Скромное обаяние человеческой деструктивности
Мне кажется, что немецкий язык приводит к депрессии, не случайно, на нём разговаривали Шопенгауэр, Ницше, Кант и Гегель. Генрих фон Клейст называл их «прусскими пессимистами, депрессантами и меланхоликами». Грубая и обильная немецкая пища лишь усиливает этот эффект, а литры пива, выпиваемые ежедневно немцами за обедом и ужином, превращают депрессию в вялотекущий и вязкий необратимый процесс. Стоит ли потом удивляться, что те, кто за ужином слушали Баха и Генделя, на завтрак заливали ипритом и огнемётами английские окопы у Вердена и на Марне, заживо сжигая себе подобных, а после посещения опер Вагнера в Байройте-строили гигантские фабрики истребления «людей второго сорта»-Аушвиц, Берген-Бельзен, Дахау. Или, может быть, это были всё разные люди?
Видимо так, и не стоит здесь смешивать суп и мух: Гёте, Новалис, Каспар Давид Фридрих, Ницше и Хайдеггер пусть остаются по одну сторону этого морально-исторического уравнения, а Гаусгофер, Круппы, Гесс, Гитлер, Рем, Розенберг и вся нацистская мясорубка с её ритуальными песнопениями и гигантскими аутодафе-по другую? Карл Густав Юнг в первой послевоенное статье в 1946 году, в одной из швейцарских газет, написал о том, что те, кто выступал на стороне нацистов в Германии и те, кто были противниками нацистского режима-это были одни и те же люди и национальное осмысление и принятие этого факта потребует слишком много времени, так как вина немцев безмерна.
Перед началом Первой мировой войны большая часть так называемой «кроткой международной интеллигенции» вполне наивно полагала, что немцы, как культурная и прогрессивная нация, вскормившая своей арийской кровью и молоком альгойских коров бессмертные гении Бетховена и Шиллера, не станут применять отравляющие газы в военных целях и ни в коем случае не будут разрушать уникальные готические соборы с помощью полевой артиллерии.
О том, как это «не произошло» можно почитать у Пруста в его трогательных эссе-«Памяти убитых церквей» и «Смерть соборов», в которых затворник из Комбрэ резко обличает варварство германской армии. Особенно болезненно было воспринято им разрушение исторических храмов-в частности, знаменитого Реймского собора в Шампани, превращённого в руины германской полевой артиллерией в сентябре 1914 года.
Закончилась Первая мировая и измученное страданиями и смертью обновлённое человечество возликовало от уверенности в том, что теперь то уж точно ничего подобного не произойдёт в будущем. Ну да. Можно долго перечислять географию слепой человеческой наивности: Ковентри, Ленинград, Бухенвальд, Орадур и многие другие топонимы, ныне чётко связанные для большинства из нас с примерами безмерной жестокости «человека разумного», но это, вряд ли, поможет что-то понять о деяниях тех, кого история ничему не учит!
Не буду скрывать тот факт, что я люблю немецкую культуру, и Гендель, Рильке, Каспар Давид Фридрих не менее для меня близки, чем Чайковский, Блок и Крамской, но я всё же не могу себе никак представить советских солдат в 1945 году, разрушающих, например, дом-музей Иоганна Гёте в Веймаре или надгробие Эммануила Канта в захваченном Кёнигсберге. Зато не представляет определенной сложности вообразить себе «культурный вандализм» солдат и офицеров вермахта и зондеркоманд в музее Льва Толстого в Ясной Поляне и в доме-музее П. И. Чайковского в подмосковном Клину.
Что за особая жестокость присутствует в коллективной немецкой душе? Карл Густав Юнг относил это на счёт некой психологической неполноценности немцев, неискренности и их параноидального стремления доказать всему миру свою априоральную правоту. Вернер Бергенгрюн писал об уверенности немцев в своём совершенстве и фанатичном желании переделать весь мир по своему «идеальному» образцу. Гюнтер Грасс в «Жестяном барабане» откровенно показал, что есть такое немецкая самость в её самой нелицеприятной форме, а Лукино Висконти в «Гибели богов» представил на суд зрителей инфернальную сущность коллективного древнегерманского Оно, как именовал этот феномен немецкий психоаналитик, доктор Георг Гроддек в своей работе «Das Buch vom Es».
Пожалуй, ближе всего к истине, в определении того, что же такое немцы, был замечательный итальянский писатель Умберто Эко, написавший об этой нации следующее в своём великолепном романе «Пражское кладбище», безжалостно и мастерски бичующем национальные предрассудки и социальные суеверия: «Злоупотребление пивом лишает немцев способности хотя бы в малейшей мере почувствовать свою вульгарность. Наивысшее выражение их вульгарности-что они не стесняются собственной немецкости. Хвалятся чревоугодником Лютером, безнравственным монахом, и радуются, что он испаскудил Священное Писание, переведя его на немецкий язык. Кто-то сказал о них, что они дурят себя двумя главными европейскими наркотиками: алкоголем и христианством. Тщеславятся своей глубиной. А вся-то глубина-то, что язык их мутен, не имеет ясности и не выражает того, что полагалось бы сказать».
Конечно, кто-то может с этим поспорить.
01.06.2018
Автор: Сергей Штельманн