Жара выдалась необычайная, Геннадий Алексеевич беспрестанно отирая лоб от испарины плёлся под палящим солнцем с авоськой базарного улова. После солнцепёка прохлада железнодорожного перехода показалась глотком животворной влаги. У Геннадия Алексеевича даже в глазах помутнело на секунду от такого контраста. Как же хорошо здесь, подумалось...
Внезапно Геннадий Алексеевич ощутил какое-то беспокойство. Всё вокруг было обычным, но как будто новым и непривычным. Как будто вернулся после недельного отсутствия в свою квартиру, где живёшь 25 лет: всё родное, но совсем непривычное. Это удивляло само по себе, ведь Геннадий Алексеевич ходит этим путём сколько себя помнит, а в последний раз – не далее, чем вчера. Особенно необычным смотрелся свет в конце перехода, на выходе. Что-то необычайно светлое, неземное, казалось Геннадию Алексеевичу, ожидало его там.
– Уж не помер ли я часом? – вдруг мелькнуло в мыслях Геннадия Алексеевича. – Сколько раз говорила дочь, чтоб не шлялся по такому пеклу! Мимолётная мысль о собственной кончине, призрачная и несостоятельная в начале, стремительно крепла в голове Геннадия Алексеевича, покуда ему со всей неумолимостью ни стало вконец всё ясно. Геннадий Алексеевич встал как вкопанный.
– Так вот как это... А почему бы и не нет? – Геннадий Алексеевич привычно советовался сам с собой. – Значит, там, в конце тоннеля апостол Пётр спросит с меня. Как жил и как поступал... Почему так рано? Ведь столько не сделано, столько ещё мог бы... Ведь только собирался начать самое важное. Зачем откладывал? Зачем разменивался на быт и суету, когда в любую секунду, оказывается, отведённое время может закончиться и никто не предупредил заранее?..
Геннадий Алексеевич заметил силуэт, торжественно приближающийся с противоположного конца тоннеля.
– Вот и он! – Геннадий Алексеевич в сильнейшем душевном смятении двинулся к свету.
Силуэт из вибрирующего марева с каждым шагом приобретал очертания человеческой фигуры. Геннадий Алексеевич неожиданно понял, что навстречу ему идёт женщина. Геннадий Алексеевич остановился, дождался, когда женщина поравнялась с ним. Обычная с виду, не примечательная, лет так 50-55, на него не смотрит. За несколько метров, что он шёл к ней, Геннадий Алексеевич успел прокрутить в памяти всю жизнь и даже проговорить первые фразы будущего диалога. Но появление в этот волнительный момент перед ним такой простецкой с виду женщины разрушила все планы.
Женщина поравнялась и не глядя в сторону Геннадия Алексеевича, не останавливаясь ни на секунду, прошла мимо. Геннадий Алексеевич ошарашенно обернулся всем телом ей вслед.
– Здравствуйте! – негромко поздоровался Геннадий Алексеевич.
– Здрасти! – не оборачиваясь буркнула женщина, явно не желая продолжать. Геннадий Алексеевич проводил её взглядом, пока женщина не скрылась за поворотом.
Потом посмотрел в манящий необычным светом конец тоннеля. Странно, но теперь ничего необычного Геннадий Алексеевич в нём не видел. Он нашёл себя в привычном переходе, стоящим тут глупо посередине, с авоськой и придумавшим всю эту чепуху.
– Привидится же! – Геннадий Алексеевич бодро зашагал к выходу. Ведь сегодня столько ещё домашних дел, первым делом борщ.
Сергей Веснин