В детстве, будучи ещё очень юным натуралистом, я, как водится, зачитывался соответствующей литературой и мечтал об экспедициях в дальние страны или какую-нибудь там тайгу, но реализовывал свои стремления к познанию окружающего мира почти исключительно в средней полосе, в окрестностях нашего дачного поселка. Именно там я и убедился, что радость ежедневных маленьких открытий вполне доступна и помимо дальних странствий. Ежедневные брожения по окрестным лесам и полям скоро убедили меня, что буквально каждая лужа, каждый куст борщевика и каждый трухлявый пень вполне могут таить в себе массу интересного. Порой, собираясь на дальний пруд или потайную лесную поляну, я выходил за калитку, да и не продвигался далее ста метров за половину дня, закопавшись в очередной канаве или задавшись целью рассмотреть загадочных зеленых жуков, споро взлетавших с тропинки при моем приближении.
Впрочем, и за калитку можно было не выходить. Если очень жарко, или, напротив, холодно и дождливо, или бабушка велела в качестве наказания за попытку спалить сарай сидеть дома, то можно было просто побродить по участку, переворачивая доски, обшаривая кусты малины, заглядывая в прохладу подвала – везде найдешь уж хоть не птичье гнездо, так жабу, а коли и не жабу, так жука.
Ну и, конечно, настоящей сокровищницей была навозно-компостная куча. Отринув ложную городскую брезгливость я регулярно с увлечением рылся в ней, находя то очередного, еще неизвестного мне, стафилина, то навозника-афодия, то личинку майского жука, то ужиную кладку, да мало ли живности привлекает теплая, пахучая, насыщенная органикой куча. В крайнем случае, всегда можно было просто набрать червей для ужения рыбы.
Прошло много лет. Я стал сначала не очень юным, хоть и дипломированным, натуралистом, потом совсем не натуралистом, потом совсем не юным. И в навозной куче я теперь роюсь, как правило, с интересом отнюдь не академического, но практического свойства. Но где-то очень глубоко внутри меня ещё теплится и до конца не отмирает что-то. Какие-то жалкие остатки того азарта, с которым я когда-то бродил по лесам и полям с коллекционной сумкой на плече и сачком в руках.
В общем, занимался я тут своеобычным делом – перекидывал перепревший навоз из одного ящика в другой, чтобы посадить на нем кабачки да тыквы, а в освободившуюся ёмкость сложить то, что козы насрали за последнюю зиму. И вот, на очередной лопате показалась личинка:
Ого, подумал я, это явно не какой-нибудь майский жук. Впрочем, над видовой принадлежностью долго размышлять не пришлось, поскольку буквально со следующей лопатой из недр кучи я извлек собственно имаго:
А потом еще:
И еще, и еще.
Ничего особенного, конечно, но и не совсем повседневный жук, не бронзовка какая. В юности, конечно, я бы помчался запихивать добычу в морилку, предвкушая пополнение коллекции и последующую похвальбу перед другими столь же юными натуралистами, а теперь уж что ж – порадовался, сфоткал на память, да и отпустил.