“Свистит лезвие, падает голова, брызжет кровь – и нет человека. Вы глазом не успеете моргнуть, как я обезглавлю вас с помощью моей машины, и вы ничего не почувствуете, кроме легкой прохлады на шее”, - профессор Жозеф Гильотен не поскупился на красочное описание действия зловещей машины, которая станет одним из символов Великой Французской революции.
Национальная конституционная ассамблея, которая взяла на себя бразды правления государством после взятия Бастилии 14 июля 1789 года, пыталась найти новый подход к массовым казням. Имевшиеся на вооружении методы были чересчур жестокими, и не отражали дух свободного мнения. Если головы знатных дворян отлетали по удару меча, то менее успешных французов сжигали, топили, четвертовали и просто пытали до смерти.
Зрелище зрелищем, но требовался “более гуманный” инструмент, который позволит уравнять в правах короля и бедняка. Который с равным успехом лишит жизни политических преступников и кровожадных грабителей. Идеи гуманизации правосудия витали над Европой XVIII века, и одним из предвестников новой системы стал итальянец Чезаре Беккария, который обрисовал необходимость снижения градуса насилия в своем труде “О преступлениях и наказаниях”.
Итальянский мыслитель подразумевал, что первой целью правосудия является восстановление равновесия в социуме, а не показушная жестокость: “Целью наказания является не истязание и доставление мучений человеку и не стремление признать несовершившимся преступление, которое уже совершено”. Беккарианский принцип подразумевал как исправление самого преступника, так и воздействие на массы. И в первую очередь речь шла о неотвратимости наказания и скорости его исполнения, а не о разбрасывании частей тела по площади. Подобные идеи пришлись по нраву даже Екатерине II, и они не могли пройти мимо французов.
Национальная бритва
Гильотен никогда не был сторонником смертной казни. Но он знал, что без жертв революция не обойдется, и предложил свою методику 10 октября 1789 года. Его машина выгодно выделялась на фоне несусветно жестоких способов расправ. Чик - и голова покатилась в корзину.
За основу орудия казни, которое позднее окрестят гильотиной, он взял классические “шинковалки”, которые успешно использовались на протяжении нескольких столетий. К тому моменту среди британских преступников прославилась “виселица Галифакса”, история которой восходит еще к норманнам, но первое упоминание появилось лишь в конце XIII века. Подобной машиной, конструктивно напоминающей детище Гильотена, пользовались до середины XVII века. К потомкам “виселицы Галифакса” относится и “Шотландская дева”, которая пользовалась успехом вплоть до 1708 года - всего под ее лезвием погибло более 150 человек.
Используя эти наработки, доктор Антуан Луи, немецкий механик Тобиас Шмидт и палач Шарль Анри Сансон смастерили машину, которая была подлинным произведением искусства. Ее геометрическими выверенными линиями любовались и участники Национального собрания - прямоугольная рамка, скошенное треугольное лезвие, круглые шейные кандалы, в которых удерживался преступник. В этом определенно прослеживался символизм и сухая математическая красота. Новая “бритва” пришла на смену уродливым орудиям пыток.
Не вызывала вопросов и эффективность машины - пусть зрителям не на что любоваться, но зато гильотина способна поставить казни на конвейер. И палачи как раз уставать не будут. Сансон в письме к Национальной ассамблее признавался, что на каждого приговоренного к казни следовало припасти отдельный меч - иначе терялась эффективность: “После каждой казни меч теряет пригодность к работе, им нельзя сразу же совершать следующую казнь, его необходимо снова наточить. Соответственно, если одновременно надо убить несколько человек, то надо иметь заготовленными несколько мечей”.
К тому же, многие заключенные лишались чувств или начинали паниковать, когда видели отсеченные головы других преступников. По словам Самсона, этого допускать нельзя, поскольку сама процедура также зависит от “присутствия духа” находящегося на плахе. Он вспоминает случай с графом де Лалли, которому потребовалось несколько ударов для отсечения головы. Пока палач трудился, жертва успела практически выкрутиться на спину, и добивающие удары пришлись на шею. Такие казни считались скорее варварскими, чем цивилизованными.
От испытаний к практике
Получившуюся конструкцию испытывали, чтобы избежать оказий на глазах толпы. Тесты проводил секретарь Хирургической академии доктор Луи, который сумел перерубить пук соломы, овцу и три трупа на глазах у членов Коммерческого суда. Отточить действие машины требовалось, чтобы уйти подальше от возможных недоразумений.
“Для эффективной работы инструмент должен быть достаточно крепким и тяжелым, как в случае с овцой, которую во время испытания оказалось нелегко разрубить. Мы знаем, что сила удара увеличивается в зависимости от высоты, с которой падает лезвие”, - отметил сам Луи в докладе, подготовленном для министерства юстиции.
Первой жертвой стал Николя Жак Пеллетье, которого задержали в конце 1791 года за ограбление, совершенное на парижской улице Бурбон-Вильнев. Преступник напал на прохожего, отобрал его вещи и, возможно, убил его. Ждать исполнения наказания пришлось несколько месяцев, поскольку Национальное собрание желало опробовать в деле новую машину.
Наконец, 23 марта 1792 года гильотину установили на площади, где преступников лишали жизни при правлении Людовика XV. Пеллетье подвели к орудию казни в красной рубахе - толпа уже бесновалась вокруг, желая увидеть необычную экзекуцию. Всего несколько секунд заняли подготовления, и тяжелое лезвие опустилось на шею грабителя. Голова преступника покатилась вниз. Многие остались недовольны увиденным - слишком скоропостижная смерть, как показалось. Отдельные голоса требовали вернуться к классическим виселицам.
Однако это было только начало - к 1795 году под гильотину попали более 1000 парижан. При этом не учитывается, сколько голов упали в корзины в других городах. Людовик XVI, его супруга Мария-Антуанетта, блистательный химик Антуан Лавуазье, революционер Максимилиан Робеспьер - машина Гильотена не щадила никого, начиная от низов общества, детей революции и заканчивая коронованными особами.
Поклонение гильотине
Машина Гильотена - одна из вещей, которая определила перелом в обществе. Ее эффективность отстранила самих палачей от непосредственного процесса казни. Достаточно было привести в действие бритву, чтобы очередной негодяй лишился головы и жизни.
Казни стали менее зрелищными, зато подкупали своей массовостью. На показательные расправы приходили “вязальщицы” - дамы, которые поудобнее устраивались в первых рядах и вязали на спицах, пока очередного преступника подводили к гильотине. Нам это может показаться циничным, но казни и так издревле считались одной из немногих разновидностей общественного досуга. Все желающие могли ознакомиться с программой мероприятий, купить сувениры (в ходу были даже миниатюрные игрушки, изображавшие орудие расправы) или отведать лакомства в ресторане “Кабаре у гильотины”. Весь спектр удовольствий по приемлемым ценам.
Наконец, изобретение обрело сакральный статус в глазах рядовых французов. Приходившие на казнь подбирались к эшафоту с носовыми платками, чтобы окунуть их в кровь убиенных. Жители стремились потрогать аппарат и бездыханные тела преступников, а саму процедуру окрестили “Красной мессой”. Они верили, что подобные контакты оградят их от болезней и бедствий - словно перед ними стояла не машина для убийств, а древний тотем, дарующий все блага на свете.
Во время проведения праздника Верховного существа гильотину заботливо укрывали голубым бархатом и возлагали букеты алых роз. Парижскую красавицу во время шествия сопровождали сановники - неожиданное проявление религиозных чувств. Помимо тысяч людей, лезвие отсекло головы статуям с фасада Нотр-Дама. И как тут говорить, что гильотина была не на первых ролях во время революции?
Однако многие критиковали гильотину за то, что тела якобы некоторое время продолжали “жить” после свершения правосудия. А палач поднимал голову, чтобы она могла увидеть улюлюкающую толпу, пока в ней еще теплится нечто человеческое. Профессор анатомии Зоммеринг полагал, что шея продолжала чувствовать фантомную боль - как лишенный пальца человек некоторое время осознает, что его конечность не изувечена. “Если голова человека остается достаточно активной, чтобы шевелить мышцами лица, – продолжает он свое рассуждение, нельзя сомневаться в том, что чувства и способность к восприятию также сохраняются”, - заключает Зоммеринг.
Противники гильотины вспоминали даже легенду о казни Шарлотты Корде, горячей сторонницы короля и убийцы Жан-Поля Марата. Палач поднял ее голову и отвесил пощечину. Толпе показалось, что щеки девушки покраснели словно бы от стыда и позора. Другие аргументы уводили и вовсе в область оккультного, однако оставалось ясно - пока гильотина существовала в качестве орудия наказания, споры о ее дальнейшей судьбе велись бесконечно.
Если вам понравился материал, поддержите автора и подпишитесь на блог. Не пропускайте рассказы об исторических событиях в ежедневном формате.