Почетное задание установить первую мину МЗД-5 на линии Ковель — Сарны было поручено одному из опытнейших подрывников Всеволоду Клокову.
7 июля около десяти утра на этой мине у станции Маневичи взорвался вражеский поезд, груженный продовольствием. Следующей ночью подрывники вышли на массовую установку мин. Операция, которой руководил Егоров, прошла удачно, хотя и не без осложнений: в последний момент группу Егорова обнаружил патруль, и автоматчикам командира кавэскадрона Карпуши (они держали заставы охранения) пришлось вступить в бой. Тем не менее Егорову и его подрывникам удалось одновременно установить двадцать мин с разными сроками замедления.
Вскоре на этом участке сработали две мины: одна сбросила под откос эшелон с гитлеровской воинской частью, двигавшийся в сторону фронта, другая подорвалась под восстановительным поездом. А мины рвались каждый день. Гитлеровцы не успевали убирать обломки и восстанавливать путь. Движение по железной дороге почти прекратилось. Лишь редким эшелонам удавалось проскочить невредимыми.
В Ковель прибыли эсэсовские «специалисты» по борьбе с партизанами, саперы с собаками, натасканными на запах взрывчатки. Служба безопасности (СД) и полевая жандармерия сбились с ног, пытаясь узнать, как партизаны минируют железные дороги. В листовках, сброшенных с самолетов над селами, расположенными неподалеку от железной дороги, гитлеровское командование обещало крупные суммы в марках и самые дефицитные продукты — соль, водку, сахар, спички — всякому, кто укажет склады с минами и с «выбуховыми речовинами» (взрывчатыми веществами). А за подрывников, доставленных живыми или мертвыми, сулило еще более крупные награды.
Ничто не помогало: «эмзеде» работали исправно.
После того как батальоны ушли на задание и от них начали поступать первые сообщения о диверсиях, совершенных на линиях Ковельского узла, Федоров мог бы возложить контроль за ходом операции на штаб соединения, на начальника диверсионной службы. Ведь, как ни важны были диверсии, у секретаря подпольного обкома было невпроворот и других дел.
Однако командир соединения непременно хотел лично ознакомиться с опытом работы диверсантов, отобрать лучшее, перенести этот опыт из одного батальона в другой. «Война на рельсах», ее замысел, ее тактика — во многом и его, Федорова, детище. И хотя он и был убежден в успехе — ждать результатов, сидя в лагере, не мог. Да и само появление командира среди подрывников поднимало их боевой дух, вызывало желание показать, на что они способны. Кроме того, на месте проще и скорее можно поправить тех командиров, которые допускали ошибки.
А ошибки были. В одном из батальонов вместо установки мин замедленного действия командир увлекся «более эффектными» взрывами с помощью старых методов — на шомпол и на шнур. Оно и впрямь заманчиво, собственными глазами увидеть результаты диверсии — вздыбленные вагоны и платформы, пламя пожара, смятые паровозы... Заманчиво ударить из пулеметов и автоматов по мечущимся в панике врагам. В том батальоне, о котором идет речь, устроили не одну подобную катастрофу. А некоторые поезда партизаны захватили, взяли на них немалые трофеи.
Разумеется, такая диверсия, да еще и захват вражеского эшелона,— успех немалый. «Однако,— рассуждал Федоров,— с точки зрения операции «Ковельский узел» отдельные, пусть даже сверхудачные крушения не ведут к главной цели. Ведь такие диверсии редко удаются. В промежутках же между ними поезда идут один за другим. Да и толу приходится расходовать куда больше, чем для мин МЗД-5. А тола надолго не хватит».
Ошибку пришлось выправлять суровыми мерами. 14 сентября 1943 года командир батальона, известный в соединении своею храбростью, был вызван на бюро обкома. Бюро обкома решило назначить комиссаром этого батальона члена бюро обкома, уже знакомого читателю Акима Захаровича Михайлова, а заместителем командира батальона по диверсионной работе — одного из лучших подрывников В. И. Клокова. В решении подпольного обкома было особо подчеркнуто, что командирам вменяется в обязанность использовать новую технику и выработанную в соединении новую тактику на своих участках.
Допускались и другие ошибки. Как-никак, дело новое, и всякий имел к нему свой подход. В одном батальоне тратили на заряд десять килограммов тола, в другом — восемь. А в третьем подрывники придумали для заряда новую форму, используя всего лишь шесть килограммов тола.
Понравилась статья? Поставь лайк, поделись в соцсетях и подпишись на канал!
Читать больше похожих историй: