикетки на бутылках и длинные очереди на Удельной, куда народ валил по выходным с утра, чтобы приобрести свою порцию драгоценной заграничной влаги. Потом, кстати, этот спирт исчез бесследно, так же неожиданно, как и появился.
Рассказывать обо всём этом можно бесконечно. Рефлексия по той поре беспредельна. Материальные условия были не очень хорошими, и любая яркость воспринималась в десять раз более эффектной. И всё самое красочное, самое вкусное и манящее, было заграничным. Игры, фильмы, дискотеки. Всё было наполнено импортным содержимым, которое, как теперь мне кажется, помогало нам выживать в окружающей серости. Несмотря не на что. Думаете, что это было ерундой? Может быть. Но эта ерунда и была нашей жизнью. Вся страна жила именно так. Сколько бы мы не жаловались теперь на врагов «оттуда», именно они помогли нам держаться.
Ведь заграница была мечтой. Сказкой, доступной только для хозяев жизни, которых в девяностые было не так уж и много, если вдуматься. Но они были, они ездили в другие страны, и рассказывали тем, кто там не был, как там, в раю. И мы слушали, и представляли себе что-то невероятное. Если тебе плохо, хочется закрыть глаза и оказаться в другом месте, где будет хорошо. И мы представляли, изо всех сил.
Мы мечтали. Беспросветно и отчаянно. Когда в 95-ом я поступил на службу в военный оркестр в качестве воспитанника, и в двадцатиградусный мороз стоял со своей трубой на плацу, разве я мог себе представить, что когда-нибудь увижу океан не на фотообоях? Когда в августе 98-го я хотел купить себе новую трубу, а в результате денег хватило только на мундштук для неё, разве я мог вообразить себе, что когда-нибудь у меня будет свой, нормальный инструмент? Разве мог я себе представить, что буду общаться с ЖИВЫМИ ИНОСТРАНЦАМИ???... Да нет, ребята, это не могло мне даже в голову прийти.
Я музыкант, и уже много лет играю и пою. Я играю на американской трубе и пою в американский микрофон мексиканского производства. У меня есть разные музыкальные девайсы из европы, парочка немецких программ для компьютера и телефон, собранный в Китае. Я читаю, разговариваю и пишу песни на английском языке. Но я никогда не жил за границей. Да, я бывал там. В отпуске и на гастролях. Уже будучи взрослым человеком. Совсем другим. С набором сбывшегося и несбывшегося, с ворохом разочарований и наработанной годами защитой от внешних факторов. И поэтому, наверное, это уже была совсем не та «заграница», о которой я мечтал когда-то. Она стала другой.
Теперь я знаю, где именно в Америке я хотел бы жить. Почему во Франции мне не нравится, а в Португалии очень даже. Почему Финляндия – лучшая страна для таких как я, и как хорошо в Таиланде зимой, при условии, что количество русских туристов рядом с тобой не выходит за определённые рамки. Нет, не во всех из этих стран я был, но сам мир изменился, и обмен информацией позволил нам стать к иностранным реалиям гораздо ближе. И те самые реалии мы можем узнавать разными способами, и изучать под разными углами. Как с чьих-то слов или с помощью интернета, так и обычным образом, взяв билет и уехав куда подальше.
Однако невозможно теперь отправиться туда, где «заграница», потому что её больше нет. Целая жизнь отделяет меня, сегодняшнего, от другого меня, позавчерашнего. И получается, что та мечта не сбылась. Только я буду верить, что это не так. Очень уж обидно, если мечта не сбывается. Буду думать, что если так происходит, то это значит, что появилась мечта большего размера, и та, которая якобы не сбылась, просто уступила ей место. И поэтому я обязательно буду жить за границей. А почему, сколько, когда и где именно, это история уже для другой мечты. Или для другой статьи.