Нил вяло, как будто неохотно, катил свои мутные воды к морю. Река казалась недружелюбной и даже злой, она была широкой, даже очень, но смуглые проводники уверяли, что в этом месте брод. «Вода тут доходит до груди, не выше», - говорили они. И Пердикка им поверил и скомандовал:
- Вперед!
Подняв над головой щиты, копья и котомки с вещами воины нестройными рядами пошли в воду и медленно поползли к противоположному берегу, белевшему где-то вдалеке, там, куда даже стрела не долетит. Вскоре войско растянулось, стало напоминать широкий шевелящийся мост… Прошло полчаса, а может, больше, и первые счастливчики ступили на твердую почву и замахали руками с берега – переправились, брод был и правда хорош. Пердикка не скрывал удовлетворения.
Однако радость была недолгой: вскоре он заметил, что в реке начинает происходить что-то непонятное и страшное. Послышались крики, воины нелепо замахали руками... Те, кто только входил в воду, замерли, те же, кто уже был в реке и прошел несколько метров, вдруг ощутили, как вода поднимается все выше и выше. Вот она достигла груди, вот добралась до шеи, подбородка… Вода прибывала. И войско остановилось. Однако многие были уже в воде и пытались справиться с бурными водами: казалось еще, что и течение стало сильнее, яростнее. Воины кричали, пытались справиться с потоком. Прошла еще минута, две, и Пердикка заметил, как вода в некоторых местах забурлила еще больше, а потом раздался истошный крик:
- Речные звери!
Это были крокодилы. Исполинские нильские крокодилы. Монстры. Один из них совершил впечатляющий прыжок и буквально разрубил своей пастью одного из воинов. Пердикка знал его, это был Кассандр из Феры. Доблестный гоплит, три года назад в бою с индийским воинством царя Пора Кассандр пронзил копьем глаза ведущему слону и убил погонщика... Эта кошмарная сценка случилась прямо возле берега, Пердикка видел всё отчетливо. Его конь тоже всё хорошо видел - хрипел и бил копытом.
- Речные звери!
Из тех, кто уже был в воде, кто начал переправляться, но не дошел до противоположного берега, спаслись немногие. Кого-то унесло рекой, и его тело всплыло через несколько дней где-то возле древнего города Авариса, кого-то сожрали крокодилы. Вечером Пердикка сидел в своем шатре, пил вино и смотрел на огонь. Он уже был достаточно пьян, поэтому плохо понимал, что происходит. Он понимал, что дело плохо, даже очень, он помнил лицо Пифона, своего ближайшего друга, оно было какое-то... очень большое. Как огромная бледная луна - в половину неба. Потом почувствовал толчок где-то в районе груди. Опустил глаза и увидел меч, по которому струилась темная кровь. Это была его кровь. Он поднял глаза, но вместо Пифона увидел... Александра. И тут же вспомнил, как стоял над телом своего царя, и ему казалось тогда, что Александр не умер, что он смотрит на него. И вот сейчас, как и тогда, царь смотрел на него...
Пердикка закрыл глаза.
...И слоны топтались по бунтовщикам
Александр Македонский умер в 323 году до нашей эры в Вавилоне в разгар подготовки к новому большому походу. После покорения Азии, царь и полководец планировал двинуть свои фаланги на запад, захватить Карфаген и выйти на край земли – к Столбам Геракла, известным сегодня как Гибралтарский пролив. Однако за считанные дни Александра сожрала жестокая лихорадка (впрочем, есть версия, что причиной смерти великого завоевателя был яд, присланный наместником Македонии Антипатром) и в течение тех нескольких дней, когда набальзамированное тело царя лежало на ложе, его держава уже трещала по швам.
Александр не успел оставить наследников. Однако, умирая, он вложил царский перстень в руку первому из своих телохранителей – Пердикке. Остальные приближенные, находившиеся в это время у тела царя, так называемые диадохи, или преемники, с выбором смирились: они знали Пердикку как умного, смелого и решительного военачальника, который к тому же начинал свою карьеру еще при отце Александра Филиппе, то есть был представителем старой македонской гвардии. Да, он был несколько надменен, амбициозен, но, с другой стороны, кто, как не он? Пердикка был первым среди равных и поэтому именно он был назначен регентом при еще не родившемся сыне Александра от бактрийской княжны Роксаны. Таков был выбор всадников - аристократов, близких друзей и соратников Александра. Македонская пехота, которую возглавил некто Мелеагр (вероятно, он был не прочь получить власть в огромной империи или хотя бы какую-то ее часть), этого выбора не одобрила. Мать-варварка – это было слишком для истого македонского фалангита. И пехотинцы провозгласили царем слабоумного Арридея, сына Филиппа Македонского от проститутки. Арридей приходился Александру братом, и кто, как не он должен править огромной империей, считала пехота. И нарекла Арридея Филиппом.
Таким образом возник конфликт. Стороны упорствовали, и конница готова была схватиться с фалангой (и даже произошли небольшие, но кровавые стычки), но в дело вмешался хитроумный военачальник Эвмен из Кардии. Ему (по настоятельной просьбе Пердикки) удалось урегулировать вопрос к общему пониманию и согласию. Пердикка по новому соглашению оставался регентом, а царями были провозглашены сразу двое – Арридей и находившийся еще в утробе матери сын Александра (впоследствии его также назвали Александром). А то, что пехота и конница повздорили друг с другом и едва не начали междусобную войну, это недоразумение Пердикка решил сгладить обрядом - церемонией очищения. Он вывел фалангу и конные отряда за стены Вавилона, приказал построиться и распорядился начинать.
Произошло нечто величественное. Вот как описывает обряд очищения германский историк, большой знаток эллинизма Иоганн Дройзен:
"При этом обряде по обычаю родины собака разрезается на две части и обе половинки кладутся в открытом поле на некотором расстоянии друг от друга; между ними проходит все войско, впереди несут оружие прежних царей, затем следует царь, окруженный телохранителями и знатью, затем гетайры конницы (элитная македонская кавалерия - Авт.) и наконец различные части пехоты; по окончании очищения пехота и конница выстраиваются друг против друга и все торжественно заканчивается театральным сражением. Так было и на этот раз; обе линии стояли выстроившись, с одной стороны конница и слоны под предводительством царя и Пердикки, с другой - пехота под предводительством Мелеагра; когда конница пришла в движение, то пехота, как говорят, начала беспокоиться, предполагая, что с ней хотят сыграть дурную шутку; спастись в открытом поле от конницы и слонов было для нее невозможно. Пердикка рядом с царем подскакал во главе одного отряда к рядам пехоты, потребовал именем царя у каждого лоха (боевого подразделения - Авт.) выдачи зачинщиков последнего мятежа и при малейшем колебании пригрозил ударить на них со своею конницей и пустить на фланги слонов. Пехота, видя, что она не в силах бороться с такой угрозой и с таким войском, исполнила то, что ей было приказано; было выдано около тридцати человек, которые были брошены под ноги слонам и раздавлены ими".
Когда слоны вволю потоптались по телам бунтовщиков, настал черед и зачинщика мятежа. Но в отличие от своих сторонников Мелеагр умер благородно: его закололи в собственном шатре. Никто не спорил и не возмущался, все хотели мира, и поэтому восприняли произошедшее как должное. Пердикка в результате получил царскую казну, царское войско и фактически – царскую власть. И первым делом после избавления от Мелеагра распределил провинции новой империи - сатрапии - между друзьями Александра и его телохранителями.
Империя трещит по швам
Пока происходили все эти внутримакедонские разборки, до Вавилона дошли сведения, что в глубине Азии начались "брожения эллинских масс" - греки, которые приказом Александра были переселены в дальние провинции, решили, что после смерти великого царя подчиняться никому они больше не будут. А некоторые так вообще надумали на родину вернуться. Но какая вам родина, несчастные жертвы Ареса? Пердикка отправил на восток войско под командованием своего товарища Пифона и тот довольно быстро расправился с новоявленными сепаратистами. Примерно в это же время взорвалась ситуация и в Греции, где Афины, Фессалия, Этолия и некоторые другие полисы и союзы объявили о своей независимости от Македонии и начали боевые действия. Да так удачно начали, что заперли наместника Антипатра в крепости Ламия, где он некоторое время был в безвыходном положении. Ему на помощь из Азии бросились сразу два диадоха, оба - доблестные военачальники, бок о бок сражавшиеся с Александром: вначале в Элладу двинулся Леоннат, затем Кратер с 10 тысячами ветеранов армии Александра. Антипатра в итоге удалось спасти, греков разгромить, правда, потребовалось на это около года и существенные потери. Самой главной жертвой был Леоннат, погибший в битве. Сам же Пердикка с царской армией в это же время двинулся в другую горячую точку - в Малую Азию, - где довольно быстро покорил земли, которые Александр при жизни захватить не успел – Каппадокию и Писидию. Эти провинции Пердикка передал одному из своих ближайших соратников Эвмену.
Однако все эти удачи не могли остановить неминуемого: огромной империи Александра суждено было очень быстро распасться. И центробежные силы были запущены еще до того, как тело царя успело остыть. И дело не только в греках или восточных варварах, которые хотели бы отколоться от империи. Государство начало рушиться изнутри. С момента смерти Александра прошло не больше полугода, а о своей независимости (не прямо, но косвенно) объявили практически все диадохи, то есть преемники - Антипатр намерен был пустить царские корни в Македонии, Птолемей Лагид облюбовал плодородный Египет, казнив поставленного туда сатрапом Клеомена, Антигону приглянулась Малая Азия (при распределении провинций он получил под управление ее часть - Великую Фригию)... Пердикка понимал, что если он не удержит сатрапов-диадохов, придет конец и империи, и его мечтам эту империю возглавить. Только не в качестве регента, как сейчас, а в качестве монарха. Да-да, у Пердикки был план, как оформить свои притязания на корону. И он, этот план, был стар, как мир, и прост - нужно было удачно жениться, благо подходящая партия имелась.
Диадох предпочитает сразу двух
Когда Пердикка только-только завершил покорение Малой Азии, к нему прибыли невесты, причем сразу две. Одна из них была родной сестрой Александра Великого Клеопатрой и ее-то Пердикка и рассматривал в качестве своей путеводной звезды на пути к трону. Однако, понимая, что в первую очередь нужно сохранить единство государства, женился он... на другой даме - Нике, дочери Антипатра. Как такую пощечину стерпела Клеопатра, известная к тому же диким нравом? Древние историки умалчивают. Видимо, обаяние Пердикии было безгранично, и он заверил Клеопатру, что с Никой - это не по настоящему, что он любит ее и только ее, жизнь без нее не может и как только Антипатр будет нейтрализован, он тут же разведется и тогда... И тогда начнется настоящая жизнь двух супругов во главе великой империи. Это было, конечно, хитро придумано, однако о далеко идущих замыслах Пердикки узнал сатрап Великой Фригии Антигон. Он сбежал в Македонию к Антипатру и рассказал ему всё, что знал: о том, что Пердикка неискренен в чувствах к его дочери, что брак с Никой фиктивен, что на самом деле Пердикка замыслил стать царем, женившись позже на Клеопатре.
- Да поглотят этого лжеца воды Стикса! - воскликнул Антипатр.
Ему такой расклад, разумеется, пришелся не по душе. И это мягко сказано. Были задеты его отцовские чувства, а также - и это важнее - нависла угроза над его претензиями на самостоятельность. Антипатр рассказал обо всем Кратеру (тот в это время был в Греции, заканчивал войну с восставшими против Македонии этолийцами), Кратер рассвирепел и предложил дать Пердикке укорот. Антипатр был не против. И объединенное войско Кратера и Антипатра переправилось вскоре из Европы в Малую Азию.
Однако Пердикки там уже не было. Оставив защищать малоазиатские провинции Эвмена с небольшим войском, регент двинулся в поход на Египет, чтобы покарать и покорить другого сепаратиста - Птолемея. Тем более, что поводов для наказания было несколько и они были крайне весомы: Птолемей казнил законного сатрапа Клеомена, но главное - Птолемей забрал в свою провинцию тело Александра и не хотел его никому отдавать. Впрочем, это были только поводы. Пердикка хорошо знал Птолемея и понимал, что именно он - главная помеха на пути к царскому трону. И эту помеху нужно устранить как можно раньше. К тому же Египет был очень богат.
Катастрофа в Египте
Весной 321 года начался большой поход. Армия Пердикки, пройдя через Сирию и Финикию, подошла к Нилу. Вначале воины попытались расчистить один из старых каналов возле реки, чтобы облегчить себе переправу, но что-то сделали не так и что-то пошло не то: воды Нила взбунтовались и затопили большую территорию. Много воинов Пердикки тогда утонуло, а другие, видя, что начинает реализовываться какой-то незапланированный сценарий, перебежали к Птолемею, который с удовольствием, с хлебом-солью их принял. Но Пердикка отступать не собирался - он отдал приказ форсировать реку в другом месте. Однако здесь возникла еще одна проблема. На другом берегу Нила Птолемей, готовясь к вторжению Пердикки, приказал возвести небольшое, но хорошо защищенное укрепление, которое называлось Верблюжий форт. Воины Пердикки попытались взять его сходу, проявили чудеса смелости и доблести, но взять крепость не сумели.
Проведя несколько штурмов и потерпев неудачу, Пердикка дождался ночи и отвел войско южнее, где посреди Нила находился обширный остров, подходящий для того, чтобы разбить на нем лагерь. Наутро Пердикка приказал начать переправу. Однако... Лучше бы Пердикка не шел в этот поход. Потому что великая река Нил снова ему не покорилась. Вообще случилась катастрофа: в то время, как пехота и конница переправлялась на остров, вода в реке начала быстро прибывать и многие воины утонули. Точнее, сотни воинов. А тех, кто не утонул и не сумел выплыть, сожрали крокодилы - "речные звери", как называет их Диодор Сицилийский.
В результате этой неудачной переправы погибли, по оценкам античных историков, более двух тысяч человек. Представляете масштаб потерь? Конечно, это был очень серьезный провал, который и решил судьбу Пердикки. Группа македонских военачальников во главе с Пифоном, которого Пердикка, между прочим, считал своим другом, ворвалась в палатку к регенту и заколола его. Часть царского войска после этого перешла к Птолемею, а царским регентом был назначен Пифон.
Так погиб первый из преемников Александра, который пытался сохранить огромное македонское государство в тех границах, которые были начертаны великим завоевателем. Как показали последующие события, эта огромная империя, точнее, ее целостность была никому не нужна (диадохам так точно) - каждый пытался отхватить свой кусок и желательно пожирнее. У кого-то получилось, но у большинства нет. Большинство диадохов погибли в кровопролитных междоусобных войнах, которые продолжались более двух десятилетий. И когда эти войны закончились, на смену диадохам пришли эпигоны. Так называют правителей государств, образовавшихся на месте империи Александра. Наиболее сильными были три царства: Египет, которым правил Птолемей и его потомки, государство Селевкидов в Азии и Македония в Европе. Кстати, царями здесь, в Македонии, в фатерлянде, стали потомки злейшего врага Пердикки Антигона Одноглазого. Династия Филиппа и Александра Великого, древняя династия македонских царей, которая вела свое происхождения от Геракла, за годы гражданской войны была полностью истреблена.