Чуть в стороне рассеянно перебирал игрушки наш трехлетний сын.
Психиатр прохаживался по просторному кабинету. Психиатр говорил:
Ваш сын страдает очень тяжелой формой аутизма. Это, скорее всего, помешает ему стать полноценным, независимым от вас человеком, и вы должны быть готовы к этому. Вполне возможно, что ваш сын никогда не сможет разговаривать, и у него никогда не будет друзей. И все это осложняется умственной отсталостью. Плюс ко всему этому, с таким диагнозом ваш ребенок долго не проживет. Я рекомендую вам отказаться от ребенка, пока это еще не настолько тяжело.
Доктор остановился, испытывающим взглядом всмотрелся в наши лица. Он словно испытывал на прочность нашу любовь к Костику.
Он был прав. В первую очередь в том, что не скрывал от нас правду. Родители должны знать правду, какой бы она ни была. Также он был прав и в отношении диагноза, мы не испытывали никаких иллюзий на этот счет.
Но когда он закончил свою речь и посмотрел на нас, мы с женой улыбнулись и едва заметно сжали друг другу руки. Потому что мы знали, что диагноз не имеет никакого значения...
Когда мне было три года, врач-психиатр слово в слово то же самое говорил моим родителям обо мне.