Если бы в том, привычном мире, меня не похоронили заживо, не оставив вариантов, я бы рванула назад, настолько всё было плохо и, что самое страшное, от меня ничего не зависело. Я чувствовала себя щепкой, попавшей в бурный горный поток. Жаловаться не на кого — сама решила, теперь приходится очень быстро увёртываться от летящих навстречу скал, да и привезли меня в Кастелро не полы мыть. Хотя, может, было бы лучше, если бы меня туда уборщицей взяли?.. Но, увы, я приехала во дворец, как родственница королевы, то есть оказалась таким татарином, от которого просто так не отделаешься. Как мне удалось выяснить, Маргарита Кински была результатом брака короля Ройтте Хельмута и обыкновенной помещицы, погибшей в каретокатастрофе вскоре после рождения дочери. Мой папаша, то есть король Ройтте, сплавил дочь в Пазолини — нечто вроде сиротского приюта, где девиц не учили большему, чем ведение домашнего хозяйства. Хотя в этом мире, насколько я поняла, женщин, не рассчитывавших на получение наследства, грамоте не учили в принципе. Зачем, если в будущем девица будет управлять лишь нянькой и поваром, а давать указания, что приготовить на обед, можно и не умея читать. Исходя из всего, выше сказанного, а так же собственного выступления в первый же день, Маргарита Кински имела при дворе репутацию невежественной неграмотной девицы, не знающей даже основ придворного этикета. Придворные наперебой предсказывали моё будущее, но никаких чудес для меня не прогнозировали. В их понимании я была парией, результатом мезальянса, а значит, не могла рассчитывать на хорошую партию, о звании принцессы могла и вовсе не мечтать, и я не мечтала. Я жаждала лишь, чтобы Ядвига выставила меня на улицу, но судьба, услышав мою просьбу, исполнила её на свой лад.
На следующий день после моего приезда во Кастелро, во дворец начали съезжаться гости со всей округи и из-за границ — надвигался день рождения Ядвиги, который, по издавна заведённым правилам, предстояло праздновать две недели.
На обеде фрейлины и придворные дамы не упустили случая и перемыли кости всем, начиная с гостей и заканчивая местными, и я, не задав ни одного вопроса, узнала возраст не только Ядвиги, но и её родственников. Эти разговоры лишний раз показали, как полезно помолчать. Оказалось, что завтра Ядвиге исполнится не пятьдесят с хвостиком, а сорок три. А если бы я ляпнула, тюрьмой не отделалась бы, сразу на костре сожгли бы. Но это ладно. Хуже было, что я узнала, сколько лет Стасику, принцу Нейлинскому, и поняла, что бал, на котором я делала предложение викингу, и сама себя пугала, состоится только в следующем году! Как это так получилось, не знаю, но я попала в этот мир почти на год раньше. А это значит, что мне почти год придётся ходить с чужой мордой, поскольку сейчас и поменяться-то не на что. И тут же рухнула вся пирамида рассуждений о том, зачем фея пришпандорила мне чужое лицо, но стал ещё страшнее — а что теперь? Остаток обеда я провела прострации, думая о своём будущем, не вышла из задумчивости даже, когда трапеза закончилась, и я отправилась к себе. Прошмыгнула мимо лакеев, тащивших по лестнице огромные сундуки, обошла бонну, стоявшую на входе, и лицом к лицу столкнулась с Гизелой. Та, увидев меня, сначала застыла, а потом ехидно рассмеялась. А что такое?
— Смотрю, Ядвига не жалует бедных родственниц.
А это она с чего взяла?
— Засунула тебя на дальние антресоли.
Ну, я тут в хорошей компании. Гизела прищурилась злобно, понимая, что сказала немного не то или не так, решила добить:
— Я — не родственница королевы и для меня великая честь жить здесь, а не в гостинице.
О, как! Ну, пусть ещё больше радуется, ей оказана двойная честь. Гизела удивлённо хлопнула огромными голубыми глазами, став похожей на куклу Мальвину. А что ей непонятно? Её запихали на королевские антресоли в компании королевской родственницы. Брякнув это, я юркнула в свои комнаты, даже не попрощавшись с заносчивой красавицей.
Одевшись потеплее, я собралась прогуляться в парке, но на выходе меня ждало очередное разочарование — бонна, узнав, что я собираюсь выйти в парк, вызвала одну из горничных, которую обязали составить мне компанию. Так и прошлось идти гулять с соглядатаем на прицепе.
В парке было не очень чисто — весна, всё-таки, но я упорно шлёпала по аллеям, оглядываясь по сторонам и выискивая лазейку, через которую можно было выбраться на свободу. Увы, ничего не нашла. Сквича видела, но он, конечно же, ко мне не приближался, следил, сидя на высокой сосне. Везёт ему — летает, куда хочет. Погуляв с полчаса, я вернулась во дворец, после ужина сразу сделала вид, что ложусь спать, а дождавшись, пока бонна проверит и уйдёт, открыла окно в спальне. Сквич появился тут же, и сходу порадовал, что выбраться из дворца будет сложно.
А что так?
— Королевский маг ловушек понаставил.
Холера!.. тут и маг есть?
— А как же! В каждом приличном королевстве есть, — ухнул Сквич, тут же оговорился, что в Нейлине мага нет.
О, как! Нейлин — неприличное королевство или у Роберта не хватило денег на мага?
— В Ройтте денег нет? Да это самое богатое королевство!
Да? Не сказала бы. Но это их проблемы, а у меня другие заботы: мне удрать надо. А как это сделать?
— Магией даже не пытайся, — предупредила птица, — наживёшь себе проблем.
Да уж понятно, но как тогда? Надо подумать, и я переключилась на другое — начала пытаться колдовать, создавая всякую ерунду — еду, одежду. Засиделась за полночь, а утром горничная еле добудилась, и ещё так удивлялась, что я очень долго сплю. Вообще-то, я ещё и не то себе могу позволить — у меня папа король… был.
Бал, открывающий череду праздников, начинался в пять, но меня притащили в бальный зал без пятнадцати четыре, поставили за спинами фрейлин, сказав, что я должна внимательно смотреть и слушать. По мнению приставленной ко мне бонны, благодаря этому можно было научиться хорошим манерам, которых мне так не хватало. Холера! И возразить-то нечего. Действительно, этикетом не обезображена. Вот только особо внимать было нечему.
Когда часы пробили четыре, открылись боковые двери, в зал вышла Ядвига, разряженная в пух и прах. Пройдя к трону, стоявшему на небольшом возвышении, королева устроилась в кресле, за её спиной встала приближённая статс-дама Анна Маевская — пухлая блондинка лет тридцати с кукольным фарфоровым личиком и тёмными глазами, похожими на пистолетные дула. Насколько я знала, эта дама имела большое влияние на Ядвигу, и те, кто желал чего-то добиться от королевы, первым делом старались ублажить статс-даму, а сделать это было непросто. Маевская, несмотря на относительную молодость и милое личико, была ещё той мегерой, и проще назвать тех, кого не прессовала эта, на первый взгляд, милая и безобидная дама. С королевой Анна была на короткой ноге, но не пресмыкалась, а держалась почти на равных. С королевским магом Дитрихом Гейнцем — красивым мужиком лет тридцати, — Маевская была вежлива и приветлива, и маг отвечал даме тем же, я часто видела их мило беседующими. А третьим и последним человеком, которому благоволила Маевская, была Гизела. Остальные могли удавиться — им расположение королевской подруги не светило. В первый же день узнав, что представляет собой эта дама, я поняла, что мне лучше не попадаться ей на глаза. К счастью, сейчас я стояла достаточно далеко от королевского трона, спрятавшись за спинами фрейлин, и могла радоваться, что меня не будут представлять королеве, и никто не будет злословить на мой счёт. Но, кстати, фрейлинам изредка давали укорот, когда они уж слишком расходились, пересказывая друг другу сплетни. Одна из статс-дам, приставленная в качестве надзирательницы, советовала уж слишком разошедшейся сплетнице прикусить язык, только не в принципе, а лишь до лучших времён. А я-то, дура наивная, считала, что в сказках живут только благородные и великодушные. Куда там! Не знаю, как в Нейлине, а в Кастелро мазали чужие заборы дёгтем щедро, от души, но делали это за закрытыми дверями, стыдливо прикрываясь шляпками, как салоны с развесёлыми девицами.