Этот домик находился на территории нашего гарнизона. С виду ничем не примечательный, одноэтажный, не производящий никакого особого впечатления. Однако каждый год на выступе его фундамента обнаруживались скромные букеты красных цветов. Обычно это были тепличные гвоздики, а возлагали их исключительно 12 января. Если бы этого не происходило, то никто бы и не узнал, что когда-то, во времена ушедшие в то прошлое, которое старались не вспоминать в ГДР, в этом доме располагался Герман Геринг. Делал он это в ходе посещений большого комплекса Люфтваффе, находящегося недалеко от города Ютербог.
В годы моей службы в рядах Советской армии на этом участке находилось множество самых разных военных подразделений. Некоторая территория авиационного хозяйства Люфтваффе тоже досталась авиаторам, но в лице бравых военнослужащих ВВС СССР, сынов и внуков славных победителей. В ангарах нашей части шло переоборудование МиГ-ов, которые предназначались для отправки в Анголу. Перед этим с самолётов снималось всё то, что могло составлять хоть какую-то секретность, а их поверхность перекрашивалась в цвета солнечной Африки.
12 января к дому, который у нас окрестили «Резиденция Геринга», подтягивались ветераны. Мы привыкли ассоциировать слово «ветеран» с нашими мужественными защитниками отечества, суровыми к врагам и добрыми к своим. Так привыкли, что сама мысль о том, что у них тоже есть ветераны кажется нам какой-то непонятной, странной и нелепой. Но они есть, во всяком случае, были живы в те годы.
12 января — день рождения Германа Геринга, поэтому они какими-то секретными тропами пробирались на территорию гарнизона. Одобрять такой поступок мы не можем, но не станем утверждать и того, что он был нелогичным. Никто в ГДР никаких цветов возлагать никуда бы не позволил. Если бы ветераны с той стороны попробовали хоть как-то совершить хоть что-то, выходящее за рамки поминовения усопших, то это моментально стало бы известно Штази. А там своим ветеранам отвели очень узкие права. Ветераны какого-нибудь полка могли встретиться и посидеть в каком-нибудь гаштете, но не дай Бог хоть какой-то лозунг, хоть что-то, что могло бы напомнить символику национал-социалистов. Они могли возлагать цветы к могилам на кладбищах, если это не было похоже на политическое мероприятие. Но к каким-то памятным местам — это было чревато...
В Штази умели промывать мозги, если они ещё не промыты самой историй. Могли не посадить, не оштрафовать, но вызывать каждый день в течение месяца и проводить воспитательные беседы, настоятельно рекомендовать написать кучу объяснительных, которые были похожи на доносы. Пожилым людям всё это было бы крайне трудно, унизительно. А на территории гарнизона части ГСВГ они чувствовали себя в относительной безопасности. Наши Штази ни о чём, без особых на то причин, информацию не передавали.
Вот и шли герои тех лет, верные сыны третьего рейха, к нам. А поскольку домик этот хорошо помнили, то и цветы несли к нему.
Выглядело это возложение букетов удивительно «мило». Выскакивает наш майор на крыльцо и кричит:
- Послушайте, граждане, не нужно это делать. Ну смешно же!.. Тут я с семьёй живу и другой советский офицер. Вы нам цветы принесли? Спасибо, но нам не надо, заберите.
В такую тираду могли вкрапляться немецкие фразы, а сопровождалась она активной жестикуляцией.
Я хорошо запомнил немецких ветеранов, которые это делали. Один сутулый, тощий. Он посмотрел на майора так, что без слов было понятно, что он хотел сказать. Он взглядом смог передать то, что ему всё равно, кто тут живёт теперь. Для него время остановилось. Он в той эпохе, а в ней дом предназначен для того, чтобы в нём останавливался рейхсмаршал. Советский майор, все солдаты и офицеры советской армии, для него не имеют никакого значения.
Два других немца в молодости наверняка были атлетами. Высокие, с голубыми или серо-голубоватыми глазами. Казалось, что их взор не выражал ничего. Англичане назвали бы таких «прохладными». Мы в слово «крутой» вкладываем другое значение — сильный, ловкий, прикольный, но слово cool, если характеризовать им качество человека, прежде всего означает — хладнокровный. Более точного определения трудно себе представить. У нас сейчас ходят легенды про рептилоидов. Мол прилетели к нам рептилоиды и стараются захватить планету. Легенды эти опоздали на много десятилетий. Рептилоиды, драконианцы, люди-ящеры, сауряне — жили на Земле. Вокруг них на самом деле чувствовалась прохлада, которую не мог перекрыть холодный январь 1987 года.
Не знаю, кем они были. Если это те самые асы Люфтваффе, кто уцелел в битвах прошлых лет, то точно реликтовые экземпляры. Их соплеменников и коллег не спасло техническое превосходство Мессершмиттов. Они точно так же горели, как горит всё то, что попадает в жерло войны. Но я понимаю, почему они шли молча и отрешённо, от самой «резиденции» до гарнизонного КПП, в сопровождении двух наших офицеров. Перед их глазами крутилась кинолента памяти. А в ней они были молодыми, сильными, им принадлежало небо, весь мир. Они за тем и приходили сюда, чтобы повернуть время назад. И легко мирились с тем, что поворачивалось не время, но их самих «заворачивали» и выпроваживали за пределы гарнизона. Они не кричали никаких лозунгов, не ругались, не сопротивлялись. Им было достаточно того, что они сюда попали. А уж образы внутри их сознания активизировались сами по себе.
Впрочем, это достаточно трагикомично... Бог наказал их и сделал это с юмором. Для того чтобы посмотреть «кино» своей памяти, где они чувствовали себя героями и рыцарями неба, они были вынуждены пробираться в советский гарнизон и возлагать цветы к дому, где размещался вовсе не рейхсмаршал, а майор и капитан советской армии, да ещё и со своими семьями. Большей мести трудно себе представить. У неба тоже есть чувство юмора. Я в этом уверен...
Если Вам интересны мои истории, ставим палец вверх и подпишитесь на мой канал — тогда истории о службе в ГСВГ будут чаще появляться в Вашей ленте новостей. Спасибо Вам за внимание!