В первых числах апреля 1944-го сабельные эскадроны нашей дивизии ворвались в один из молдавских городов.
Противник стоял цепко. Занятая им часть города была на возвышенности.
Мой расчет начал движение первым. Противник среагировал немедленно. Застучал крупнокалиберный пулемет, ударила пушка.
Первый снаряд разорвался впереди слева, второй снаряд лопнул справа от нас — «вилка».
Третий снаряд должен разорваться на дороге.
Мы вжались в седла, лошади, тоже словно чувствуя опасность, стелились в бешеном аллюре.
Снаряд громыхнул в кювете, в пяти метрах позади меня, — это два прыжка стремительной Рамки. Я услышал грохот разрыва и уже подумал, что пронесло, как Рамка, сделавшая еще несколько прыжков, рухнула на дорогу. Большой осколок попал ей в брюхо. Чуть-чуть опоздай она, и, может быть, война кончилась бы на том тракте для нас двоих.
В феврале 1944 года в боях под Корсунь-Шевченковским и в последующем весеннем наступлении нашего корпуса на Первомайск во многом благодаря коням нам удалось успешно продвигаться и бить немца. В непролазной липкой грязи все встало, даже танки.
А кони все же шли. И тянули пушки, минометы. Один немецкий генерал в своих воспоминаниях об этом писал так:
Мы увидели, что идут русские и... тянут пушки! В такую распутицу, невероятно! Этому трудно было поверить.
Но это было так.
— из воспоминаний Н. СТУКАЛОВА