В гостях
Левушка абсолютно точно догадался — отец с матерью, забросив его к бабушке, отправились в гости к друзьям. Правильнее будет сказать, что друзья были больше Еленины. Виктор со своей печатью неудачника не вписывался в их компанию, но ради жены и его там принимали вполне дружески, с легким оттенком снисходительности. Это были люди довольно успешные, а еще более — перспективные, тоже супружеская пара, только без детей. Муж — банковский работник, жена — компаньон владелицы модного магазинчика. Они недавно купили новую шикарную квартиру в привилегированном районе, почти всю ее обставили самой современной техникой и мебелью и любили показывать ее друзьям. В подземном гараже стояло три новеньких автомобиля, у жены в ближайших планах стоял выкуп всего магазинчика. Рождение ребенка не планировал ни тот, ни другая. Зачем они нужны «современным людям», так думали они. От них одни хлопоты да головная боль.
В этот день на острове отмечали большой праздник — очередную годовщину Освобождения. По этому поводу хозяева — Нора и Александр — и устроили вечеринку. Было приглашено несколько пар — супружеских и не только, играла веселая музыка, за окном в вечереющем небе взрывался, разлетаясь разноцветными звездами, праздничный фейерверк. Кандидатуры всех приглашенных на вечер заранее и скрупулезно отбирались, и теперь хозяева не без самодовольства встречали у себя на пороге настоящий цвет их городка. Тут был старший офицер полиции совести со своей супругой, шеф Александра — президент банка, с молоденькой любовницей, холостой редактор местного еженедельного издания с подружкой и Виктор с Еленой — пожалуй, самая незначительная пара из всех. Свою совладелицу магазина Нора решила не приглашать, намереваясь в ближайшем будущем ее «скушать». Все было очень прилично: мужчины, несмотря на жару, явились в летних костюмах (кроме редактора газеты: он пришел в неизменной футболке и джинсах и с самого порога, поприветствовав хозяев, принялся сновать между гостями, всех зорко оглядывая, узнавая знакомых и определяя, кто есть кто). Женщины красовались в легких по-летнему, но, тем не менее, прекрасных вечерних платьях. Первая натянутость быстро прошла и вскоре дамы уже шутили и смеялись, явно кокетничая с мужчинами. Но Виктор с привычным замиранием сердца понял, что его Елена здесь была вне конкуренции. Высокая, белокурая, грациозная и невозмутимая, она смотрелась королевою по сравнению с толстой, увешанной драгоценностями хозяйкой Норой, чопорной офицершей и остальными, вертлявыми и болтливыми дамами. Взгляды мужчин чаще всего останавливались именно на ней. «Ты у меня самая красивая!» — улучив минутку, шепнул Виктор ей на ухо. Она ответила спокойным равнодушным взглядом.
Поначалу Виктор даже не замечал шушуканья у себя за спиной, многозначительных взглядов и насмешливых ухмылок. К нему никто не обращался, с ним не заговаривали, и он развлекал себя сам, рассматривая фарфор в шкафу и хозяйские фотографии. «Пусть царит, ведь это ее стихия», — думал он про жену и радовался примирению. В этом обществе он был чужой, его просто терпели ради красавицы жены, которая в их глазах несла венец страдалицы при неловком и глупом муже.
Наконец сели за стол. Первый тост объявил хозяин, поклонившись в сторону офицера — молчаливого, чисто выбритого мужчины с невыразительным лицом, одетого во все гражданское, но сохраняющего при этом военную выправку: «За великий день в истории нашего государства и за его служителей!» Офицер чуть заметным движением руки отклонил эту честь: «Вся заслуга принадлежит только нашему мудрому Правителю, поэтому предлагаю выпить за него!» Александр тут же исправил оплошность, и гости вслед за ним подхватили: «Ну конечно, первый тост — за нашего любимого, дорогого Правителя! Если бы он три года назад не принял такого мудрого решения — избавить нацию от совести, мы и сейчас прозябали бы в нищете и мучениях!»
Поначалу разговор за столом был общим и протекал в светски-приличном русле, но постепенно, с новыми тостами, гости начали разбиваться на группки, и становилось все шумнее и непринужденнее. Между прочим, заметно было, что главное лицо на празднике — офицер полиции совести, а совсем не банкир, как думали вначале некоторые.
«Просто не верится, что это случилось всего три года назад. А мне кажется, что со дня Освобождения прошла уже вечность! — с восторженным смешком выкрикнула одна из женщин. — Я совсем уже не помню, как мы жили до Освобождения?» — «Страдали, милая, страдали все!» — «Выгоды своей не понимали», — мрачно подытожил офицер, как бы точку поставил. Гости замолчали, выпили и принялись за закуску.
Хозяйка с вежливой улыбочкой спросила Елену о сыне (желая на самом деле вырулить на излюбленную тему «ненужности детей»).
Елена тут же дала пищу для этой темы:
— Ох, как я устала с этим ребенком! Что ни день, то новые причуды…
— Вот и я говорю, — с готовностью подхватила Нора, — рожать детей — это приобретать проблемы! Корми их, расти, заботься, воспитывай, а они норовят то заболеть, то нагрубить! А потом еще школа, успеваемость, улица с ее пороками: наркотиками, алкоголем, требованием денег. И неблагодарность, вечная неблагодарность родителям!
Женщины за столом с интересом прислушивались к раз-говору, они были явно не прочь его поддержать.
— Вот вчера, — продолжила Елена, — приходит домой босиком. «Где, — спрашиваю, — обувь?» Такие прекрасные дорогие туфельки на нем были! Оказалось, отдал какой-то девчонке-нищенке! Представляете? Я послала его вернуть их назад, хорошо, хоть вернул…
— Да, наверное, он не сам отдал, — предположила дама банкира, — а та нищенка у него отняла.
— Да-да, наверное, так оно и было, — поддержали женщины.
— Эти бродяги, — проскрипела молчавшая до сих пор супруга офицера, — совсем уже обнаглели, лезут везде и всюду. Давно пора очистить от них наш Остров, а их детей поместить в государственные приюты.
Офицер с неудовольствием покосился на жену:
— Молчи лучше. Это не твоя забота!
Но тут вмешался газетчик, который болтал с банкиром, ухитряясь одновременно прислушиваться и к женским разговорам. От него не укрылась перебранка офицера с женой.
— А что? — подхватил он, широко и добродушно улыбаясь, — и в самом деле, по окраинам города, вместе с крысами и бродячими собаками, слишком много шныряет всяких темных личностей. Они и грабят, и убивают, таким ведь ограбить и убить — ничего не стоит.
— Ага, об этом все говорят, приличным людям и пройти вечером страшно! — подхватила его вертлявая, но неглупая подружка.
— Не пора ли их «того», а? — осторожно ввернул газетчик. — Я в смысле, — вдруг, испугавшись, заторопился он, — в воздухе точно что-то носится, надвигается вроде бы что-то серьезное, основательное такое, — и он вопросительно и цепко посмотрел на полицейского. Маленькие глазки так и буравили невыразительное лицо офицера, стараясь прощупать почву и раньше других вызнать важную информацию. Он быстро сообразил, что офицерша, по-видимому, проговорилась.
Но полицейский оставался непроницаемым.
— Не нашего это ума дело. Кто должен решать, тот и будет, — буркнул он.
— А …когда — «будет»? — снова было закинул удочку газетчик.
— Когда придет время, тогда и будет, — последовал суровый ответ. И глаза офицера на этот раз поглядели на газетчика даже с некоторой насмешкой.
Редактор проглотил досаду и тут же ввязался в другой разговор, почти одновременно подливая мужчинам спиртное. «Напьется, скорее проболтается», — рассчитывал он.
Елена, между тем, продолжала рассказывать женщинам о своих материнских заботах:
— А на днях Лев сообщает мне: «Мама, у нас на кухне паучок завелся!» Я в ужасе, а он такой радостный: «Наконец-то, — говорит, — у нас какой-то зверек будет жить!» Конечно, я тут же с тряпкой облазила всю кухню, нашла за шкафом с посудой паутину и раздавила паука… А он в рев, бегал за мной и просил: «Мамочка, не убивай его, он мой друг!» Вы представляете?! Ума не приложу, что делать с этим ребенком.
— Заведите ему электронного зверька, — снова подала свой скрипучий голос офицерша. — Сейчас в магазинах полно игрушечных электронных собак, кошек, попугаев. Я своей дочке накупила целый зоопарк, правда, они у нее и ломаются быстро…
— Верно, — подтвердила Нора, — все сейчас так делают. А как это удобно! Ни кормить, ни гулять с такой зверушкой не надо. А техника сегодня на таком высоком уровне, — электронная собака ничем не отличается от живой: лает, команды выполняет, даже ест специальную еду. Да кто же сейчас станет покупать живых зверей?
Женщины забросали Елену советами, пока одна из них, все та же вертлявая журналистка, не предположила:
— А сколько лет вашему сыну? Наверное, еще нет семи?
— Да, семь исполнится только в августе, перед школой, — ответила Елена, слегка смутившись.
— Вот! В этом-то и дело! Ему еще не делали Операции. Ваши проблемы, дорогая, абсолютно типичны! — довольным тоном прощебетала ее собеседница. — Почти все матери дошкольников жалуются на странное поведение и капризы своих детей. Но не волнуйтесь, сразу же после Операции все пройдет. Как рукой снимет! Поверьте моему слову.
— Ах, Операция, — протянула, жеманясь, Елена, — я так волнуюсь, ведь она скоро предстоит моему мальчику.
— Вы волнуетесь? О чем? — удивились женщины.
— Ну, конечно, известно, что сейчас все проходит благополучно, но все-таки, кто знает? Наркоз… А вдруг детское сердечко его не выдержит? — ей явно нравилось разыгрывать материнскую обеспокоенность.
— Не переживайте! — воскликнула всезнающая журналистка. — Медицина сейчас на таком высоком уровне, да с современными технологиями! Мы в наших публикациях, — поделилась она с женщинами, — в последнее время даже перестали употреблять слово «операция» и заменили его на более верное — «удаление»! Поверьте, сегодня это более всего напоминает удаление больного зуба, а самые авторитетные медики заявляют, что вскоре будут обходиться совершенно без наркоза!
Елена абсолютно успокоилась, роль матери она отыграла неплохо, и теперь алкоголь и мужские взгляды давали ей право стать снова самой собой — красивой, волнующей женщиной.
Когда заиграла музыка, Виктору не удалось станцевать с женой ни одного танца: ее приглашали наперебой, и женщины теперь поглядывали на нее безо всякой симпатии, а с явным раздражением. Виктора откомандировали на кухню — разбираться с грязной посудой. Он и не возражал, развлекать других дам ему не хотелось.
Управившись с посудой, он вошел в зал и не нашел там Елену. Кто-то из гостей танцевал, кто-то пил, кто-то курил на балконе, но ее нигде не было видно. Он сунулся туда-сюда и, дойдя до самой дальней комнаты, вдруг услышал приглушенные голоса. Он было толкнулся в нее, но остановился… Смеялась Елена, а голос Александра ясно произнес:
— Ну, что ты не бросишь его? Такая красавица, умница… Зачем тебе этот урод? Лично я хоть сейчас брошу Нору, — эта жирная туша мне уже надоела. А? Давай жить вместе!
— Где? — насмешливо парировал голос Елены. — Так Нора и отдаст тебе квартиру! Она же на ваши общие деньги куплена.
— Эту квартиру? Да у меня есть деньги, я найду, куплю другую квартиру, у меня есть уже на примете, — жарко шептал, заплетаясь, пьяный язык Александра. — Я за начальничком темные делишки знаю, я скоро его слопаю. Ты понимаешь? У меня собственный банк будет! Ну, решайся! Хватит встречаться по углам…
— Ха-ха-ха, — заливалась Елена. — Это пока вилами на воде писано, вот станешь банкиром, может быть, соглашусь. И потом, — спохватилась она, — ты забыл, у меня ведь сын!
У Виктора захолонуло сердце. Он, точно очнувшись от столбняка, стукнул в дверь и громко крикнул:
— Александр! Ты там? Тебя Нора ищет!
За дверью воцарилась тишина, потом из комнаты, пошатываясь, вышел Александр. Увидев Виктора, он хохотнул и хлопнул его по плечу:
— Ну, брат, ты счастливчик: у тебя такая красавица жена и в тебя влюблена по уши, только о тебе сейчас и говорила!
Виктор с отвращением отшатнулся, но из дверей уже вы-скользнула Елена, быстрым, почти незаметным движением оправив платье. В вечернем полумраке глаза ее горели. Она вызывающе посмотрела на мужа. «Чего тебе нужно? Что ты все шпионишь?» — с раздражением прошипела она.
— Поехали домой! — трясясь от негодования, бросил Виктор.
— Езжай, если хочешь. Я ночую у Норы!
Виктор хотел ударить ее, но тут со смехом налетели гости, схватили Елену и потащили в зал. Ему пришлось сдержаться. Молча прошел он в коридор, обулся. Подумав, заглянул в общую комнату, где веселье шло вовсю, все более напоминая разгул:
— Елена, собирайся, поедем домой!
— Я остаюсь здесь! — отчеканила жена. Виктор повернулся и вышел. Его никто не удерживал. Впереди маячил полицейский с женой. Тому, как представителю власти, было неудобно слишком задерживаться в разгоряченной компании. У подъезда его ждал черный автомобиль с личным шофером.
Домой Виктор возвращался по ночному городу пешком. Всюду разрывались фейерверки, шатался и шумел подвыпивший народ. Какие-то люди толкали его, что-то кричали, он ничего не замечал.