Сегодня этот район китайской столицы можно считать самым «русским»: здесь на улицах можно запросто услышать русскую речь
Летом 1860 года, во время Второй опиумной войны, объединенные англо-французские войска, варварски разграбив окрестности, подошли к Пекину. От неминуемого штурма город спас русский посланник генерал Николай Игнатьев.
Текст и фото: Алексей Макеев
Граф Игнатьев выступил посредником между сторонами. Ему удалось предотвратить разорение столицы Поднебесной империи, а заодно добиться от Пекина ратификации Айгунского договора, установившего русско-китайскую границу по реке Амур.
ТАМ РУССКИЙ ДУХ
Аньдинмэньских ворот, к которым подошли тогда английские и французские войска, сейчас уже нет — они были снесены во времена китайской "культурной революции". В 1860 году, когда войска вошли в город, они расположились неподалеку от ворот — у Русского кладбища. Сегодня нет и его: теперь на этом месте разбит большой парк "Молодежное озеро".
Всего в паре километров отсюда располагается российское посольство — самое большое отечественное диппредставительство в мире: оно занимает площадь в 16 гектаров. Раньше именно на его территории находилось Северное подворье Русской духовной миссии в Китае. И сегодня этот район Пекина можно считать самым "русским": здесь на улицах можно запросто услышать русскую речь, найти магазины с российскими продуктами, а также ресторан "Белые ночи", памятник Гагарину и Российский культурный центр.
Повезло мне оказаться в Пекине в эти весенние дни: тепло, ветра нет, все в цвету — благоухают вишни, черешни, сливы, персики, яблони, магнолии, сирень. И прогуливающиеся пенсионеры, и спешащие на работу жители столицы в восхищении замирали перед цветущими деревьями, фотографировали цветы и пчел, делали селфи.
Но главная благодать, конечно, в парках. Вот хоть в том, что разбит на месте Южного подворья Русской миссии. Сидишь на лавочке в желтом облаке мелких цветочков форзиции и наблюдаешь, как народ спорит, что это за сорт вишни или персика. Кстати, форзиция — или по-китайски "ляньцяо" — одно из основных лекарственных растений китайской медицины, ее цветы, к примеру, используют как средство от бессонницы. Собирают, конечно, осыпавшиеся лепестки — обрывать солнечные цветы рука ни у кого не поднимается.
ЭВОЛЮЦИЯ ХУТУНА И ВЕЛОСИПЕДА
Поселился я неподалеку от посольства в Старом городе — так называемом хутуне. В узких переулках, в лабиринтах низеньких строений из серого кирпича еще сохранились дома албазинцев — первых русских поселенцев в Пекине. Жизнь на этих улицах и в переулках, кажется, течет в неспешном деревенском ритме: после семи вечера исчезают все торговцы с лотками, а найти открытое кафе или лавку довольно затруднительно. Автомобили протискиваются сюда редко, основной транспорт здесь — велосипеды, электроскутеры, электросамокаты, крохотные трехколесные электромобильчики. Никакого рева моторов. Кто бы мог подумать, что технический прогресс вернет в эти переулки тишину?
А еще здесь чувствуешь, что все эти ультрасовременные метро и поезда, фантастические развязки и вокзалы создают несколько обманчивый образ Китая как развитой страны. И простой ручной труд по-прежнему в Поднебесной почти ничего не стоит. Даже в этом хутуне, что сохранился почти в центре города, в забегаловке большая тарелка лапши со всякой зеленью и грибами стоит 75 рублей на наши деньги. А ведь на рынке отдашь как минимум 80 процентов этой суммы, чтобы просто купить ингредиенты для этой самой тарелки.
Моя гостиница походила на старый дом китайского семейства с большим внутренним двором. По утрам его заливало солнце, и я выходил пить чай на террасу. Еще раньше меня во дворе появлялась девушка, которая расхаживала между магнолиями и вполголоса декламировала стихи. С помощью электронного переводчика и языка жестов удалось выяснить, что она приехала в Пекин, чтобы выступить на каком-то поэтическом конкурсе...
По центру Пекина я решил передвигаться на велосипеде. Надо сказать, все меньше горожан в столице пользуются личным велосипедом, предпочитая очень дешевый и удобный автоматизированный велопрокат. Велосипедные магазины и мастерские закрываются, зато открываются все новые и новые фирмы, предоставляющие велосипеды в прокат. Причем в первые месяцы вообще бесплатно. Для туриста это, кстати, не очень удобно. Прокат работает с помощью сканирования QR-кода на велосипеде, личного кабинета клиента и его личного счета. Попробуй в этой системе зарегистрируйся, внеси залог, пополни счет, да сделай все это, не имея карты китайского банка! В итоге мне пришлось купить маленький складной велосипед. Да и это сделать мне удалось лишь благодаря помощи директора Русского центра фонда "Русский мир" в Пекинском университете иностранных языков Дай Гуйцзюй. Кстати, 3 километра от своего дома до университета профессор Дай частенько преодолевает на взятом напрокат велосипеде.
На всех более или менее крупных улицах для двухколесного транспорта имеется полоса, отделенная металлическим ограждением. Движение по полосе одностороннее, и поток велосипедистов немногим уступает скоплению машин по другую сторону ограждения.
Бывший Посольский квартал выделяется сохранившейся европейской архитектурой. Вот французский сектор с почтовым отделением и высоким готическим собором Архангела Михаила, вот — японская миссия, ставшая ныне рестораном, американская — превращенная в музей китайской полиции. В 1900 году именно на этих улицах разыгрался настоящий триллер с участием русского десантного отряда.
ФОРТ НАВАРИН-СЫСОЕВСКИЙ
К 1900 году в Китае уже вовсю бушевало восстание ихэтуаней. В западной историографии это вооруженное движение против иностранцев принято называть "Восстанием боксеров". Придумали термин, конечно, англичане. Дело в том, что одна из групп восставших в качестве эмблемы использовала изображение кулака — оттого и появилось название "боксеры". На самом же деле к боксу они никакого отношения не имели, упражнялись в китайских боевых искусствах и были крайними экстремистами, готовыми уничтожать все некитайское в Поднебесной. Сами себя восставшие называли "ихэтуань" — "отряды гармонии и справедливости".
В мае 1900 года ихэтуани приблизились к Пекину. Европейские державы в спешке взялись за подготовку обороны своих диппредставительств. Британские, французские, американские военные — всего по нескольку десятков человек в каждом отряде — были оперативно переброшены с военных кораблей в Желтом море в Пекин. 18 мая в город прибыл русский десант — 74 моряка с броненосцев "Сисой Великий" и "Наварин".
Командующий отрядом лейтенант Фердинанд Владимирович Раден так описывает ситуацию по прибытии в Пекин: "Толпы смотрят на нас зло, и мальчишки кричат из-за углов "ша" (убей) и другие ругательства; везде на базарах, в кузницах шла работа: делали пики и ножи, а красные шарфы (принадлежность боксеров) продавались открыто".
В город вошла Китайская императорская армия во главе с генералом Дун Фусяном — иностранцы были уверены, что для подавления ихэтуаней. Однако армия вместе с императрицей Цыси фактически перешли на сторону восставших. Посольский квартал был обесточен, телеграф перерезан; сожжены английские дачи и Русская духовная миссия, начались поджоги китайских домов, окружающих дипмиссии. В Посольском квартале строили заграждения, готовясь держать оборону. Русский отряд возвел баррикаду между Русской миссией и Русско-китайским банком высотой 3,5 метра, названную "Форт Наварин-Сысоевский".
2 июня Раден записал в дневнике: "Пошел с 30 матросами и 15 американцами в "Нантан" (католическая миссия. — Прим. авт.) — спасать христиан, которых, говорят, зверски убивают. По приходе разогнал боксеров, убив до 50 человек, и освободил до 300 христиан, которых провел в миссию; из них многие были страшно изранены; в самом "Нантане" все разграблено и сожжено, и масса изуродованных трупов женщин, детей и стариков, не успевших бежать, валяются всюду".
Цыси издала указ с требованием всем иностранцам покинуть Пекин в 24 часа. Однако реальной возможности уйти не было, военные отряды не смогли бы обеспечить безопасную эвакуацию полутора тысяч человек. Да и как можно было оставлять на растерзание ихэтуаней 3 тысячи китайцев-христиан, укрывшихся в Посольском квартале? Германский посланник барон фон Кеттелер лично отправился к императрице разрешить ситуацию дипломатическим путем. Поехал почти без охраны. И был застрелен первым встречным китайским солдатом, а труп его затем растерзали ихэтуани. После этого начались открытые атаки на посольства, длившиеся без малого два месяца. Китайцы порой занимали баррикады, но иностранцы отвоевывали их обратно.
НА СТЕНЕ "МАНЬЧЖУРСКОЙ" И "КИТАЙСКОЙ"
У русского отряда имелись снаряды, но не было орудия — его не успели доставить к поезду при отъезде из Тяньцзиня. Моряки раздобыли в городе старую китайскую пушку соответствующего калибра, немного переделали снаряды и заняли ключевую позицию на стене "Маньчжурского города", прилегавшую к Посольскому кварталу с юга. Осажденные сильно уступали в численности китайцам, но превосходили их в качестве оружия и умении им пользоваться. В дневное время китайцы боялись высунуться из-за своих укреплений, строили баррикады все выше и выше. Малоопытных вразумляли русские бойцы: "Немцы и французы очень много теряют людей от того, что не строят баррикад и траншей, — пишет командующий русским отрядом, — наши 10 человек в одну ночь выстроили баррикаду и показали немцам, как ею пользоваться. Теперь и они взялись за ум".
За баррикадами валялось множество трупов китайцев, в условиях 40-градусной жары они быстро разлагались, их пожирали бродячие собаки. "Голода пока нет, — продолжает свой дневник Раден, — люди измучились, так как нет сна, и нервы напряжены вечной тревогой. Кроме того, блохи, комары и мошкара мучают ужасно и вместе с жарой лишают возможности спать, когда выдается спокойный промежуток". От ужасов осады у гражданских порой сдавали нервы. Так, студент Русско-китайского банка Хитров в умопомешательстве бросился на китайцев и был убит.
Тем временем войска Альянса восьми держав (в него вошли Российская империя, Италия, США, Германия, Франция, Великобритания, Япония и Австро-Венгрия. Силы Альянса насчитывали до 45 тысяч солдат и матросов. Сначала войсками командовал генерал-лейтенант Николай Линевич, затем генерал-фельдмаршал Альфред фон Вальдерзее. — Прим. ред.) готовились к походу на Пекин. По предложению императора Николая II командовать экспедицией был назначен прусский фельдмаршал Вальдерзее. Но в Тяньцзине, где собиралась 18-тысячная группировка, фельдмаршал все не появлялся, в армии царила штабная рутина, мешавшая начать поход. Русский генерал Николай Линевич, прибыв в город, без проволочек взялся за дело. На военном совете союзники избрали его "временным" главнокомандующим и двинулись на Пекин.
Уже 1 августа союзники преодолели и внешнюю крепостную стену "Китайского города", и внутреннюю — "Маньчжурского". Императрица с остатками армии и ихэтуанями бежали из города. Фактически штурм был осуществлен силами русских и японских войск, которые потеряли 134 и 150 человек соответственно. Армия подоспела вовремя: по оценкам командующих обороной посольств, осажденные могли продержаться еще лишь несколько дней.
В Русской миссии Линевичу и другим русским офицерам устроили торжественный прием с обедом. Все блюда на столе были приготовлены из риса, а в бокалы была налита обычная вода. Лейтенант Раден впоследствии был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени, а также пятью орденами иностранных держав.
На рассвете 2 августа американцы открыли артиллерийский огонь по Запретному городу. Линевич заявил протест, поддержанный союзниками, благодаря чему сокровище китайской культуры удалось спасти от разрушения. И все же в городе воцарились насилие и грабеж. Разграблен был даже взятый под международную охрану Запретный город. Союзники обвиняли друг друга в бесчинствах и не признавали своей ответственности. Простые горожане спасались бегством, знатные китайцы совершали самоубийства. От ихэтуаней, рубивших головы всякому иностранцу, и европейцы заразились средневековой дикостью. На архивных фотографиях офицеры позируют с довольным видом на фоне отрубленных голов. А фотографы смаковали казни ихэтуаней: видно, что несколько дублей делали, чтобы поймать момент отсечения головы.
ЗА ВРАТАМИ СПОКОЙСТВИЯ
Теперь, разъезжая по бывшему Посольскому кварталу, представить, что происходило здесь в самом начале ХХ века, довольно сложно. Вместо "Маньчжурской" стены — дорога, от Русской миссии не осталось и следа — большую ее часть занимает отель "Руиан". Внешние стены "Китайского города" снесены в конце 1960-х годов из-за строительства Второй кольцевой дороги. Сохранились лишь некоторые башни и местами руины, заросшие деревьями. А какое это было грандиозное сооружение! Начало XV века, высота стен — 15 метров, ширина — около 20 метров. Я прошел через массивную пятиярусную Стрелковую башню, затем через Солнечные ворота, пересек площадь с мавзолеем Мао Цзэдуна и оказался перед входом в Запретный город — Вратами небесного спокойствия с большим портретом китайского вождя.
В насыщенной революциями первой половине ХХ века надвратные портреты менялись: Сунь Ятсен, Чан Кайши, Чжу Дэ. У нас многие полагают, что это сооружение и есть мавзолей Мао. А что еще подумаешь, если в новостях по телевизору только эти врата с портретом и показывают? Военные парады опять же перед ними проходят, как перед Мавзолеем Ленина. Настоящий мавзолей Мао если и попадает в кадр, то нашему зрителю незаметен — очередной образчик социалистической архитектуры. Интересно, что и для самих китайцев образ коммунистического вождя слился не с новостроем, а с вратами императорских времен. Символ советско-китайской дружбы соответственно — Спасская башня Кремля и небесно-спокойные врата Запретного города. Такое изображение есть, например, на памятнике в Порт-Артуре, где врата свободны от какого-либо портрета.
Город был "запретным" для всех, кроме приближенных императора. Редким европейским посланникам доводилось бывать здесь. 15 августа 1900 года резиденция лишилась своей тайны: 3-тысячная армия союзников прошла через дворцовый комплекс парадом. Шествие возглавляли русские войска, как первые вошедшие в Пекин, за ними следовали японцы, англичане, американцы, французы... Войска побывали и во "внутреннем дворце", который даже китайские сановники не видели. Здесь не проводились приемы, это были покои императорской семьи.
За "Небесным спокойствием" следуют врата "Полуденные", далее — "Высшей гармонии". Врата чередуются с огромными площадями, церемониальными залами, павильонами, дворцами, улицами, жилыми и хозяйственными постройками — всего почти тысяча сооружений, действительно целый город с желтыми крышами с глазурованной черепицей. Дворец строило около 100 тысяч мастеров резьбы по дереву и камню, скульпторов, ювелиров, художников. Большинство залов и павильонов выполнены из дерева и являются оригинальными постройками 600-летней давности. Статус сооружения определяется по количеству фигурок на краю крыши — драконов, фениксов, единорогов. В самом центре города возвышается Зал верховной гармонии — единственное здание в Поднебесной, имеющее 10 фигурок. Во время парада 1900 года перед этим залом проводились основные торжественные мероприятия.
В Императорском саду правитель с семьей предавались занятиям искусством и науками. Ландшафтный дизайн здесь своеобразен. 600-летние кипарисы и розовые вспышки цветущей вишни, кривые узловатые стволы, не менее уродливые камни и окаменелости, классическая скульптура и курильницы; воплощающие гармонию беседки-павильоны "Тысячи осеней", "Тысячи весен"... Еще голые софоры, призванные затенять аллеи от палящего солнца, без листьев выглядят довольно странно: словно черные осьминоги, раскинувшие в стороны свои корявые ветки-щупальца. Само собой, попади в 1900 году сюда снаряды, древний сад выгорел бы дотла. И реставрации он не поддается.
Из Императорского сада можно пройти сразу в Сад долголетия, оттуда во Дворец спокойного долголетия... В общем, не исходить этот город за целый день. А день здесь короткий. Откуда ни возьмись появились целые отряды секьюрити в ярких жилетках, которые без лишних слов вытеснили публику из всех "запретных" концов на центральные площади, а там и на улицу, и ровно в 16.30 врата закрыли.
ПРАЗДНИК УСОПШИХ
Возвращался я в гостиницу, когда уже стемнело. Вечерняя езда по дороге на велосипеде — двойной экстрим. Электроскутеры нагло мчатся навстречу потоку, как и днем, фары не включают — экономят заряд батареи. Так что поехал я в свой хутун переулками. Там хоть темнота и дороги не разобрать, все равно целее будешь. Так же пробирался я здесь прошлым вечером. И удачно свернул в нужный переулок возле горящих костров. Вижу: снова на том же месте горят костры. Подъехал посмотреть, что такое народ жарит, сидя на корточках у огня. Оказалось, юани... Развязывая пачки денег, китайцы подбрасывали в огонь всё новые и новые купюры. Совсем как настоящие, со стороны отличаются только небывалым для Поднебесной номиналом — 500 юаней, 1000 юаней, 10 000 юаней. Стало быть, настал долгожданный Цинмин — праздник поминовения усопших.
Долгожданный он, поскольку гуляет вся страна четыре дня кряду. Да еще выпал праздник на самые благословенные природой дни. С самого утра совсем тепло стало. Видно, только по привычке китайцы все еще ездили на скутерах в теплой зимней защите. На эти своеобразные фартуки-нарукавники здесь вообще своя мода: мотоциклистам — черные однотонные, мотоциклисткам — сиреневые, оранжевые, пестрые, в цветочек, в горошек.
В первый день праздника в центре города было не протолкнуться. Что там творилось в Запретном городе, не знаю — людской поток занес меня в самый старый хутун. Бурлящая река народа билась в узком ущелье переулков. Непонятно, ради чего столпотворение — никаких достопримечательностей здесь нет. Развлечение вот такое: ходить толпой по узким улочкам Старого города. Несколько гитаристов нашли укромные местечки и исполняли авторские песни. Всеобщее гулянье захватило и местную собачонку. Она вылезла на самый конек крыши, откуда самозабвенно выла, поглядывая на толпы народа и подпевая гитаристам.
Выбрался на широкую дорогу — и там скопление гуляющих. На сей раз на площади возле станции метро собрал зрителей престарелый шоумен. Молодежь смотрела с интересом и снимала на смартфоны, как мастер выделывал на коврике разные фигуры. Сразу видно: неискушенная публика. Неужели последние даосские мастера сгинули во времена "культурной революции"? Седовласый выступающий хоть и был видом стар, его позы ни на какой там цигун или тайцзи нисколько не тянули. Не очень стройная березка, кувырки взад-вперед — словом, урок физкультуры в третьем классе. И все с таким важным видом и медитативными жестами. У нас бы сочли за клоунаду.
ХРАМ НЕБА И ГОЛОВА ИНЖЕНЕРА ВЕРХОВСКОГО
Среди монументов, посвященных старой китайской жизни, на пешеходной торговой улице выделялся памятник кули, который тащил своего седока да сломались оглобли. То есть такой символ освобождения от рабского труда. Залезая в коляску кули, прохожие отполировали бронзу до блеска. Экзотика. Настоящие кули теперь остались только в Калькутте. А в российском посольстве до сих пор можно услышать истории о том, как советским дипломатам приходилось деликатничать с кули. В Москве пользоваться кули строго запретили: советский дипработник должен был отвергнуть эксплуататорский транспорт. А ведь в 1920–1930-е годы кули оставались самым доступным средством передвижения — на извозчика денег не напасешься и весь Пекин пешком не исходишь. Поэтому дипломаты отходили на два квартала от посольства и там брали кули. Так же и обратно: высаживались из коляски в двух кварталах и показательно приходили в дипмиссию пешком.
Ну а я на велосипеде доехал до храма Неба. В огромном парке, окружающем храм, как мне казалось, плотность гуляющих должна быть минимальной. И в самом деле угадал: цветущие рощи, почти безлюдные беседки среди пихт и сосен. Можно пройтись среди древних кипарисов или окунуться в чащу молодых кипарисов в полном одиночестве. Оказалось, можно и настоящим тайцзи здесь позаниматься. Прямо посреди аллеи обучала всех желающих подлинный мастер — женщина, одетая в ифу небесного цвета учителя. Клоунадой теперь было то, как все мы пытались повторять за ней движения. Праздничные развлечения в парке традиционные — не чета молодежной тусовке у метро. В разных частях парка группы по интересам: одни певчих птичек приносят в клетках, другие сбиваются в целые оркестры. Меньше всего слушателей было у команды аккордеонистов — наигрывали они что-то уж очень заунывное.
Кстати, в 1900 году этот грандиозный храмовый комплекс вместе с чудесными рощами также мог превратиться в пепел, не окажись во главе союзных войск разумный русский генерал. Парк окружала южная стена "Китайского города", которую штурмовали английские войска. Конечно, сами китайцы вряд ли согласятся на какую-либо положительную оценку действий русских в ту войну. В их сознании — это только разграбление Пекина, страшная картина унижения Поднебесной. А ихэтуани — скорее, национальные герои. Признать это открыто и ставить им памятники мешает только их религиозный экстремизм: то, что они не только с иностранным засильем боролись, но и своим же китайцам-христианам безжалостно рубили головы. А в России, дай бог, кто-нибудь вспомнит о русских героях, заметив, например, на Пятницком кладбище в Москве такой обелиск: "Здесь погребена голова инженера путей сообщения Бориса Алексеевича Верховского, казненного китайцами-боксерами..."