В первой части мы давали «в руки Есенину револьвер».
А что если «дать револьвер Маяковскому»?
А вот послушаем:
По небу
тучи бегают,
дождями
сумрак сжат,
под старою
телегою
рабочие лежат.
И слышит
шёпот гордый
вода
и под
и над:
«Через четыре
года
здесь
будет
город-сад!»
Темно свинцовоночие,
и дождик
толст, как жгут,
сидят
в грязи
рабочие,
сидят,
лучину жгут.
Сливеют
губы
с холода,
но губы
шепчут в лад:
«Через четыре
года
здесь
будет
город-сад!»
Свела
промозглость
корчею -
неважный
мокр
уют,
сидят
впотьмах
рабочие,
подмокший
хлеб
жуют.
Но шёпот
громче голода -
он кроет
капель спад:
«Через четыре
года
здесь
будет
город-сад!
Здесь
взрывы закудахтают
в разгон
медвежьих банд,
и взроет
недра
шахтою
стоугольный
«Гигант».
Здесь
встанут
стройки
стенами.
Гудками,
пар,
сипи.
Мы
в сотню солнц
мартенами
воспламеним
Сибирь.
Здесь дом
дадут
хороший нам
и ситный
без пайка,
аж за Байкал
отброшенная
попятится тайга».
Рос
шепоток
рабочего
над темью
тучных стад,
а дальше
неразборчиво,
лишь слышно -
«город-сад».
Я знаю -
город
будет,
я знаю,
саду -
цвесть,
когда
такие люди
в стране
в советской
есть!
Батюшки! Да он же не останавливаясь «хлопает». Хлоп-хлоп — только и слышатся выстрелы. Оказывается, «револьвер у него есть и он пускает его в дело».
Но разберёмся, что за пальба такая?
Сам Маяковский «город-сад» строил? Под телегой голодный в луже лежал, пайку свою жевал? И далее... по списку. Нет! Ничего из списка не делал и руки ему цемент не разъедал. Так что эти бесконечные выстрелы — это выстрелы не из боевого револьвера, а из стартового.
Так и видится гайдаевская картина: стоят на гребне стены жулик и обыватель, их окружили, сейчас схватят. Они изображают прыжок в бездну. Прыгают все, кроме жулика и обывателя. Провокация удалась!
Маяковский и пошёл работать провокатором. И «револьвер ему выдали». Правда стартовый, ненастоящий. И стихи-кричалки у Маяковского тоже ненастоящие. А это уже его личная трагедия. Потому что талант у него правда был. А единственное условие счаться для таланта — быть. Другими словами — реализоваться. А Маяковский всё время «стрелял холостыми». Кое-чего докладывать нельзя было, работа такая.
Но есть старый трюк власти. Если у человека постоянно отнимать что ему нравится, раз за разом, то есть вполне приличный шанс расковырять в человеке раба. Нарушить его волю, его метафизическое основание. Этим занимались и занимаются древние культы, практиковавшие жертвоприношения первенцев и это же делают современные эрзац-курсы ускоренной подготовки рабов, практикуемые в сектах.
В итоге от Маяковского внутри ничего не осталось. Слишком долго кричал кричалки. И каждый раз, когда кричал, отказывался от самого ему дорогого — своего таланта. Каждый раз не докладывал в кричалку чего-то. Или вовсе кричал, вместо того, чтобы сделать что хотел. После этого где воля была, там прорвало гнойник. Демоны власти расковыряли. И последним выстрелом он им отдался наконец.