Автор статьи — Филипп Хорват
Большая проблема для всех начинающих писателей — научиться делать живые, яркие описания в тексте. Это действительно проблема и не только для начинающих. Иной раз сидеть над какой-нибудь сценкой со сложным действием, переписывая, перекручивая написанное словами и образами, улучшая, добавляя ясности, приходится часами. И ещё возвращаться к ней не раз, опять же что-то подпиливая, добавляя или, наоборот, нещадно сокращая. Ух, реальная мука…
Предполагаю, что универсального метода научиться делать хорошие описания нету. Это, как говорится, результат опыта и рождённых в муке неисчислимых попыток передать при помощи клавиатуры сложившийся в голове образ. То есть, — самое настоящее творчество.
Самый простой совет, который дают на каждом шагу всезнайки, — это читать и учиться у классиков.
Но что значит научиться? Это же не таблица умножения, методику описаний любого признанного классика «не запомнишь», не ухватишь и не воспроизведёшь волевым усилием. Нужно смотреть, скользить по тексту, как бы вчитываться в голограмму каждого предложения (даже особо не вдумываясь в смысл — да-да, именно так), чтобы ухватить едва, за кончики, то волшебство авторского стиля Чехова, Достоевского или Набокова. Понимать бесполезно, надо научиться хотя бы чувствовать, ощущать ритм, мелодию — тогда в голове будет само по себе откладываться нечто такое, что потом позволит и самому на сантиметр приблизиться к блестящим образцам прозы.
Дальше опять же побуду в роли Капитана Очевидности и с пафосом повторюсь в миллионный раз — учиться не описывать, а показывать.
Попробую объяснить как я это дурацкое правило понимаю. Ошибка многих начписов в том, что они пытаются запечатлеть каждое, вот абсолютно каждое движение героя или персонажей. От того получается накидывания, напластования совершенно ненужных, реально портящих текст слов-описаний.
Вот как чаще всего происходит:
«Ваня протянул руку, чтобы взять чашку со стола, на котором располагалось блюдце с вареньем и вазочка с печеньем, которое приготовила вчера мама. Заметив его движение, Света подумала, что он хочет взять печенье и схватила ладонью Ваню за запястье. Она покачала своей головой:
— Ваня, тебе нельзя, врач запретил сладкое. Пей просто чай…
Ваня разозлился на неё потому, что он и не хотел печенье. С досадой стряхнув руку Светы со своей, он посмотрел на девочку злыми глазами, в которых выражалось стремление её придушить.
— Светка, ты просто дура! Я хотел взять чашку, не нужно мне твоё печенье, — и снова протянул руку, схватив посуду за ручку».
Ну то есть гора совершенно бессмысленных и стилистически корявых слов, при помощи которых автор пытается передать сценку.
А ведь всё тоже самое можно передать в три-четыре небольших предложения, наложенных густыми, смачными, отточено верными штрихами. Это сложно, этому нужно учиться годами, но этому реально можно учиться. Я не претендую на сверхшедевральное мастерство, и поэтому ниже просто привожу переклад отрывка выше так, как я бы сделал это при быстром (драфтовом) написании текста:
«Ваня потянулся через вазочку с печеньем к чашке. Тут же его руку перехватила Света, — укоризненно глянув, она сказала:
— Тебе нельзя, врач запретил сладкое. Пей просто чай…
Это его разозлило, поскольку он и не думал о печенье. Ваня чувствовал, как внутри закипает злость, на секунду показалось, что он готов придушить сестру.
— Ну ты и дура, Светка. Даром мне твоё печенье не нужно.
Стряхнув её руку, он ухватил чашку и… ».
Это тоже довольно топорный отрывок, с выскакивающими ни к месту местоимениями. Чтобы оживить его, нарастить, как говорится, мясца, нужно добавить образности.
С образностью у начинающих писателей тоже всё очень сложно. Пытаясь поиграть с языком, люди, как правило, начинают просто бухать шаблонные метафоры и сравнения. Что гробит тест чуть более, чем полностью.
В результате получаются конструкции по типу «худой как щепка ребёнок», «бледная словно луна кожа», «голубые как небо глаза» и т. д. и т. п.
Опять же, как научиться подбирать хорошие, яркие, интересные сравнения я не знаю. Мне они приходят в голову в момент написания текста, — я просто представляю описываемый предмет, и метафоры, эпитеты как-то сами по себе собираются — остаётся отбраковать явно плохие и неудачные со стилистической точки зрения, оставив самый сок. Притом нужно понимать, что самый сок в случае с художественно-изобразительными средствами — это критерий исключительно субъективный. И то удачное, что ты придумываешь, необязательно является по-настоящему удачным, хорошим, клёвым. Незамыленный взгляд со стороны, желательно экспертный, помогает отфильтровать, очистить текст от плохих метафор-сравнений.
На практике учиться художественно-изобразительному подбору к предметам, явлениям жизни и людям помогает простая наблюдательность. Есть простое мысленное упражнение — нужно сконцентрироваться на чём-то определённом и попробовать охарактеризовать для себя — на что эта вещь похожа вообще? Или — кого из животных или книжных персонажей напоминает тот или иной человек? Определяйте яркие, интересные черты людей, развивайте воображение — это, кстати, очень полезно для развития абстрактного юмора. Просто специально концентрируйтесь и минут на пять-семь вдумчиво исследуйте выбранный предмет.
Приведу простейший пример. Я купил в грузинской булочной буханку свежего горячего хлеба. Дома решил сделать бутерброд, отрезал корочку, и ещё кусочек, который от свежести начал чуть разваливаться. И вот лежит на тарелке такой чуть разлапистый кусочек хлеба, я смотрю на него и думаю, что он похож на какой-то лапоть. Почему лапоть? Лапти-то ведь не разваливаются обычно, они не разлапистые, но вот такой образ скользнул в голове, и я его запомнил, возможно, он мне пригодится, если смогу удачно использовать в тексте. К примеру, вот так:
«Он резанул ножом, и на тарелку опрокинулся разваливающийся на кусочки, дышащий ещё горячей, печной свежестью ноздреватый лапоть хлеба».
Очень спорный образ, но почему бы и нет, почему бы не поэкспериментировать? Не бойтесь экспериментировать, бойтесь и избегайте избитых, набивших оскомину шаблонов. Исследуйте предметы окружающего мира и находите самые странные, разные, неочевидные связи и взаимодействия.
Теперь давайте опять же возьмём тот отрывок со Светой и добавим чуть-чуть в него образности, попробуем чуть расцветить вообще:
«Ваня потянулся к чашке через прозрачно-красную вазочку с печеньем. Руку тут же перехватила Света, — неодобрительно глянув, она сказала:
— Тебе нельзя, врач запретил сладкое. Пей чай…
Это сильно разозлило, поскольку о печенье он и не думал. Ваня ощутил полыхнувший внутри огонь злости, настолько сильный, что, кажется, захотелось даже придушить сестру.
— Ну ты и дура, Светка. Даром мне печенье не нужно.
Стряхнув её руку, он неловко подхватил дрогнувшую в пальцах чашку, из которой тут же плесканулось на скатерть».
Это опять же отнюдь не идеальный отрывок. Я почистил немного местоимения, поменял местами некоторые слова для усиления интонационного ритма текста, добавил объёмности и вазочке (она стала прозрачно-красной), и чувству злости, которое теперь прямо полыхнуло огнём (why not?). Более того, я не побоялся употребить такой своеобразный глагольный неологизм — «плесканулось». Слово не совсем грамотное с точки зрения русского языка, но мне нравится, я его, скорее всего, тут оставлю, и пускай критики мечут громы и молнии=).
Хотелось бы обратить внимание, что не всегда нужно всё уточнять и детализировать (я писал выше об этом). Из нашего отрывка — «Ваня потянулся», а «Света перехватила руку» — по контексту понятно, что Ваня тянется к вазочке рукой, ну и в следующем предложении я уже просто ввожу действие Светы со словом «рука» (так я избежал тавтологии). Также в последнем предложении я не стал уточнять, что именно плесканулось из чашки, так как сам контекст сцены явно говорит о чае.
Всё о чём я написал в этой статье — это, на самом деле, лишь вершина айсберга. Таких чисто языковых, интонационных, ритмических нюансов для каждого текста находится десятки и сотни. И даже заслуженный мастер, признанный всеми литкритиками писатель не в силах всё и сразу учесть, написать так, чтобы внутренний, душевный писатель муркнул от удовольствия. Напоминаю, что от момента первого драфта до оформления полноценной, готовой рукописи проходит много месяцев, а то и лет.
Вот просто, чтобы было понятно о чём речь, попася в одном из телеграм-каналов момент про рабочий процесс Гюстава Флобера:
«В письмах Флобер писал о своих стараниях, приведу вам один пример:
"Как надоела мне "Бовари"... Сцена в гостинице потребует месяца три. Бывают минуты, когда я готов плакать от бессилия. Но я скорее издохну, чем обойду ее. Мне нужно одновременно ввести в действие пять или шесть (говорящих от своего лица) и несколько других (о которых говорят), описать место действия и всю местность вообще, дать характеристику внешности людей и предметов и показать в этой обстановке господина и даму, которые начинают увлекаться друг другом (благодаря сходству вкусов). Будь у меня еще достаточно места! Но действие должно развертываться со стремительной быстротой, и при этом отнюдь не сухо; развивая его, я не стану сгущать красок".
Так-то вот. Подумайте, готовы ли вы когда-нибудь потратить три месяца своей жизни на написание условной сцены в гостинице? И если нет, так может вам лучше заняться чем-нибудь другим, более простым и не требующим таких усилий?=)).
В статье использованы иллюстрации художников Михаила Хохлачёва и Michael Cheval.
Также подписывайтесь на наш телеграм-канал и добавляйтесь в VK-сообщество "Нетленка", там будет больше интересных материалов обо всём понемногу.
