Интервью, которое пианист и композитор Иван Фармаковский дал в 2009 г. для бумажной версии журнала «Джаз.Ру» по поводу выхода своего дебютного альбома «Next To The Shadow», начиналось словами, под которыми редакция может подписаться и сейчас — хотя, конечно, ситуация давно изменилась: за последние девять лет у Фармаковского вышло два альбома, и музыкант, которому 1 февраля 2018 исполнилось 45, прочно занимает место среди ведущих российских джазовых пианистов, активно гастролирует и выступает на фестивалях.
Интервью 2009
(автор: Диана Кондрашина)
Парадокс: музыкант известен на российской джазовой сцене более десяти лет, но за все эти годы у него ещё не было крупной сольной работы. Положение начало меняться в прошлом (2008. — Ред.) году, когда Иван представил московской аудитории свой новый авторский проект. Выступление его ансамбля с программой под названием «Next To The Shadow» стало сильнейшим впечатлением XI фестиваля «Джаз в саду Эрмитаж», и мы в 7 номере «Джаз.Ру» за 2008 год подробно представили Фармаковского — выяснилось, что проект теснейшим образом связан с одноименным альбомом, который в это время готовился к выходу. Мы попросили Ивана Фармаковского рассказать об этой работе.
— Это вообще была моя мечта жизни — записать альбом в Нью-Йорке. Конечно, и у нас всё работает на неплохом уровне, но запись дебютного альбома хотелось сделать именно в той стране, где это дело поставлено безупречно. Америка вообще родина джаза, и не только джаза, и поэтому у них всё в высшей степени профессионально — настолько, что когда я пришёл в студию за несколько минут до назначенного времени с полной уверенностью, что сейчас придётся настраивать звук, я обнаружил, что всё уже настроено, хоть садись и играй. Это очень хорошо: максимально экономится время, сосредотачиваешься только на самой музыке, а всё остальное — задача звукорежиссёра.
Мы работали с одним из самых лучших звукорежиссёров, Джеймсом Фарбером, в этом мне посодействовал Игорь Бутман. Альбом уже почти готов, он на завершающих стадиях работы.
То есть в определённом смысле премьера в Доме Музыки (апрель 2009. — Ред.) станет мировой?
— Хотелось бы в это верить... Вообще это российская презентация моего альбома, который выйдет на лейбле Boheme Music. Но на самом деле будет два тиража: русский и английский. Сначала я думал выпускать только английский вариант, но получается не совсем хорошо по отношению к российским слушателям. Единственное, я не стал переводить название альбома, оставил его на английском: оно так задумано.
Возвращаясь к разговору о записи: действительно, была мечта сделать диск в Нью-Йорке, с нью-йоркским, что называется, качеством звука — ещё и потому, что важную роль играет рояль. Американские, точнее даже нью-йоркские «Стейнвеи» отличаются по звуку от, скажем, гамбургских и ассоциативно чем-то напоминают саунд 60-х. В студии был хороший рояль — не то чтобы старенький, но и не совсем молодой, мой ровесник — похоже, это нас сближало (смеётся).
Как вам удалось собрать для записи именно такой состав?
— Второй моей мечтой как раз было записать альбом с американскими музыкантами. С трубачом Райаном Кайзором мы играли несколько раз в Москве, в «Ле Клубе», за несколько месяцев до закрытия клуба (2007. — Ред.). Меня очень впечатлила его игра, ещё тогда я подумал, что было бы здорово что-нибудь с ним записать. Он отличный, высокопрофессиональный трубач — немного закрытый в жизни, кстати, но это не мешает с ним работать. Я бы не назвал свою музыку очень сложной, но при чтении с листа она не такая уж и простая. Он же прочёл всё с листа практически без единой запинки.
Больше работы было с ритм-секцией, кое-что приходилось объяснять. С Джином Джексоном (барабаны) мне тоже удалось играть в России, правда не на концертах, а на джем-сешнах. Меня поразила его игра, я пригласил его одним из первых — и он согласился, что очень приятно.
Об Игоре Бутмане я даже не спрашиваю — его участие вполне понятно.
— Да, но так ещё получилось, что он смог приехать в этот момент в Нью-Йорк, к тому же помог всё организовать. До последнего момента не было ясно, сможет ли он принимать участие в записи или нет.
И ещё был басист с экзотическим именем Угонна Окегво, он, как выяснилось, родом из Англии. Какое-то время он жил в Германии, затем переехал в Штаты. Сейчас он один из ведущих американских басистов, мне его Игорь посоветовал. Я слышал про него, но я ни разу с ним не играл. Замечательный парень оказался, очень коммуникабельный, так усердно разучивал музыку!..
Джин Джексон вообще, кстати, приехал в студию за час до начала записи, расставил барабаны. Я пришёл — всё было уже готово. В студии Sear Sound у каждого музыканта есть наушники и пультик, с помощью которого он сам регулирует звук, создаёт баланс, который ему нужен, — это очень здорово. Исключительная практика! Об этом хочется сказать в рупор! (смеётся)
Игра с ведущими американскими артистами — это колоссальный опыт, и довольно сложный, потому что можно не пройти этот тест, лично для себя. Но, по-моему, довольно редкий случай, когда зарубежных музыкантов приглашают играть музыку российского музыканта, композитора. Сразу скажу, что моя музыка, может, не отличается особенной оригинальностью, она написана в духе современного мэйнстрима. То есть в ней заметны и отголоски квинтета Хораса Силвера, и The Jazz Messengers, и Майлз Дэйвис, и Колтрейн. Мне трудно судить, но кажется, она не сильно отличается по духу. Тем не менее, факт остаётся фактом: это авторская музыка.
Композиции были написаны в разное время. Альбом хоть и называется дебютным, но для себя мы делали демо-записи и до того. Записывались, кстати, в «Ле Клубе» с трубачом Виталием Головнёвым до его отъезда в США и потом, когда он приезжал на фестиваль «Джаз в саду Эрмитаж». Эти демо-записи и ему пригодились, и мне. Несколько композиций, ту же балладу «Next To The Shadow», я написал буквально за два месяца до записи, когда почти весь материал был готов. Кстати, аналогичный случай был у Хэрби Хэнкока с альбомом «Takin’ Off» — это один из первых известных его альбомов. Так вот самую ударную композицию, «Watermelon Man», он написал одной из последних, буквально накануне записи. Правда, он не назвал альбом «Watermelon Man».
Мне кажется, что играть на фортепиано в квинтете — дело довольно-таки своеобразное. Как только в ансамбле появляются духовые, а особенно труба и тот же саксофон, фортепиано начинает «смещаться» в сторону ритм-секции, уступает духовым лидирующие позиции. Многим пианистам такой расклад не по душе — играть в какой-то степени на второстепенных ролях, в то время как вы очень часто выступаете в составе квинтетов. Как вы вообще оцениваете своё положение в музыкальном коллективе?
— С точки зрения самого процесса музицирования я оцениваю себя в первую очередь как равноправный участник ансамбля. По сути, конечно, оставаясь лидером. Но самое главное для меня — это взаимодействие. Я не очень люблю сольно выступать. А квинтет — это идеальная форма, классическая, можно сказать. Лучше всего я ощущаю свою музыку в духовых, хоть сам я не духовик. Во-вторых, не думаю, что труба и саксофон прямо-таки меня затеняют, и если ребята играют здорово и они на виду, то я за них рад. Быть эгоистом в этом плане — не по мне. Единственное, что с квинтетом не хватает иногда — это разнообразия и некоторой свободы, в отличие от трио, например. Кстати, следующий свой альбом я планирую записывать именно в трио. Дай Бог, чтобы эта идея скорее осуществилась, но... я опять-таки подумываю, не сделать ли это в Нью-Йорке?.. (смеётся) Очень хочется, если честно.