Говорят, что британцы считают, что в обществе "всяк сверчок должен знать свой шесток", к тому же они пьют запоями и очень любят разговоры о войне. Но это лишь приблизительный, далеко не полный портрет. Об этом пишет Джонатан Фридлэнд.
Стереотип есть стереотип. Европейские представления об англичанах - это два штампа: либо пьяный футбольный болельщик, либо занюханный служащий из лондонского Сити. Причём оба живут воспоминаниями о былом имперском величии и еле скрывают неудовольствие, что им приходится жить в Европе вместо того, чтобы управлять всем миром. Также и у англичан есть штампы, по которым каждый настоящий француз ходит в полосатой рубашке и берете, а краснолицые немцы сидят на диете, состоящей из сосисек и пива. Так что нам прекрасно известно, что думают о нас остальные европейцы.
И, конечно же, когда говорят о британцах по ту сторону Ла-Манша, всегда вспоминают их любовь выпить, их фиксированность на своём социальном положении и их разговоры о второй мировой войне. (Европейцы часто считают "британца" синонимом "англичанина", забывая о шотландцах, жителях Уэльса - валлийцах и жителях Северной Ирландии). Хотелось бы сказать, что соседи совсем нас не понимают - но, к сожалению, штампы так просто не рождаются, они отражают правду.
Начнём с бутылки. Конечно, можно сослаться на статистику, которая показывает, что нам далеко до самых пьющих европейцев. На самом деле мы всего на 11-м месте в Европе по потреблению алкоголя (по данным Организации экономического сотрудничества и развития). Мы далеко отстаём от Франции (1-е место) и Португалии с Австрией (2-е и 3-е место). Но в то время как французы, немцы, испанцы и итальянцы стали пить меньше, чем в 1980-м году, мы, наоборот, стали пить на 9% больше.
И всё же репутацию пьяниц нам создали не выпитые литры (или пинты). Проблема в том, как мы пьём. Хотя суммарно французы пьют много, складывается эта сумма из того, что очень много людей пьют понемногу: стакан-два красного вина за обедом. А британская болезнь даже получила своё название во французском языке: "le binge drinking" - это значит пить много и быстро с единственной целью запьянеть. Именно такое пьянство, заметное у нас в крупных городах вечерами по пятницам, когда люди падают с ног и их рвёт, стало частью нашего национального имиджа. Согласно одному исследованию, 54% британцев в возрасте 15-16 лет признаются, что пили так (запоем, в стельку, binge drinking), а в других европейских странах таких всего 43%. Другими словами, такой наш имидж имеет свои основания.
"Всяк сверчок знай свой шесток"?
А что ответить на то, будто мы "чрезвычайно классово фиксированы"? Подмывает сказать, что это уже устарело, что теперь большинство британцев относятся в огромному и растущему среднему классу. Но статистика показывает несколько иное. По данным Организации экономического сотрудничества и развития, Британия относится с странам с наименьшей социальной мобильностью населения: у детей, родившиеся в бедных семьях, больше шанс остаться бедными, чем у их сверстников в Италии, Франции, Испании и Германии.
Одержимы второй мировой войной?
Нелегко будет отвергнуть и нашу одержимость второй мировой войной. Когда Дэвид Кэмерон (премьер-министр Британии) воспользовался правом вето на саммите Евросоюза по спасению евро-валюты, его сравнили с британским солдатом Томми на легендарной карикатуре 1940 года, который стоически кричит: "Хорошо, останусь один" - и сочли это доказательством, что наша страна до сих пор смотрит на Европу через очки времён второй мировой войны.
По разным причинам, не всегда плохим, в годы второй мировой войны (1939-45) возник современный миф о благородной Британии. Самым великим британцем мы назвали (по опросам) Черчилля, а нашу королеву мы уважаем отчасти за прямую связь с этой главой нашей истории, когда мы однозначно встали на сторону добра.
И в этом, конечно, ключевая разница между нами и остальными европейцами, для которых те годы были непростыми и неоднозначными.
И всё же ни один британец не согласится полностью с такой карикатурой. Прежде всего, она противоречит сама себе. Как могут британцы быть одновременно и предельно самостоятельными, и склонными рвать а себе рубаху в пьяном угаре? (Возможен ответ, что алкоголь нужен нам, чтобы расслабиться от напряжения, просто мы заходим с ним слишком далеко).
Более терпимы?
Этот стереотип хорошо отражает, какими мы были и есть - но упускает, какими мы стали. Ныне наше общество намного разнообразнее, особенно в крупных городах, и давно не укладывается в альтернативу "хулиган или служащий Сити".
Жизнь в современной Британии не укладывается в рамки такого штампа. И показателем этого служит мнение поляков о том, что британцы "по-доброму и дружески относятся к иммигрантам".
Вероятно, правда, что по сравнению с другими европейскими странами Британия более терпимая страна. У нас до сих пор ценятся государственные системы здравоохранения (NHS) и средств массовой информации (ВВС). Мы отнюдь не являемся Америкой в миниатюре с её разгулом стихии свободного рынка.
Несмотря ни на что, Британия сохраняет единство и не сломлена. И если некоторым нашим европейским соседям трудно с этим смириться, то пусть послушают, что мы говорим про них.