На часах почти полдень, а я уже устала. Всё. Больше не могу.
Мальчик Дима вчера орал большую часть дня. Не помогали ни прогулки, ни ношение на руках или в рюкзаке, ни грудь, ни еда, ни игрушки — ничего. Вообще. Совсем. Ничего. Ле даже засекала время, которое мальчик пребывал в хорошем настроении. Пять минут подряд — максимум. Ну, не считая моментов, когда с грудью и на руках. Там могло дойти до четверти часа. И да, часа полтора в общей сложности он проспал. Тоже тишина была. Правда, при этом приходилось сидеть тише мыши.
Кое-как удалось его уложить в двенадцатом часу.
Ви отрубилась сама под ор и включённый свет. Ле периодически приходила на помощь.
Даже на прогулках (днём — с коляской, а вечером — в рюкзаке) не становилось легче.
И да, виновник найден. Проклёвывается нижний зуб.
Половину утра Димон тоже вопил. Потому что ему хочется делать то, что он не умеет (ходить или залезать на диван), а помощь — не вариант, так как хочет сам. Потому что хочет делать то, что нельзя (ползти к краю дивана и дальше, ухватить и грызть провода, содрать с мамы резинку для волос и съесть).
Сил моих больше нет.
А вечером ещё у младшей доки утренник. А после — родительское собрание. Старшей придётся сидеть с братом, так как с собой его в таких настроениях я взять не смогу. И не идти не могу. Ви расстроится. И светит мне тогда ещё одна демонстрация характера. А внутренний ресурс мой, чтобы это терпеть, вычерпан мальчиком Димой.
В такие моменты я не могу понять, чем мне так нравятся дети, и зачем мне столько.
Сейчас мальчик заснул. Я быстро приняла душ. Сижу тихо. Чтобы не разбудить. Мыть посуду? Шумно. Собрать разбросанные игрушки? Греметь буду. Расслабиться, нацепив на себя наушники, посмотреть фильм? Не услышу мальчика. Примерно так обычно и получается, что времени, когда ребёнок спит — вагон, но делать при этом что-то полезное или приятное для себя — не вариант. Потому что просыпается от любого звука.
Ле убежала гулять.
Впереди ещё целый день, а я уже хочу лечь, чтобы никто не трогал.