Это мои внучата, моя кровь, единственное, что осталось от любимой доченьки. Как же я могу их отдать чужим, по сути, людям? Обида, страх, несправедливость — все это терзало мою душу, не давало ни есть, ни спать. Но обо всем по порядку
Мы с мужем поженились в юности, родители помогли нам построить дом. Жили неплохо, Витя мой работал трактористом, приносил зарплату домой, но вот аванс всегда «проносил мимо» — выпивал с товарищами. Я и ругала его, и стыдила, и уходить от него пыталась к своим родителям. Но ничего не помогало: бессильна я была перед этим злом. Побороть его сумел только возраст и болезни. У Вити в 60 случился инфаркт, и всё, с выпивкой он завязал. Я думала, поживем спокойно на старости лет. На нашем «плану» — так в селе свой участок называют — построили еще один дом для дочки Любочки и ее мужа Николая. Нам с Виктором Бог дал только одного ребенка. А Любочка моя, как вышла за Колю, одного за другим детишек родила, Ксению и Арсения. По-модному назвали-то, да мне какая разница? Главное, внуки есть, кровиночки наши. Жили хоть и в разных домах, но одним хозяйством: с утра до ночи вместе — родители, дети, внучата. Бывало, и спорили, и ругались, особенно, когда Виктор мой ещё выпивал. Но вот он прекратил пить, внучата подросли, полегче стало у нас дома и спокойнее. Бывало, выйду вечером на терраску, гляжу кругом: вишни уродили, цветы пахнут так, что голова кружится, Любочка с Колей внучат из летнего душа в полотенцах на руках в дом несут, и думаю — эх, пожить бы еще лет 20 так-то, со своими рядышком, чтобы все вместе, дружно. Но судьба решила иначе.
В один из дней мне на мобильный позвонили из полиции, велели приехать в участок. Я и пошла туда, пока внуки в садике были. Думаю, сбегаю быстро, а потом детей заберу домой. Коли-то с Любой дома не было, они помидоры повезли продавать в райцентр, наши, на своем огороде выращенные. Но в полиции мне сказали, что разбилась моя доченька на машине, совсем, насмерть. Моё единственное дитя. Камаз врезался в «Ладу», на которой они ехали. И не стало у меня ни дочки, ни зятя.
Я как в тумане была. Ничего не понимала. Сидела в коридоре и плакала, дышать больно было. В больницу меня полицейский отвез. Там накололи лекарствами, я уснула, и только утром, встав, вспомнила — детей-то из сада я не забрала! Я бегом из больницы, прибежала в садик. А там воспитательница молодая, такая надменная. Говорит, мол, детей отвезли в детскую больницу. Раз за ними никто не пришел, она инспектора по делам несовершеннолетних вызвала. Инспектор детей и забрал. Так, мол, полагается: прежде, чем в детский дом сдать, сначала надо проверить, нет ли у них каких-либо заболеваний. Боже, что со мной было! Я домой прибежала, и на мужа все эти вести вывалила. А он и не знал ничего: пришел поздно домой да спать лег, думал, я у молодых в доме завозилась. Мы с Витей сели на наш мотороллер и поехали в райцентр. Там в больницу кинулись. Но нам отказали детей забрать. Говорят, полиция сдала, с полицией и забирайте! Мы обратно на моторашке в село, за 40 километров. Позвонить никому даже не додумались. Витя мой после инфаркта, я после такого стресса, но все самое трудное было еще впереди.
Детей нам тогда вернули, хотя пришлось еще побегать и поунижаться, рассказывая, как вчера не стало моей родной дочери и каким это было для меня ударом. Витя мой с горя запил. А через два дня были похороны. Приехали с далекого севера родители зятя. Они внуков один раз в своей жизни видели. И решили, что детишек с собой заберут. Я — как же так? Я их с рождения растила, сколько с ними нянчилась, от себя отрывала, лишь бы внучатам было хорошо. Но те были неумолимы. Им память нужна от сына, так сказали. Я говорю, да приезжайте, навещайте, живите, сколько хотите — дочкин дом свободный теперь. Но эти люди решили по-своему. Пошли по селу, собрали сплетни, сходили в садик и в полицию, все разузнали, раздули в сто раз, и заявление в суд накатали. Чтобы Ксюшу с Арсюшей у нас забрать и им отдать.
На первое заседание мы пришли, и сразу поняли, что все тут против нас. И смотрит судья свысока, и в свидетели воспитательницу из сада вызвали, змею эту, и инспектор по делам несовершеннолетних тут же: сразу начала зачитывать, как ее вызвали в садик, когда за двумя детьми не пришли родители. А мы что с Витей? Мы простые люди. Защитить себя не можем. Я плачу, Витя злится, психует. Это все им, противникам нашим, на руку. В общем, назначили второе заседание и разошлись. А вечером пришел к нам сосед, Василий. Давно он просил моего Витьку мотороллер продать, мол, нет такого больше в производстве, а ему бы пригодился на пасеку ездить. Вышли они с Витей, поговорили о чем-то, да через полчасика приходит мой муж с небольшой пачечкой денег. Вот, говорит, нам на адвоката. Что мы стоим в этом суде как дурни? Разве мы плохие люди? Сколько лет работали, детей растили и внуков, а теперь вдруг с чьих-то слов оказались безответственными, тупыми, маргиналами какими-то. Во как сказал мой муж! Слово-то какое. Ну, хотя мотороллер и жалко было, а все же я поняла, что Виктор по-настоящему мужской поступок совершил, и не зря я за него когда-то вышла.
Наняли мы адвоката. Очень хороший пожилой мужчина, такой добросовестный оказался. Все село обошел, у всех сведения о нас собрал, положительные характеристики и с бывшей работы, и из администрации, и от соседей. И на второе заседание в суд приехала, не совру, половина села! Кто смог, в зал пробился, кого не пустили, на улице стояли прямо за окном того зала. Судье их хорошо видно было. Наши односельчане плакаты написали: «Не забирайте детей!», «Будьте милосердны!». В общем, суд решение вынес оставить внучат с нами. Сваты были очень раздосадованы, что не по-ихнему вышло. Не сразу они уехали на свои севера. Еще недели две здесь жили, пока не продали то, что от зятя машины осталось. И на все деньги купили детям по велосипеду. Хоть они и гадко хотели с нами поступить, я зла не держу. И всегда внукам говорю, что, когда вырастут, будут к бабушке с дедушкой на север в гости ездить.