Заданием, полученным отрядом Кравченко перед отлетом с Большой земли, была разведка Гомельского железнодорожного узла. За короткое время Кравченко удалось организовать целую подпольную сеть на всех станциях и полустанках, до самого Новозыбкова. Были у него свои люди и в Гомеле и в Речице. И все, что происходило на линиях Гомельского узла — куда и какие войска перебрасывают гитлеровцы, количество техники и военных грузов, проходящих по железным дорогам,— Кравченко знал.
К сожалению, питание к рации кончилось. А мешок с запасными батареями разбился при выброске: не раскрылся грузовой парашют. Связь с Москвой прекратилась. И важные разведывательные сведения бесполезно оседали в полевой сумке Кравченко. Поэтому кроме разведки он решил заняться диверсионной деятельностью. Однако взрывчатки взять неоткуда: несколько противотанковых мин и гранатных капсюлей-детонаторов, мало приспособленных к взрывам под поездами,— вот все, чем располагал отряд.
Конечно, Алексей Федорович, пользуясь своей властью, мог бы приказом зачислить отряд Кравченко в соединение. Тридцать бойцов — молодых, хорошо вооруженных, опытных — приобретение неплохое. Но стоит ли срывать их с места, нарушать налаженные связи с подпольщиками? Неразумно ни с военной, ни с партийной точки зрения. Поэтому Федоров, посоветовавшись с товарищами по обкому, принял иное решение.
Засыпая в то утро, федоровцы слышали разносившееся по лесу гулкое эхо проходивших один за другим поездов. Они шли к фронту, к Волге, туда, где в жесточайших сражениях решалась в те дни судьба Родины.
«Эх, остаться бы здесь, вцепиться бы зубами в стальную жилу, оборвать поток вражеских эшелонов, оставить гитлеровские войска без боеприпасов, без горючего, без подкреплений! — думал Алексей Федорович, когда после первых приветствий сидел у костра перед шалашом Федора Кравченко.— Здесь, здесь самое уязвимое место врага!»
Но силы на исходе. Патронов по полтора десятка на винтовку. По полдиска на автомат. О пулеметах и говорить нечего. Не хватит на двадцать минут хорошего боя... Питание к рациям село — могут работать только на прием. Люди окончательно выбились из сил — обтрепались, изголодались. Каждый сухарь — на вес золота. Одолевает вошь. Завелись болезни — тиф, фурункулез, чесотка. Кое у кого шатаются зубы, кровоточат десны — цинга. А лечить нечем... Как быть? И остаться нельзя. И оставить железную дорогу, да еще такую важную, без партизанского «обслуживания» —тоже...
— Ты что думаешь делать? — спросил Алексей Федорович у Кравченко.— С нами пойдешь или здесь останешься?
Кравченко осторожно выкатил из углей испекшуюся картошку.
— Большому соединению тут не усидеть, лес не тот,— усмехнулся он.— А наш отряд маленький. Из одного квартала выгонят — в другой перейдем... Во всяком случае, пока что здесь, у железки, держаться можно... Хотите?
Кравченко разломил картофелину и протянул Федорову. Обжигаясь, Алексей Федорович с удовольствием откусил кусочек распаренной мякоти, исходившей вкусным парком.
— Нам бы взрывчатки немного,— Кравченко осторожно покосился на собеседника.— Да и взрывателей не мешало бы. Дадите?
— А что, если мы оставим тут своих диверсантов? — задумчиво проговорил Федоров.— Крепкую группу, с боевым командиром, с опытными минерами, с взрывчаткой и минами? А? Поможешь?
— Согласен,— подумав, сказал Кравченко.
Вечером, как только стемнело, к железной дороге выступила диверсионная группа. Командовал ею Григорий Васильевич Балицкий — командир опытный и смелый, не раз возглавлявший дерзкие операции на вражеских коммуникациях.
Читать больше похожих историй
Понравилась статья? Поставь лайк и подпишись на канал!