Сутки в больнице - как способ понять и простить новгородскую медицину.
Центральная городская клиническая больница Великого Новгорода, известная в народе как «Азот», уже давно стала героем многих городских страшилок и баек. По слухам, граждане отказываются госпитализироваться туда со словами – «помирать, так дома». Однако, с другой стороны окошка регистратуры в приёмном покое действительность раскрывается с обратной стороны. Где пьяные, драчливые, хамоватые пациенты, мизерные зарплаты, бесконечные рабочие сутки, недосып и кадровый голод - будничное явление. В такой обстановке не трудно людей возненавидеть.
Но проведи сутки в «приёмнике» - и поймёшь, что, несмотря на все тяготы, врачи всё-таки своих пациентов любят. Своей особой любовью.
Незаменимые люди
Солнечное утро в приёмном отделении «Азота» началось не слава богу.
- У нас опять вся аппаратура ломается, - бросает ручку Наталья лет тридцати пяти.
Вздыхает, опять берёт ручку и продолжает заполнять анкету заявившегося больного.
- Аппаратура не выдерживает, только мы всё выдержим. Так, по крайней мере, искренне считает наше начальство, - нервно смеётся медсестра Ирина.
Позади два часа смены, обстановка пугающе тихая. По коридорам «приёмника» тихо ковыляют бабульки в платочках и обгоревшие на солнце мужики в палёных «адидасах». Врачи смотрят на это всё и нарадоваться не могут. Для них вялое течение жизни в стенах больницы - что для рыбака штиль. Но такое бывает редко.
- Это не то, что понедельник. Там с самого утра начинается... Сначала все прутся в поликлинику, оттуда всех сбрасывают сюда, - обводит руками Ирина родной «приёмник». – До шести вечера здесь ад. После - вторая волна: народ приходит с работы и вызывает «скорую». К нам их всех скопом везут. Кого из них не спроси – история примерно такая: «У вас желудок сейчас заболел?» - «Нет, с утра» - «А что же вы приехали к двум часам ночи?» - «Так страшно стало».
Поликлинику в приёмном отделении добрым словом особо не поминают. Причина понятна.
- Лентяи они там. Не хотят работать с пациентами. Им проще всех больных отправлять сразу к нам, не разбираясь, - выносит свой беспощадный вердикт медсестра Ирина.
Судьба будто подслушала её монолог и прислала в приёмное отделение прямое доказательство её слов.
- У меня тут очень болит, - пыхтит мужик и держится за бок, где вроде как находится печень.
- Хорош-о-о-о, - протягивает женщина по ту сторону окошка. – Когда началось? Утром?
- Да нет, - мужик стыдливо опускает голову, - давно уже.
Ирина начала краснеть, не выдержала и выбежала к пациенту.
- Вот у нас поликлиники для кого существуют, ты мне скажи? - размахивала медсестра руками перед ошалевшим от испуга мужиком. – Если давно болит, то что ты только сейчас пришёл? Раньше не до того было?
Мужик опомнился:
- Мне просто таблетки не помогают.
Ирина махнула рукой и пошла обратно за стенку регистратуры. За ней туда вбегает молодая медсестра Нина. Она с размаху бросает на стол большую папку с бумагами, гневно ругается, садится на стул - и мгновенно преображается в тихую девушку, которая говорит размеренно и знает цену каждому слову.
Последний понедельник Нина вспоминает с небольшим содроганием.
- Я на смену с девяти утра вышла. Первый раз поела где-то в два часа ночи. Почему? Да потому, что меня некем было заменить. Такая вот незаменимая я, - ухмыляется Нина.
Часовая стрелка подползает к цифре два. Люди, законно отоспавшиеся утром своего выходного, сладко потянулись и отправились на поиски приключений, тесно связанные с алкоголем. Благодаря этой непомерной тяге к прекрасному у приёмного отделения «Азота» и нет недостатка в незапланированных пациентах.
- По-хорошему как должно быть? - поясняет Ирина. – Мы работаем с теми, кого «скорая» привезла. Остальные должны идти к нужному им врачу по направлению от поликлиники. Но люди у нас самые умные – ну, они так считают – поэтому идут к нам, никого не спрашивая.
После двух часов в приёмный покой и потянулись такие вот «умные» искатели приключений. Смотришь на них и понимаешь – пока такие «экспонаты» будут стекаться в больницу, Нина с коллегами так и будут носить статус «незаменимых».
- Видели, сейчас женщина с мужиком приходила? - несётся по регистратуре. - Это мужик с подругой жены приходил. Его благоверная умудрилась за час опрокинуть литр. На солнце! Говорят, в один момент закатила глаза и упала. Пили недалеко от нас, на Зелинского где-то. Теперь говорят: откачайте её, пожалуйста.
В регистратуру заходит Никита Александрович, дежурный врач. Случай не произвёл на него даже малейшего впечатления.
- Вот приходил к нам недавно мужик. Стоит перед окошком – мнётся, трясётся. Пил, наверное, всю ночь и на работу проспал. И теперь хочет больничный, чтобы с работы, не дай бог, не уволили, - ответил врач историей на историю.
Медсестра Ирина подтверждает: существует такой подвид пленённых «зелёным змеем».
- Они приходят к нам за больничным. Изображают болезнь или реально болеют, но не сильно. Мы даём им справку и отправляем на лечение. Справку они благополучно относят начальнику, а потом, должно быть, чудом выздоравливают, так как на лечении их уже никогда не видят. Зачем им это? Так пить начинают, наверно. Понимаешь, запой у людей.
Другие воспринимают городскую больницу как «Диснейленд» и посещают для развлечения.
- Есть у нас постоянный клиент – бабуля Игнатьева, - составляет портрет Ирина. - Бывает у нас регулярно, чуть ли не раз в неделю. Привозят её исключительно на «скорой». Самое интересное, что у неё и болезней-то особых нет – максимум простуда какая. Ну, нравится ей у нас – общение, понимаешь, уход.
Но есть у старушки и свои корыстные интересы.
- Гостила она недавно, значит, со своим дедом где-то на Гзени. А живёт она на Зелинского – тут вот, недалеко, - Ирина протягивает руку. – И после этих посиделок в гостях она вызывает «скорую» на набережную реки Гзень. На дворе выходной. И без того загруженная «скорая» приезжает. Бабка говорит: «У меня немного давление подскочило». Ну померили, подлечили, привезли в больницу сюда. Тут-то она нам по секрету рассказала, что «скорую» вызывала, чтобы к дому поближе. Рассказала и пошла со своим дедом домой. Я у «скорой» спрашиваю: что ж вы её к нам возите постоянно, она ж здоровая. Те и отвечают: «Не возьмём, столько ору и жалоб будет! Проще уж отвезти». В общем, бабулька решила, что «скорая помощь» – это её таксопарк персональный, - смеётся Ирина.
«Бабульки», меж тем, пусть вяло, но прибывают. Не обходится без перепалок в регистратуре. Но это ж святое.
- Мало кто из наших старушек-завсегдатаев понимает, что больница - это, в первую очередь, помощь, - говорит Нина на очередном небольшом перерыве. – У человека, например, отёчное кровотечение, а они требуют, чтобы им срочно укольчик поставили. И…
Рассказ прерывает мужчина возле окна регистратуры. У него ожоги на руках. Стоит, смотрит на людей в белых халатах, как на инопланетных существ.
- Что с вами?
Мужчина молчит.
- Ну, скажите же что-нибудь, - единогласно просит его весь медицинский состав «приёмника».
Посмотрел на всех какими-то стеклянными глазами, мгновенно развернулся и выбежал из больницы.
«Вы должны вообще работать бесплатно»
В приёмном отделении двенадцать часов дня и большой праздник: на обед привезли шаверму. Курьера с горячим арабским блюдом здесь ждали больше, чем Деда Мороза в детском саде на утреннике. Труженики приёмного покоя притаились за окошком регистратуры и смакуют мясо в лаваше. Но иллюзий по отношению к качеству еды никто не испытывает.
- Просто организм требует, чтобы мы сдохли на работе, поэтому и еда, так сказать, соответствующая, - шутит кто-то.
Новых пациентов пока нет, работы немного. Самое время для послеобеденных диалогов. Инициатором стала Нина, в очередной раз прибежавшая откуда-то на взводе. Разговор уносит нас за пределы больницы, но не от медицинской темы. В этот раз проблем принесли слухи: в городе говорят, что закроют мединститут НовГУ.
- Интересно, как они это будут проворачивать, - размышляет студентка 3-го курса меда Нина. – У меня есть одногруппники, которые к нам учиться приехали из Питера. Потому что у них дома отучиться на врача стоит бешеных денег. Есть и такие, которые получили там диплом, а к нам приехали учиться в ординатуру.
Бесплатная ординатура в новгородском университете теперь и правда остаётся в прошлом. Разве что взять целевое направление в одной из больниц города или области... Но главврачи, естественно, свою подпись на важной бумажке поставят не по доброте душевной, а с условием отработать в этой больнице энное количество лет.
- Вот представим такой расклад, - говорит Нина. – Ты пошёл в ординатуру в Питере, отучился и нашёл там место работы, где ты всем понравился, и тебя туда пригласили. Но нет, ты должен по целевому направлению вернуться на работу в ту больницу, где тебе его дали. Заплатят за тебя, скажем, 200 тысяч, а от тебя захотят получить на все 400. Берёшь направление – считай, что раб.
- Я сама-то не люблю по больницам и поликлиникам ходить, - говорит Ирина. – Я-то и так знаю, как лечиться, что врачей лишний раз загружать.
Её путь в медицину, как и у многих, начинался с мечты.
- Сейчас уже и сама не понимаю – что ж меня так привлекало тогда, - смеётся она. – В девяностые хоть полегче было, работало несколько больниц, да и кадры были. Но уже давно, я даже не скажу сейчас, сколько лет назад, всё начало ухудшаться. Врачи стали от нас бежать, денег платить сильно больше тоже не стали. Теперь вот пришли к тому, что мы остались единственной дежурной больницей в городе. Всех везут к нам. Нагрузка огромная, а работать-то считай некому. Тьфу, хоть увольняйся.
Нина делится наблюдением в стиле кота Матроскина: чтобы уволиться, нужно сначала устроиться. Со вторым у новгородской медицины - проблемы.
- Никто не хочет идти сюда работать. Тут некоторые больные орут: «Уйдите уже на пенсию, дайте дорогу молодым». О’кей, только покажите мне молодёжь, готовую работать на таких условиях, как мы, - усмехается Ирина, которой до пенсии осталось рукой подать.
- К нам сюда если и приходят работать, то чисто нарабатывать опыт, - подтверждает Нина. – Вот у меня коллега работает ЛОРом. Получает 12 тысяч. Сейчас подыскивает место в Питере. Там без опыта на той же вакансии платят 80 тысяч. Поэтому наши студенты здесь не планируют оставаться.
Нина хотела не этого. Со школьной скамьи ею владело желание стать судмедэкспертом. Оттуда и ЕГЭ по биологии, поступление в «мед» и долгая практика в «Азоте».
- Как я здесь оказалась – не понимаю, - серьёзно говорит она. – Но как только закончу учёбу, сразу в судмедэкспетизу.
- А кто меня лечить будет, когда я на пенсию выйду? - то ли в шутку, то ли нет возмущается Ирина.
- Ну, тебя-то я подлечу...
- Кроме Питера и Москвы, медицины в России нет, - делает вывод Ирина. – Что у нас здесь? Дикие условия, бешеный график, нет мест в ординатуре, а впахивать приходится на две ставки, чтобы получать ту самую среднюю зарплату, про которую нам в телевизоре говорят. Это при том, что мне коллега рассказывала: на двух кардиологов в Санкт-Петербурге приходится 10 пациентов за смену. На двух! Они свои сутки отработают и получат за это 10 тысяч. За одни сутки! А мы тут впахиваем, как проклятые. И никто нам не расскажет – за что мы прокляты.
Ирину прерывает врач «скорой помощи»: привезли бабушку с инсультом. Привезли из Демянска. Потом ещё одну – уже из Чудова.
- Обычное дело, к нам со многих районов области возят. Там ведь больниц почти не осталось, - Ирина толкает каталку с пациентом. – Наша «скорая» вообще в незавидных условиях: их мало осталось, а они обязаны выезжать на абсолютно любой случай, даже на простуду на ранней стадии. Везут и совсем безнадёжных – которые двумя ногами уже на том свете. И после этого каждый считает своим долгом спросить: а что это у нашей больницы такая плохая статистика по смертности?
- Была у нас реанимационная бригада на «скорой». Единственная. Но бригаду сократили – они теперь все вроде в Питер уехали. Осталась на «скорой» одна молодёжь, которая ничего не знает.
И правда: каждому врачу «скорой», который появился в отделении в эти сутки, не дашь на вид больше двадцати лет. В «приёмник» некоторые из них приходили, как на дополнительную лекцию. Врачи подолгу объясняли им – почему те регулярно ставят неправильные диагнозы.
- Если подумать: какой смысл отучиться шесть лет в институте, два года в ординатуре, два набивать руку в стационаре за сущие копейки, - заводит старую шарманку Нина. – Это ещё приемлемо, если ты девушка, которая может за мужа укрыться. А мужчине как? Вот будет он получать 12 тысяч – что он скажет своей жене, когда домой придёт? «Извини, дорогая – жрать нечего, я же врачом работаю», да?
Пациенты же о таких материях не задумываются.
- Мне тут один заявил: «Вы врачи, вы вообще должны работать бесплатно». Я ему чуть по голове не дала, - рассказывает Ирина. – Что это за отношение-то такое?
К окну регистратуры подходит девушка лет восемнадцати со слезами на глазах. Разговоры о смысле и судьбе профессии обрываются и начинается самая что ни на есть работа.
Жить до 89-ти
Девушка была бледна, как свежий снег. Зовут Настей. Она тяжело дышала, жадно глотала воздух и не могла надышаться. Обычный солнечный день в Шимске омрачился для неё инсультом любимой тёти. Звонок, мучительное ожидание кареты с красным крестом и молниеносная дорога до Новгорода.
- Успокойся, выдохни, - успокаивает Настю женщина в окошке регистратуры. - Теперь скажи примерный рост и вест своей тёти.
- Но я не знаю, - на Настю накатывает новая волна истерики.
- Так сравни со своим.
- Но она намного больше меня, - опять начинает плакать девушка. – Я не могу даже представить...
- Ладно, иди к ней. Сама напишу.
Врач со «скорой» неспешно заполняет в регистратуре бланк о госпитализации. В вопросе бумажной работы все доктора проявляют поразительное единодушие: «Из-за этих «писюлек» людей порой лечить некогда».
К окошку регистратуры подбегает женщина маргинального вида и начинает жаловаться на свою нелёгкую долю в больнице.
- Нам часто и с оскорблениями говорят: «Не спасли», - рассуждает медсестра Нина, глядя на недовольную тётку. – Обычно истории такие: «Восемь лет назад мы привезли в вашу больницу бабушку 89 лет, и вы, суки такие, её не спасли».
Ирина опять смеётся:
- Они все, похоже, вечно жить собираются.
- Мне бы до 89 дожить бы для начала, - продолжает Нина. – Я стараюсь не читать те гадости, которые про нас пишут в Интернете, в группе «ЧП». Хотя есть у меня знакомый, который считает своим долгом их мне скинуть. Бывает, и полистаю – так, чисто поржать. Но никогда не вступаю в споры. Люди не понимают, что такое экстренная больница. Потому что, пардон, когда у тебя температура 37,2 неделю – это смешно, тебе - в поликлинику надо. Я понимаю, что там тоже ад с бабушками в очереди. Вот к нам и приходят с жалобами типа «пукнул не в той тональности», «с одной ноздри сопля зелёная, с другой чуть желтоватая». И для каждого человека собственная болячка важнее чужой: у него пальчик болит, а у другого - обильное кровотечение, но этот, с пальчиком, врывается к доктору и орёт. Бывает такое часа в два-три ночи. Как-то ночью пришёл мужик с жалобой: рыбная косточка ему воткнулась в палец. Сказали ему – подождите немного, доктор занят. Он начал на нас орать. Его ведь не волнует то, что хирург уже за смену принял человек 50 – столько обычно и приходится на сутки. Врач выходит к нему с глазами красными, как у быка: не пожрал, в туалет не сходил, потому что некогда, у него ноги подкашиваются... И что он видит? Разъярённого мужика с рыбной косточкой.
Уходящие по-английски
В терапевтическом отделении «Азота» в субботу полный аншлаг. Такой не снился даже организаторам концертов Стаса Михайлова в провинциальном городе. Сейчас тут поправляют здоровье 90 человек из 90 возможных. Но это ещё не рекорд. Рекорд поставили пару дней назад, когда в терапию загрузили сто пациентов. Тех, кому «посчастливилось» попасть в последнюю десятку, клали прямо в коридоре: свободных коек уже не осталось.
Сейчас терапевтическое отделение загружено полностью, но все хотя бы лежат в палатах. По недавно освободившимся коридорам рассекает молодая медсестра Ира, которой некогда разговаривать.
- Ты что, не видишь, у меня капельницы? Вот поставлю всем – тогда и поговорим, - пробегает она мимо.
Освободилась только часа через два.
О том, чтобы пойти в медицину, Ира подумала на первом курсе филфака, когда увлеклась сериалами о судмедэкспертах. Чтение классиков русской литературы после этого как-то не задалось: интерес к болячкам и инфекциям им было уже не перебить. Ира стала прогуливать пары и помогать в ЦРБ медсёстрам. После сказала гудбай филфаку, поступила в медицинский. Теперь сутками работает, а когда не работает – учится. В перерывах между этим даже удаётся поспать, но это редкость. Говорит, что до исполнения всех желаний в профессии ещё пахать и пахать, но чувствует себя человеком счастливым. Медсестрой в «Азоте» работает второй год. А историй, которых у неё накопилось, хватило бы на увесистый сборник рассказов: смешных и печальных.
- У нас же больница скорой помощи, у нас уход не предусмотрен. У нас даже санитарки-то порой нету. Сегодня вот двое родственников жаловались, что сами заболели. То есть ты два дня поухаживал за мамой или папой - и сам заразился. Этак те, кто должны лечится амбулаторно, к одной своей ещё пять новых болячек приобретут. Это я к чему: сначала лучше всё-таки в поликлинику. У нас ведь тут ещё бабки, которые под себя мочатся, и мужики, заваливающиеся на лежачих. Сплошь и рядом такие истории, - рассказывает Ира.
Да и с врачами в отделении тоже не очень гладко.
- По койкам у нас работает всегда один врач. Есть три дневных, которые работают пять дней в неделю с восьми до четырёх. Ну, и заведующая – тоже до четырёх. После этого в отделении остаётся один терапевт по койкам. А терапевт в приёмнике не имеет права оттуда отлучаться и помочь нам. Загрузка большая. Народу много – врачей мало. Ты вот про смертность спрашиваешь – так вот, умирают-то не от халатности, у нас тут так-то все грамотные. Но... Ко мне недавно привезли трёх алкоголиков, так они друг за другом выдавали остановку с разницей в десять минут.
Любителей заложить за воротник «скорая» предпочитает в «Катарсис» не отвозить, доставляют в «Азот».
А потом эти бравые ребята впадают в психоз, а психушка за ними к нам уже не ездит. 19-я бригада, «психическая», откровенно сказала: «Нам за вызовы в ваш «Азот» не платят, значит справляйтесь сами». И я прошлую ночь буквально дралась с мужиком – слава богу, мы с парнем дежурили. Психа скрутили простынями и вызывали полицию, но она приехала только под занавес и спросила: «А что нам делать?». А в это время другой мужик стал умирать от кровотечения... А тот сумасшедший пытался нас проткнуть штативом и случайно задел сигнализацию... На дворе было три часа ночи. Думаю, реакцию пациентов ты представляешь, - говорит Ира.
Некоторые буйные имеют привычку исчезать незаметно.
- Алкаши часто уходят, никого не спросив. Вот тот человек, который под забором больницы умер недавно: ему оказали помощь, но он ушёл, не предупредив персонал. Естественно, у нас все носятся на работе и за ним никто не следил. Он вышел и упал. Но самое бесявое – на видео видно: мимо него проходила уйма народу, и никто даже внимания не обратил. Я вот что – буду целыми днями ходить мужиков под заборами искать?
Вообще, история не нова. Зимой из терапии сбежал мужчина в памперсе. Искали всем отделением по больнице – нету. Вызвали полицию… Так и не нашли .
И в такой кутерьме, естественно, от профессиональной деформации личности не каждый убережётся.
До конца суточной смены остаётся восемь часов.
Просто праздник какой-то
Два часа ночи, в «приёмнике» тишь да гладь. Была. Пока из терапии не спустился морщинистый мужчина с запахом перегара и не начал предъявлять претензии, которые и разобрать-то можно было с трудом.
- Я не понял, кто там со мной в палате лежит, что это за люди, - размахивал он руками, стоя перед врачами и медсёстрами. – Я один хочу лежать, нах. И постель мне поменяйте.
Никита Александрович ему корректно объяснил, что требования, мягко говоря, неправомерны.
- Я те ща (врежу, если цензурно – М.Н.), - разгневался пациент. – Я вообще ветеран, я воевал. А вы, - тут он задумался. - Пошли вы все на (далеко, если цензурно, - М.Н.).
Его жена долго извинялась, а борец за комфорт немедленно удалился.
- Не понравилась ему больница – ну, что поделаешь, - смеётся медсестра Ирина. - Он-то думал, тут будет, как в Дубаях: коньячок, лимон, все дела. А тут у нас гнойники лежат и бабки попёрдывают.
К таким «гостям» тут давно привыкли. Да тут ко всякому привыкли...
- Помню Новый год как-то раз пришлось встречать на работе. Так за две минуты до полуночи экстренного привезли. Вся страна оливье ест, шампанское пьёт, уже Путин, помню, начал говорить, а мы под его речь человека в четыре руки откачиваем, - вспомнила, улыбаясь, Ирина.
На выборах, кстати, она голосовала за действующего президента. Он ей не то чтобы очень уж нравится. Но с ним, говорит, всё же как-то спокойней.