Этой историей поделился коллега в курилке. В семидесятых годах прошлого века проходил он службу в армии. И был у них там один преподаватель (вроде бы в звании полковника), сильно в возрасте и с особенностью: он не мог поворачивать голову и на шее виднелся след от верёвки. Курсанты над ним посмеивались, за глаза называли "повешенным". Ровно до того момента, пока он не рассказал о том, через что пришлось пройти....
Великая Отечественная Война, 1943 г. Он остался одним из пятерых выживших бойцов после попытки выйти из окружения. Радости от выживания было мало - фашисты взяли с собой было понимание - ничего хорошего впереди не ждёт.
Привели их в захваченную деревню, где несколько дней держали в подвале, периодически выводя по одному на допросы. Почти не кормили, били. Через несколько дней один из бойцов с допроса не вернулся - фашисты посчитали необходимым довести до них: расстрелян за отказ в содействии и остальных следующим утром ждёт та же участь. Страха не было - смерти ждали спокойно. Перекинулись парой фраз да так и сидели в тишине. Было только очень жаль, что не попрощаются с родными.
На рассвете их по одному с разницей минут в пятнадцать стали выводить из подвала и, так сложилось, он был последним. На улице к нему подошёл немец-командир, холёный, гордый, в начищенной форме. Предложил сохранить жизнь в обмен на службу фюреру и труд на благо Германии. Получив отказ, зачитал приказ о казни и отдал распоряжение привести его в исполнение.
Двое конвоиров, повели его в сторону коровника, смеясь и отпуская шутки про "русиш швайн своё получит". Как он рассказывал: шёл так же, не страшась, наоборот - было чувство полного спокойствия, понимания, что придёт время и эти твари заплатят за содеянное.
Вдруг с другого края деревни донеслись выстрелы. Конвоиры, бросились в рассыпную, сам же он упал на землю. Стрельба длилась недолго, через какое-то время он услышал шаги. Подошедший, перевернул его и обернувшись к кому-то громко сказал: "это наш". Помог подняться, разрезал верёвки за спиной и протянул флягу с водой. После короткого разговора стало ясно - накануне основной отряд фашистов ушёл, остальные сворачивались и должны были вскорости поджечь дома и отправиться следом. Воспользовавшись ситуацией на оставшихся напали партизаны.
В лагере в лесу его снова допросили: кто таков, где воевал, как оказался в плену. Накормили о отправили в лазарет. А через два дня случилось страшное: рано утром его разбудили, отвели в комнату без окон, оставили крынку воды и сказали, что повесят. Он оторопел от непонимания - как же так! На просьбу поговорить со старшим ответили отказом. Было обидно. Вроде бы: вот оно - выжил, есть шанс вернуться домой! Ан нет.
Время тянулось бесконечно, потом к нему вошёл рослый конвоир и скомандовал на выход. На улице он увидел верёвку, привязанную к толстой ветке дерева.
В глазах смотрящих на него он видел осуждение. И только тут подошёл старший и всё объяснил - вышли на связь с соединением армии где он служил, запросили данные - а им отвечают - да, таковой был, но погиб с неделю назад. Тело захоронено рядом с местом смерти. Стало быть, ты - предатель, или полицай, работавший на немчуру. А потому место тебе - в петле.
Даже не стал ничего говорить, было понятно, что слушать не станут. Спокойно подошёл к виселице, Тот же рослый конвоир надел на шею петлю. И, ни слова не говоря, почти сразу выбил полено из под ног. В тот же момент как верёвка невероятно сдавила шею, кто-то заорал "стойте"... Но тут же наступила темнота.
Открыл глаза лёжа на земле, уже на носилках. Рослый был рядом и постоянно твердил: "прости, брат, не имей зла на нас". Оказалось именно он почти моментально среагировал на тот окрик "стойте" и подхватил повешенного. Потом подбежали другие, срезали верёвку, опустили его на землю и привели в чувство.
А "стойте" крикнул радист. С которым в последний момент связались из армии, сказав "такой есть, пропал без вести в том же бою". Оказалось - полный тёзка.
Три недели с партизанами, пока не выпал случай и его доставили в расположение, откуда перевели в госпиталь, где он провёл несколько месяцев и был отпущен домой. О возврате на фронт речи быть не могло: после тех событий утрачена способность поворачивать или даже наклонять голову. Но в штабах служил до Победы, а потом пошёл учить курсантов.