Тимофеев-младший тогда неожиданно озадачил Тимофеева-старшего, вопросом, что называется, бьющим наповал:
- Пап, а почему всякий раз, когда ты приходишь меня с площадки футбольной забирать – у тебя неизменно при этом сугубо кислое выражение лица?
«Да не забирать... а «изымать» практически... принудительно, как с конфискацией движимого имущества...»
Когда секундное замешательство прошло, Тимофеев-старший откашлялся и, стараясь (впрочем, тщетно) подавить отцовским авторитетом, веско обозначил встречную проблему:
- Да, сынок. А вот почему у тебя неизменно столь же кислое выражение лица, когда я интересуюсь, выучил ли ты до это физику? А биологию? А это, как его... Обществоведение, во!
«Молчишь? Ну так я отвечу!»
Потому что знаю (так сам себе объяснил старший), что мама потом непременно скажет, что я тебе во всем потакаю, что никакой дисциплины и сурового отцовского воспитания на уровне «твердой руки». Потому что знаю, что ни забрать тебя, ни «изъять», во всяком случае – в разумные временные рамки, я не смогу. Эта самая твердая рука не поднимется. Потому что понимаю: сначала ведь на «Первенство», потом на «Кубок», а потом еще и обязательно «На Суперкубок до гола»...
«Догола, Жень, только с девочками играют...» - так однажды тонко заметил один более опытный и искушенный товарищ Тимофеева, несколько по другому, правда, поводу, но астральный смысл высказывания был тот же.
А вы ведь, насколько я вижу из окна, еще и на «жопки» иногда соревнуетесь, «на интерес», так сказать. Согласись, будет крайне обидно, если вы победите, а я перед самым пробитием серии уведу тебя учить Обществоведение. А если проиграете – так уходить будет и вовсе совершенно не по-пацански...
- Пап, а тебе самому не хочется выйти, поиграть?
«Эх, малыш, да твою же не всегда понимающую маму! Да ты просто и представить не можешь, даже на капельку вообразить пока, как, КАК МНЕ ХОЧЕТСЯ!»
...Из школы прибежишь скоренько, сумку с учебниками в самый дальний угол зашвырнешь – и к холодильнику. Надо же пообедать успеть. А в холодильнике – скорей всего ковшик с супом, который тебе мама заботливо приготовила, ребенок же не может садиться за уроки, предварительно не покушав, подобное в любом случае идет вразрез со всеми нормами педагогики. Иногда даже – с бумажкой «суп» на крышечке, потому что мать тебя, дурака, родила и вырастила, и все-таки немножко, но понимает твое взбаламученное весной состояние.
Скорей на плиту ставишь ковшик – звяк! Чуть крышка не слетела! Включаешь плиту...
Да, малыш – микроволновок ведь тогда еще не было. Зато было четкое указание: включать плиту на «тройку». Потому что на «шестерке» - ты отвлечешься, не уследишь, а оно неминуемо закипит и «убежит».
Ладно, не убежит. Некуда бежать. Ты же все помнишь. И к окну – шасть. Это ведь отлично, что окно кухни выходит как раз на ту сторону, где площадка футбольная. На ней, кстати, пока пусто, но это нормально, и даже какое-то чувствуется как будто «внутреннее напряжение». Словно «витает в воздухе». Это вы еще маленькие, начальная школа, четыре всего урока, а у старших – у кого уже пять, а то и все шесть, так что обязательно соберутся, чуть позже. Ведь слышал, состоялся такой разговор нынче в кулуарах, что сегодня обязательно все выйдут, сильнейшие: и Тасик, и Дрон, и Серый с Лысым из того дома (или из другого), куда же без них.
Ковшик трогаешь – пока холодный. Почти ледяной, как и вынул его. Электрическая плита долго раскочегаривается, особенно на «тройке». Надо крышкой накрыть. Мать, правда, настоятельно предостерегает от такого шага, дескать, так-то точно «убежит», но ты же читал уже «Занимательную физику», маленько соображаешь, что к чему, теплоотдача там и теплопроводность, КПД и цикл Карно, закон сохранения энергии – не убежит. Как раз под крышечкой нагреется быстрее.
И еще раз к окну. И сейчас пусто. Только Димыч из третьего подъезда вышел, стоит, в одиночестве «чеканит», но Димыч не в счет, он еще на год тебя младше, не котируется.
«Пап, а сразу выйти – не вариант? К чему эти рывки и метания в поисках своего места и истинного предназначения как на поле в частности, так и в этой жизни вообще?»
Сынок, да ты как вчера родился. В том все и дело, что не вариант ни разу, как вы сейчас любите выражаться! Тут же вот какой тонкий психологический момент наличествует, на уровне полутонов и чуть слышных переходов по цветовой гамме. Вот вспомни, когда мы на настоящий, большой футбол приходим, и уже сидим на своих местах на секторе. Команды уже готовятся выйти на изумрудный газон, боковые судьи проверяют сетку на воротах – а с поля в это время медленно уходят запасные игроки да дублеры, ну и всякий там обслуживающий персонал, агрономы с граблями, которые за полем ухаживают. Или на хоккее. Нынче, правда, этот ритуал почти исчез, а раньше, после раскатки – обязательно двое самых молодых игроков шайбы в авоську большую собирают, а не как теперь, девочки в красивых костюмах для фигурного катания под музыку...
Так и тут. Мы же – младшие. Поэтому если выйти заранее, и на площадке всех ждать, томиться – это как бы навлечь на себя карму определенную, дублера, запасного и молодого. Как будто ты резонно опасаешься, что чисто по игровым качествам не пройдешь в «основу», что старшие не возьмут тебя, и вот ты пытаешься место на поле застолбить за собой.
А надо выйти – вместе со старшими. С Тасиком, с Дроном, да даже и черт с ними – с Серым и Лысым. Как равный среди равных. Выдержать паузу, ту самую, гроссмейстерскую. Но и не запоздать, само собой. В этом весь смысл. Оттого зыркаешь в окно каждые тридцать секунд, оценивая оперативную обстановку на площадке и в ее окрестности.
Вот Димыч из третьего подъезда – явно не выдержал напряжения, не справился с предстартовым волнением. Выражаясь спортивным языком – «киксанул», совершил фальстарт, вышел раньше – все, считай, мимо кассы. Мало шансов. Хотя, положа руку на сердце, у него их и изначально практически не было.
«Пап, а позвонить? Нет, я знаю, что мобильных телефонов у вас тогда еще не было...»
Тимофеев тогда, разбирая старый хлам и прочие милые вещицы, которые все никак не соберешься выбросить, и чем дольше никак не собираешься, тем милее они кажутся, после чего выбросить их и впрямь уже никак не можно – вдруг обнаружил стародавнее устройство для хранения компьютерной информации. Окликнул ребенка, пригласил его сесть напротив себя для серьезного мужского разговора, на проведении которых регулярно настаивала женская часть их семьи:
- Сынок, а знаешь ли ты, что вот это за устройство у меня в руках, в чем сакральный смысл предмета?
- Знаю! Это такая древняя «флэшка»!
- Окей, в первом приближении сойдет. В самом деле. Только называлась она тогда – трехдюймовая дискета. И была в какой-то мере атрибутом продвинутой техники, так как существовали носители еще более ископаемые – пятидюймового диаметра! Но ладно. Второй вопрос: какова, на твой взгляд, рабочая емкость этой самой «древней флэшки»?
- Ну... Один гигабайт? Нет, наверное, меньше. Таких мощных не делали еще. Мегабайт пятьсот, так?
Ага, пятьсот. Именно. А не хочешь – одна целая, заметь, всего одна целая мегабайта, и всего сорок четыре сотых его доли, из которых еще примерно двадцать уходило на так называемую «системную информацию», итого – один запятая два! А ты говоришь – мобильные телефоны...
А ковшик все холодный. Электрическая плита – она как-то очень нелинейно работает, очень странной функцией описывается ее температура в зависимости от времени. Особенно, когда каждая секунда этого времени – на вес золота.
Не то что мобильных – у нас и обычные-то телефоны первое время отсутствовали, десять лет почти чтоб позвонить в «автомат» на улице бегали. Да и когда все-таки поставили потом, то сперва – спаренный...
- Как это – «спаренный»?
Так. Вот представь, что у тебя с твоим другом – одна «мобила» на двоих, и звонить в каждый момент может только один из вас. Да, и при этом еще – никакой он тебе и не друг вовсе. А наоборот, две сестрицы с неустроенной личной жизнью, которую они с помощью телефона пытаются наладить. Но только не выходит, и тогда они очередную неудачу с еще большим жаром обсуждают, и все по телефону, другой раз за вечер в трубке и вообще ни разу долгожданного гудка не раздастся. Плюс мамаша их еще, тоже не особо молчаливая. Замкнутый круг. Нет, можно, конечно, залезть в специальный шкафчик, дернуть там один проводок незаметный, разорвать этот круг... но потом же – скандал, то да се, всю жизнь поломал, загубил лучшие годы... Вот такой вот он – спаренный телефон.
Ковшик по-прежнему холодный. На площадке – по-прежнему одиноко чеканит Димыч из третьего подъезда. Голова его печально клонится все ниже и ниже, очевидно, именно в этот самый момент к нему приходит окончательное понимание допущенного промаха, и что «чеканка» так и останется у него единственным занятием и лучшим воспоминанием о сегодняшнем дне.
Нет, можно, конечно, поступить, как наш общий добрый знакомый Алексей из тринадцатого дома. Зашли тогда к нему, позвали гулять с собой, а он такой... ему ведь мама тоже ковшик с обедом оставляла... А он его так лихо – бабах, и в сантехническое изделие! Бульк, пшшшш – и все! Воду слил – и готов гулять. Сыт, пьян и нос в табаке.
Вообще говоря, то была не единственная странность Алексея. Достаточно упомянуть, что он один-одинешенек на всю округу, кто отдает свои спортивные симпатии спортивному коллективу...
Строго говоря, симпатии юных граждан округи делились почти поровну: половина за Правильный Клуб, половина за Неправильный. Разумеется, болельщикам Правильного клуба не рекомендовалось попадаться на глаза любителям клуба Неправильного, и наоборот. Характерно при этом, что данные межконфессиональные разногласия не принимались во внимание при самостоятельной игре в футбол. То есть, «поделиться» могли так, что в одной команде могли оказаться болельщики противоположных направленностей. Более того, конфликты в игре касаемо различных ее спорных эпизодов, типа «игры рукой» или «силовой борьбы» - так вот, наиболее яростные стычки происходили зачастую как раз между единоверцами!
А Алексей, стало быть, поддерживал некий третий клуб, почти никому неизвестный. Хотя... хотя была в этой позиции и своя логика. Вот идет он такой, а навстречу – трое. Или даже пятеро:
- За кого болеешь, пацан?!
Шансы, таким образом, пятьдесят на пятьдесят, свой ты или чужой.
А Алексей в ответ:
- А вот болею я за Третий клуб...
«Осспади ты божечки... и так тяжелая жизнь у парня... за такую печаль болеть...» - и отпустят Алексея и те, и другие, да на все четыре стороны. То есть, какой-то профит и выгода все же есть.
Но все равно: поступить столь же варварски с материнским ковшиком – никак нельзя.
Да что же за плита у нас такая! Крышка холодная, снизу металл трогаешь – горячо, а палец в суп засунешь – чуть теплый, только капли жира по поверхности плавают, будто льдины в мировом океане.
Эврика! Надо заранее переодеться для игры, чтоб потом время не терять, майка, шорты, кеды завязать!
Так, еще раз к окну.
Отлично. Тасик вышел, но пока стоит у подъезда, трещит о чем-то со своей одноклассницей. Красивая...
Чудесно. Пара минут еще есть в запасе, как раз влить в себя этот многострадальный хладный суп...
ПШШШ!!! Как брызнет кипятком из-под крышки! И красиво так, амплитудно, размашисто. Прям фонтаном и извержением вулкана, и на плиту, само собой, и на пол, и на стол, и даже на штору долетело! Красный борщ, блюдо на основе свеклы.
ДЗЫНЬ!!! Ковшик прям раскаленный! Вылетает из рук, и красивыми дополнительными узорами по полу.
А конфорка – аж полыхает красным, того и гляди «пробки» вышибет. Как оттирать-то теперь... а главное – когда, вон, уже и Серый с Лысым подошли, и, судя по всему, инициируют процесс «деления на матках».
«Футбол – игра командная».
И после всего этого, сынок, ты еще спрашиваешь, почему у меня кислое выражение лица и не хочется ли мне тоже выйти во двор.
И вспоминаются к месту и не к месту бессмертные слова Майлена Западно-Дагайского, мудрейшего из мудрых: «Помнишь, когда вы играли в футбол во дворе, обязательно подходил алкаш и просил стукнуть разок по мячу? Оглянуться не успел, и вот уже алкаш – это ты...»