Пришло пополнение после ШМАС, стоят на плацу в две шеренги. Иду вдоль строя, вглядываюсь в лица. Молодые, некоторые даже с бритвой не знакомы, «бреются полотенцем». На левом фланге стоит коренастый парень, невысокого роста. Видно явно, обладает недюжинной силой, старше остальных намного. От него «веет жизненным опытом», форма на нем сидит так, как будто он родился в ней. Спросил, как его зовут и откуда он родом, сколько ему лет. Получил четкий ответ:
- Рядовой Жилин, из Мордовии, двадцать семь лет.
Мне до этого не приходилось встречаться с таким «пожилым» рядовым срочной службы. Началась повседневная служба. Рядовой Жилин служит в должности механика. Суббота, первый банный день после прибытия пополнения, продолжение парко - хозяйственного дня. Все убрали, почистили, привели в порядок, надо самим себя привести в порядок и надеть чистое белье. Завтра выходной, у всех кроме внутреннего наряда. Я утвердил список увольняемых, составленный замполитом план мероприятий на выходной день и ответственных за их проведение.
Вечером дежурный по части звонит и докладывает о том, что рядовой Жилин обнаружен в казарме пьяным, других пьяных нет. Я распорядился отправить Жилина спать в камеру, до гарнизонной гауптвахты недалеко, дойдет пешком в сопровождении сержанта.
Рядовой Жилин добросовестно отсидел свои трое суток и через старшину попросился ко мне на беседу по «личному делу».
Вызвал к себе старшину, это такой «маститый» прапорщик, из казаков кубанских. Уже дослуживает, года через полтора уволится по возрасту. Жаль, человек на своем месте, трудно будет найти ему достойную замену. Между нами состоялся такой разговор:
- Как такой «великовозрастный» боец среди юнцов восемнадцатилетних оказался?
- Все просто, деревенский парень, круглая сирота, жил с бабушкой и с младшей сестрой, работал трактористом, единственный кормилец, не женат, детей нет. Была отсрочка от призыва по семейным обстоятельствам. В прошлом году бабушка умерла, сестренка уже взрослая, парня призвали в армию, ему еще нет 28 лет. Справный он солдат, надежный. Пришел с гауптвахты, попросил хозяйственного мыла, постирал все, от пилотки до портянок, «что бы губой не пахло».
- Справные солдаты водку не пьют.
- Это понятно. Но он взрослый и состоявшийся мужчина в сравнении с остальными, зарабатывал сам, знает «цену хлеба». По субботам, после бани в деревнях сотню грамм выпить - не грех. Такое нельзя назвать пьянством. Основательный он человек, я бы его старшиной поставил вместо себя, когда уволюсь.
- Хорошо, пусть придет, когда обмундирование высохнет. Кстати, где он водку взял?
- Этого я пока не знаю, но скоро выясню.
Приходит Жилин, в чистом и выглаженном обмундировании:
- Рядовой Жилин по вашему приказанию прибыл!
- Как сиделось?
- Нормально. Надеюсь, что больше туда не попаду.
- Ну а с водкой как? Будешь употреблять - вернешься туда непременно.
- Товарищ командир! Меня не хотели призывать, я сам настоял на призыве. Хочу служить и буду служить. Сотня грамм после бани - не пьянство. Прошу вас не обращать на это внимания.
- Ты и в учебке после бани выпивал свою сотню грамм?
- Так точно! Мои командиры знали и не запрещали. Я хорошо учился и хорошо служил.
- Я подумаю, свободен!
Жилин служил хорошо, отличник боевой и политической, но в каждую субботу сотню грамм после бани пропускал. Где он брал спиртное, так и осталось тайной.
Через год я подписал рапорт командира отделения, младшего сержанта Жилина с просьбой оставить его на сверхсрочную. Потом мне рассказывали, что Жилин - старший прапорщик и старшина подразделения, которым я командовал, когда он был рядовым.
В. С. Черномырдин был прав: «Хуже водки лучше нет!». Мудрый был человек.