Иногда на прогулке замечаю редкое дерево для Москвы — белую акацию. Узнаю его по экзотическим листьям, ветвистой кудрявой кроне. Даю себе обещание навестить его весной. Но до весны я, конечно, забываю об этом. Да и в разгар цветения сирени, чубушника (именуемого у нас жасмином), яблонь и других городских цветов не до воспоминаний.
Вчера, прогуливаясь по Покровке, я почувствовала прикосновение южной руки. Не сразу можно осознать в себе источник новых ощущений. Но легкое дуновение ветра вдруг показалось мне обжигающим, я увидела солнечные искры в брызгах морских волн, услышала крики чаек и голоса людей, прогуливающихся по оживлённой набережной. Видение рассеялось, но основной компонент завладевшего мною волшебства остался. И тут я, как Рокки, учуявший сыр, побрела в поисках источника запаха. Увидев высокие деревья белой акации, я тут же вспомнила, что уже не раз видела их по пути с работы домой, но ещё никогда не замечала их цветущими.
Крепкий медово-карамельный аромат вскружил мне голову. Я присела на скамейку перед памятником Николаю Чернышевскому, окружённым южным цветением. Конечно, здесь есть и другие деревья, но сейчас, во время свадебного цветения акаций, другие деревья скоромно отступили в тень.
Дома я открыла потрёпанную книгу «Что делать?», сожалея, что давно не прикасалась к ней. Первое же открытое место выпало на четвёртый сон Веры Павловны о будущем, в котором апельсиновые деревья, персики и абрикосы растут на открытом воздухе.
В какой момент я усомнилась в том, что акация — южное дерево. Если ей удаётся пережить местные суровые зимы, то, быть может, меня обмануло первое впечатление, и акация — дерево средней полосы?
Как хорошо, что ответы на все вопросы сейчас легко найти в интернете. И вот я уже читаю, что белой акацией ошибочно называют робинию, которая также относится к семейству бобовых и имеет схожие с акацией колючие шипы. Я помню скрюченные стручки, засыхающие после обильного цветения, внутри которых прячутся семена, напоминающие фасоль. В 1930-х годах профессоры А. С. Яблоков и Б. С. Мошков вывели морозостойкие деревья робинии лжеакации, которые мы теперь и встречаем в Москве. А робинией дерево назвали в честь Веспазиана Робина, который впервые привёз это дерево из Северной Америки во Францию в начале 17-го века. Дерево распространилось в южных краях нашего материка.
Всё-таки наука и рука человека, а не естественное распространение и акклиматизация, сделали возможным произрастание южных деревьев в условиях суровых зим. И сон героини Чернышевского постепенно сбывается. Кто знает, может, через столетие в Москве рядом с акацией будут цвести и апельсиновые деревья, а горожане будут искать подсказки в интернете, действительно ли апельсины не родом из Сибири.
