...Жила в Луге в меру озорная девчушка. Началась война, и пошла Тонька на курсы радистов. Училась прилежно, все экзамены сдала на «отлично».
Написала заявление: прошу отправить в действующую армию, хочу сражаться с фашистами.
Вскоре пригласил ее к себе приветливый полковник. О чем он только не расспрашивал! Ну, например, участвовала ли она в самодеятельности? Участвовала. Тогда кого играла, положительных или отрицательных персонажей? Положительных. Очень жаль! И все в таком роде. А потом пригласил угрюмого мужика и задал совершенно нелепый вопрос: хотела бы она иметь этого типа в качестве отца? Да конечно же нет! Смотрит исподлобья, глаза злые и колючие, как будто он хочет пронзить тебя взглядом насквозь. А полковник еще раз задает этот же вопрос, и Тонька без особого удовольствия отвечает: если так уж надо, то она может стать и дочерью. Но если это очень надо!
Очень надо,
— отвечает серьезно полковник.
А вечером этот мужичок скуповато рассказал ей о себе: в годы гражданской войны он, Александр Иосифович Шабанов, был помощником машиниста бронепоезда, затем трудился «штатским» железнодорожником в Дновском депо, а позднее был активным профсоюзным деятелем местного масштаба и сотрудником районной газеты «Порховская правда». Закончил свое короткое повествование Шабанов, который показался уже «себе на уме», и сказал:
Сдается мне, Тонька, что хотят нас сделать артистами. Мне полковник так и сказал: вы должны сыграть не хуже, а лучше, чем на сцене столичного МХАТа. Там, говорит, можно и сфальшивить, а потом получить нагоняй от главного режиссера или на художественном совете. Вам фальшивить нельзя даже чуточку: любая фальшь — и виселица обеспечена!
Ничего не понимала Тоня, слушая этот странный рассказ, только спросила:
— А чего же хочет этот полковник?
— А хочет он, Тонька, того, чтобы мы сыграли с тобой вот такие роли: я кулак, а ты кулацкая дочка, Советскую власть мы ненавидим, Красную Армию презираем!
— Во дает!
— возмутилась Тонька.
— Я — и ненавижу Советскую власть и Красную Армию! Нет, батя, из меня такой артистки не получится, пусть ищут на эту роль другую!
— Должна получиться, Тонька,
— ответил Шабанов, которого с тех пор она до конца его жизни называла «батей».
Должна. Для Родины и Красной Армии это нужно. Хотят послать нас во вражеский тыл, и легенда для нас уже составлена: кулаки мы с тобой, освободила нас великая германская армия на Синявинских торфоразработках, возвращаемся мы с тобой в родные места, чтобы мстить и Советской власти, и мужичью, которое посмело нас раскулачить и лишить нас с тобой всего нашего имущества.
Тогда и поняла Тоня, что это дело очень нужное. Только вот сумеет ли она войти в эту роль, сможет ли произнести злые слова в адрес Советской власти и Красной Армии и хвалить Гитлера и его разбойное войско? Но батя сказал, что надо будет потренироваться, чтобы создать полнейшее правдоподобие. Сказал и пошутил:
Может, Тонька, после войны возьмут нас с тобой во МХАТ и будем мы играть там всяких негодяев!
Тонька ответила, что негодяев после войны она играть не будет, не по ней эта роль. И вообще она не собирается стать артисткой. А теперь согласна быть и кулацкой дочкой, если эта «кулацкая дочка» может принести не меньшую пользу Родине, чем боец на фронте.
Полковник уверил ее в этом...
Ночью самолет взял курс на запад. Батя и дочка ринулись в ночную мглу и приземлились на болоте. У нужного человека взяли лошадь, дровни, упрятали в них рацию и отправились в путь-дорогу — «мстить Советской власти и мужичью».
На первых проверках экзамен выдержали: кулак и его дочь играли свои роли настолько искренне, ругали Советскую власть так яростно, что гестаповцы предложили им сотрудничать. Батя и глазом не моргнул, тут же согласился. Дочка сидела в углу и кивала: да, она на всю жизнь запомнила, как их раскулачивали и выгоняли из родного дома-пятистенка, как плохо было жить на Синявинских болотах, где и грязи по колено, и прожорливые комары набрасываются тысячами и готовы в один присест выпить всю кровь.
Паспорта у батьки и дочки таковы, что к ним не придерешься. Потом подсунули пьяному городскому голове пустой бланк, и он подмахнул его: в это временное удостоверение личности по хитрым соображениям внесли данные не ее, а той, на кого были заготовлены документы: «Савельева Анна, родившаяся 4 марта 1925 года в Бруссовском районе Калининской области, холостая, национальность русская, вероисповедание православное, стан прямой, волосы русые, рост 153 сантиметра, глаза серые, особых примет нет». Были особые приметы: советская разведчица. Но об этом она и сама должна была на время забыть и думать только об утраченной по воле большевиков безмятежной молодости и о «добрых» немцах, освободивших ее и батьку из неволи.
К паспорту и временному удостоверению добавились еще: на русском и немецком языках, со свастикой и подписями важных персон, уже все подлинное, не придерется самый дотошный гестаповец.
Что говорить о делах батьки и его дочки? Когда они выполнили задание и вернулись через линию фронта, были удивлены и обрадованы: батьке прикрепили на его широкую грудь орден Красного Знамени, а дочке — Красной Звезды.
Батька быстро вошел в свою роль: отрастил окладистую рыжую бороду, ходил вразвалку и неторопливо, отработал колючий и недружелюбный взгляд, слова произносил скрипуче-противным голосом. Пришлось ему по делам разведки наведаться в родной город Порхов. Не удержался, заглянул на улицу, где прожил лет двадцать. Его никто не признал, даже близкая родственница. А вот собаки бросились ему навстречу с радостным лаем: привыкли к тому, что половину, а то и весь улов он отдавал им. Признали его, бестии! Признали так, что могли выдать. И тогда он их ногой, да изо всей силы, чтобы больно было. Отстали, конечно, и, наверное, ничего не поняли: был человеком, а стал хуже зверя. После войны он у этих дворняг чуть ли не извинения просил, а улов отдавал до последней рыбешки. Такая вот занятная история!
И только здесь они поняли, что сделали очень большое дело, что их сведения не задерживались в разведотделе Северо-Западного фронта, а шли в Москву, в Генеральный штаб. И было там многое, что так интересовало высокое военное руководство: что движется в сторону фронта и что замечено в обратном направлении, какие части выведены на отдых, а какие проследовали после отдыха на восток, чтобы начать новое наступление на Ленинград, сколько переброшено танков, пушек, самолетов и вагонов с живой силой, что разместилось на новых аэродромах и как настроены немцы.
Хитер оказался «вызволенный немцами кулак»!..
Под стать ему была и дочка: лукавая, незаурядная притворщица. Нужно — улыбнется фрицу так, словно влюбилась в него с первого взгляда. Повстречается с пьяными полицаями — состроит такую глупую гримасу, что хоть немедленно отправляй в психиатрическую больницу. Да и батька всегда подтвердит: покрутит пальцем около виска и даст понять, что не все у нее дома, не обессудьте, дескать, господа полицаи!
Зато когда Тоня оказывалась в глухом лесу и настраивала на нужную волну свою радию, вела передачу быстро, четко. После каждой такой передачи — короткая, но горячая признательность. Нет в ее кодах слов «Служу Советскому Союзу!», иначе Тоня только бы так и ответила своему далекому начальству...
В 1963 году вышел роман Ивана Курчавова «Цветы и железо», где прототипами героев книги являются А. М, Шерпитис и А. И. Шабанов.
Роман И.Курчавова «Цветы и железо» повествует о мужестве, смелости и находчивости советских патриотов. События развертываются на Псковщине в начальный период Великой Отечественной войны. Под руководством партии коммунистов в сложных условиях вражеского тыла подпольщики и партизаны ведут героическую борьбу с немецко-фашистскими захватчиками и наносят им огромный урон.