В прошлом году, как пора пришла коз крыть, я на хитрость пустился. Решил огулять не всех коз скопом, как обычно, а только двух - и без молока, думал я, зимой сидеть не придется (хоть и месяц, а всё-таки), и с козлятами по весне возни будет поменьше. Ну а оставшуюся козу покрыть, стало быть, весной, чтоб окотилась летом, когда тащить козлят в дом, городить для них на кухне ясли и всё такое прочее не приходится.
Ну, с молоком-то все получилось, а вот насчет козлят я малость пообломался, что стало ясно уже в феврале, когда у беременных коз стали животы округляться. Козу Марту при этом раздуло, в общем, как обычно, что, однако, оставляло уже мало надежд на то, что будет у неё один козленочек; другую же, Серку, вдруг разнесло почище дирижабля. Непомерное её брюхо занимало всю стайку, передвигалась она с трудом, всё больше лежала (что и предопределило, во многом, последующие события). От ежедневных прогулок, впрочем, не отказывалась, хотя это был тот еще цирк - с превеликим трудом коза выбиралась из стайки, брела по снегу на поскотину, где, походив пару минут туда-сюда, плюхалась в кучу соломы, где и лежала до конца прогулки. Из-за этого уборку в козлятнике мне приходилось проводить в ускоренном темпе, поскольку хоть и на соломе, но валяться беременной козе на снегу в мороз не сказать, чтобы особо рекомендуется.
Ближе к концу марта Марта окотилась двойней - очень крупным и бойким козликом и меланхоличной козочкой. Через пару дней пришёл черёд котиться и Серке, которая довольно бодро извергла из себя трех отборно крупных козлят - козлика и двух козочек. Роды при этом прошли совершенно гладко, хотя я ожидал сложностей - все же многоплодная беременность, чем козлят больше, тем выше вероятность неправильного предлежания, а коза уж немолодая, да и раньше кое-какие проблемы в репродуктивной сфере у неё были. Но тут, как будто бы, всё обошлось, и я подуспокоился и перенес внимание на новорожденных козлят.
Проблемы, однако, начались позже. Сначала меня смутило, что сразу после родов, как обычно, коза не изгнала послед. Ну, думаю, бывает. Не нашел я последа ни в дневное доение, ни вечером, ни на следующее утро. Съела, думаю, что ли? Однако, продолжаю думать, надо бы окситоцину ей, что ли, для профилактики впороть когда днем пойду выводить их гулять и чистить стайки.
Придя днём я обнаружил, что коза как-то не так выглядит. Что-то у неё под хвостом как будто бы прицепилось, да большое такое. Развернул козу жопой к себе, а там... Я даже не сразу понял, что это, потому что теоретически знать, и даже рассматривать картинки - это одно, а вот так, вживую, в не очень-то освещенном сарае, да облепленное соломой, да на вертящейся козе - это другое.
Пару минут я тупо смотрел козе под хвост, пока вдруг в голове как-то само собой не всплыло: prolapsus uteri. Выпадение матки. Отлично, думаю, доктор, диагноз поставили, однако что делать будем? Настолько растерялся, что выпустил коз, как и собирался, гулять (больная тоже довольно бодро поскакала на поскотину) и стал делать обычные ежедневные дела, попутно соображая.
Соображения у меня были такие, что выпавшую матку надо вправить. Постепенно обнаруживались какие-то смутные знания, как это делать - обмыть и продезинфицировать, вколоть, опять же, окситоцин, снять отёк, сколько получится, и аккуратно затолкать матку в козу. И да, зашить. Зашивать было нечем, но откуда-то я знал, что "если хорошо вправить, рецидив маловероятен". Ещё также я вспомнил, что отёк можно снимать сахарным песком.
Кстати, как позже выяснилось, большая часть этих познаний не относилась к полученным мною двум профильным образованиям, а была почерпнута из прочитанных в детстве книг Дж. Херриота. Ну разве что окситоцин не оттуда.
Ещё у меня был ценный консультант - жена, которая еще до психиатрии несколько лет работала акушеркой на скорой (чудны бывают дела - другая коллега у нас вообще в прошлом уролог-андролог, переменившая специальность из-за своей привлекательности - у пациентов при виде неё случалась эрекция, что многое осложняло). Коза, конечно, не вполне человеческая женщина, но что-то общее есть, по крайней мере, писает тоже сидя. В общем, позвонил жене, она мои соображения одобрила, да посоветовала ещё окситоцин колоть прямо в матку.
Ладно, думаю, чего тянуть. Взял ведро воды, ветошь какую-то чистую, бутыль с альфасептином, хлоргексидин, шприц с окситоцином, сахарницу, ну и пошел.
Пациентка не без аппетита ела после прогулки, и с неодобрением покосилась на меня, когда я выпустил её из стайки и велел лезть в станок. Впрочем, будучи хорошо воспитанной и в целом доверяющей мне скотиной, стояла она смирно, лишь периодически короткими взблеиваниями оповещая, что происходящее она не может одобрить целиком и полностью.
Матка была облеплена соломой и местами даже навозом, так что для начала я стал просто мыть её теплой водой. Тут-то и выяснилось, что при каждом прикосновении она дико кровит - через пять минут в кровище было все мои руки, козьи ноги и вымя, станок, и даже на стенку набрызгало. После попытки сделать в условно отмытую матку укол окситоцина из прокола забил натурально фонтанчик крови, вместе с которой окситоцин щедро оросил мне лицо и телогрейку. Пока я возился мне показалось, что из козы вытекло не менее ведра крови и я только недоумевал, почему скотина еще стоит на ногах и даже, кажется, пожёвывает жвачку.
В итоге крови - не крови, но ведро отборных кровавых помоев я получил. Затем настал черед сахарного песку, которым я щедро обсыпал злополучный орган. Потом снова промыл водой, потом хлоргексидином (кровища всё также периодически принималась течь из разных мест), затем пришла пора вправлять.
Это, кстати, легко сказать - вправлять. А так-то пресловутая эта козья трещина - она довольно компактная. А матка опухшая (сахар так себе помог) размером с пятилитровую банку и кровоточит при каждом прикосновении. А коза тоже стоять раскорякой в станке притомилась и всё убедительнее блеет, требуя прекращать вивисекцию.
В общем, руки ветошью обмотал, чтоб пальцем где не проткнуть ненароком - это уж верный перитонит и дорога в суп, и кое-как, мало-помалу, от краев, как положено, затолкал это дело в страшно возмущенную таким панибратством козу. Дальше, по идее, нужно было рукой матку внутри козы расправить, но я слишком уж глубоко лезть козе в трещину не решился - так, чуть поболее, чем по кисть, руку всунул а дальше вроде как и некуда.
Ну, в общем, и зря побоялся. Поскольку к вечеру непокорный орган был на месте. Точнее, не на месте. Правда, выглядел уже не столь опухшим, да и кровил поменьше, так что во второй раз поместить его в козу получилось ловчее, но что-то мне подсказывало, что этим дело не кончится. По уму, конечно, надо было шить, что мне и жена сказала, глядя как я кровищу из-под ногтей вымываю. "Давай, - говорит, - я шовного материалу завтра из больницы возьму". Я ей в том смысле ответил, что я не хирург, так что ежели охота, пусть сама шьёт козе пизду кисетным швом.
Ну это я сгоряча, конечно, потому что коза, всё-таки, только писает сидя, а в остальном сильно от человеческой женщины отличается, что, в частности, подтверждается тем, что с последними жена управляется хорошо, а с первыми - боится. Я её однажды оставил ненадолго с тяжело котящейся козой (этой же Серкой, между прочим), сам же отошёл ненадолго хоть кофейку попить и вообще погреться, а тем временем все и случилось. Вернувшись в сарай, я застал супругу, которая в полуобморочном состоянии привалившись к стене прижимала к себе двух мокрых недовольных козлят, родительница которых сочувственно лизала ей лицо.
Ну ладно. Легко, думаю, догадаться, что с утра я застал в сарае картину уже весьма знакомую. Матка еще уменьшилась и совсем почти не кровила, но упорно стремилась находиться снаружи козы. Я повторил водружение органа на законное место, с тоской думая, что коза с постоянно выпадающей маткой - это очень сомнительная ценность в хозяйстве, и пора бы подумать о том, чтобы её прирезать, пока не мучается. Ну или зашить ей это дело. Кисетным швом.
В общем, позвонил жене опять. "Вези, - говорю, - шовный материал, зашью уж как-нибудь. Невелика премудрость, в конце концов, этот самый кисетный шов".
Но материал-то приедет вечером, а в обед, понятно, картина прежняя. Тут я что-то вызверился малость. Хорошо вправить, думаю? Ладно, сейчас вправлю, блеать. Все одно коза таким макаром долго не протянет, хорошо еще, зима на дворе, можно сказать всё кругом стерильно, а то давно бы уж... Кстати, юным ветеринарам на заметку - потом уж вычитал, что можно козе в эфто место снегу напихать для, опять же, снятия отёка, но до этого я сам не додумался.
Коза, меж тем, уже привычно в станок сама залезает, зад отклячивает и принимается жвачку жевать с расчетом на долгое скучное времяпрепровождение. Опять вымыл-окситоцин-продезинфицировал, заправил. Потом до пояса разделся, руку аж до плечевого сустава вымыл с мылом (на морозе всё это), потом спиртом, потом вазелином намазал... ну и, в общем, полез вглубь козы. Коза, надо сказать, изрядно была поражена, хотя, казалось бы, чего уж там. Орала очень возмущенно, но я пока по локоть вовнутрь не залез и не расправил там все, как надо, не успокоился. Потом полную спринцовку хлоргексидина ей туда вкатил и оставил в покое, уверенный, впрочем, что без разрывов там не обошлось.
К вечеру однако, коза была бодра, а злополучный орган оставался на положенном ему месте. Я и шить пока не стал. И с утра он был на месте, а коза прибавила резко молока. А в обед, когда после дойки я к ней под хвост со спринцовкой полез, она дыры свои хвостом прикрыла и смотрит на меня эдак с укором, мол, хватит уж хулиганить. Пришлось хвост задрать и проспринцевать, и уж тут она возмущалась куда пуще, чем когда я в ней рукой по локоть шерудил - стало быть, получшало.
В общем, два месяца уж прошло. Коза в порядке, и кисетный шов не понадобился. Да и козлята давно к новым хозяевам отправились. Тот, что на верхней фотографии - это Ося, его самого первого забрали, так что на коллективную фотку он не попал. А вот и остальные:
Слева направо: Зинка, Бяша, Лямбда, Зойка. Которые светленькие – все как раз Серкины.
А, да, забыл. В общем, теперь кому матку если вправить - обращайтесь. У меня еще кисетный шов не освоен.
(кросспост из https://pelengas.livejournal.com/61238.html)