Суфийская притча
Рассказывают, что когда-то встарь
Одной страною правил некий царь.
Как все цари, испорченные властью,
Он мучим был тяжёлою напастью:
От пищи, что без меры он съедал,
Он в жажде постоянной пребывал.
Но сам, не понимая в чём тут дело,
Считал, что горло у него болело.
Министры, слуги, не жалея ног,
Искали тех, кто бы царю помог.
И вот, когда надежда уж погасла,
Примчались во дворец с бутылкой масла.
Царь ежедневно масло мерой пил
Немного облегченья ощутил,
И хоть леченье продвигалось гладко,
Всё ж чувствовал, что что-то не в порядке.
Через четыре дня он завопил:
«Мне снова плохо, снова свет не мил,
Во рту с утра какой-то привкус гадкий,
А к вечеру со стулом неполадки —
Врача !!», — и эскулаповый адепт
Строчит не медля новенький рецепт,
Приказывая, чтоб царю на стол
Преподносили уксус и рассол.
Рассол и уксус царь послушно пьёт.
Но от рассола стал болеть живот;
От уксуса же, предвещая грозы,
Из царских глаз потоком льются слёзы.
И вдруг, подумав, царь сказал врачу:
«Мне кажется, я просто пить хочу», —
Придворные над ним слегка смеются:
«От жажды слёзы никогда не льются.
Сейчас мы принесём вам сладких вин
Вам сразу станет легче, господин». —
Царь пил вино из кубков и бокалов,
Но легче от того царю не стало,
Наоборот, он муки тем утроил,
Что враз пищеварение расстроил.
И вот когда решил он: «Мне конец»,
К нему случайно заглянул Мудрец,
Который, разузнав, чтó здесь творилось,
Явил царю невиданную милость:
«Его величество в такой беде
Нуждается в обычнейшей воде,
Не медлите, не тратьте время зря
Скорей воды несите для царя». —
Услышавши такое сообщенье,
Весь двор заклокотал от возмущенья.
Когда ж о том услышал государь,
То заявил: «Я возмущён как царь,
А как больной я оскорблён советом,
И даже слушать не хочу об этом.
Гдé и когда монарх подобный жил,
Чтобы простую воду просто пил ?
Да быть не может, чтоб для врачеванья
Такого сложного заболеванья
Была нужна обычная вода, —
Всё это просто чушь и ерунда !
За это примитивное лекарство
Меня поднимет на смех моё царство.
Такое предложить мог не Мудрец,
А натуральный, подлинный глупец.
Закройте поскорей за ним ворота
И больше не пускайте идиота !» —
С тех пор для идиотов-Мудрецов
Закрыты двери замков и дворцов.
*
Вот так и нам нужны простые средства,
От тех недугов, что нас мучат с детства.
Но наша спесь и гордость не даёт
Принять их с благодарностью, — и вот
Того, кто предлагает их с заботой,
Мы называем круглым идиотом.
Ну что ж, пусть мы останемся умны,
Мы так же и останемся больны.
Когда больной своих врачей умнее,
Он от ума не станет здоровее,
Основа нашей крепости — не ум,
А подчиненье Богу чувств и дум.
Коль Богу ты не в силах подчиниться,
Каким здоровьем можешь ты хвалиться ?
Коль ты бессилен обуздать свой дух,
Ты стариков дряхлее и старух.
К спасенью нас приводят не науки,
А подчиненья тягостные муки.
Ведь если ты со всем твоим умом
Не здоровеешь, — чтó же проку в нём ?
Дурак всегда считает ум залогом
Того, что он во всём сравнится с Богом,
Но ум не подымает к Богу нас,
Когда гордыней затуманен глаз.
Не тем же болен был Сириец древний,
Проделавший к Пророку путь трёхдневный,
Чтобы понять, что не проказой он,
А гордостью и спесью заражён ?
Кáк хорошо, что в пышном караване
Смиренная душа была заране;
Наученная опытом своим,
Она смиренно поделилась им.
Осилив лично тяжкий путь смиренья,
Она глупца направила к спасенью
И показала, что в любой воде
Возможно избавление в беде.
Ибо не в водах чистых Иордана
И не в волнах Фарфара и Авана,
Находится целительный бальзам, —
А лишь в смиренье, что доступно нам.
Вода смирения в мирской пустыне
Излечивает нас от язв гордыни,
Испей этой воды хотя б глоток
И прорастёт спасения росток.
Смирение — вóт то, чего мы жаждем,
Хотя к чему угодно рвётся каждый,
Но мало ли чтó бешеный больной
Хватает обезумевшей рукой.
*
Кáк страшно, что народы по примеру
Дурных правителей свою забыли веру
И в океанах роскоши земной
Стремятся утонуть любой ценой.
Кто в роскоши родился, тот не знает
Причины, от какой душа страдает,
И полагает, что спасёт её,
Лишь новеньким порадовав её.
От роскоши душа болеет чванством,
Гордыней, спесью, мелочным тиранством,
Стремится утолить лишь свой каприз
И на весь мир взирает сверху вниз.
И вот в такой величественной позе
Она кончает эту жизнь в навозе,
С той разницей, что низу скотской кучи
Предпочитает верх её вонючий.
*
Как от огня, от роскоши беги,
Детей от её щупальц береги.
Кто в роскоши родился безмятежной,
Болячкою болеет безнадежной.
Лишь избранные, сильные сердца,
На помощь призывавшие Отца,
Узрев, что полон яда корень сладкий,
Из городов бежали без оглядки
И, сокрушаясь, плача и скорбя,
Привычки вытравляли из себя.
А остальные, потерявши разум,
Скорее умирали от проказы,
Чем соглашались от благих обид
Утратить свой высокомерный вид.