Рождение ребенка – событие. А вот что предшествует этому событию, это, скажем так, отдельный разговор. Рассказывать про беременность особо нечего, кроме того, что в последний месяц я очень хотела родить, так как ходить, сидеть, спать с таким пузом становилось невозможно.
Но вот незадача – подошел мой срок в 40 недель, но никаких признаков начинающихся родов и в помине нет. Моя врач кладет меня в роддом в самом начале 41 недели. В воскресенье вечером. Я беру с собой минимум вещей, полностью уверенная в том, что я здесь на 2-3 дня, не больше. Беру печенье и галеты, это я типа после родов собралась есть. Ага.
Первую ночь в роддоме я пережила плохо. Мало того, что огромный живот давно мешал мне нормально спать, так еще и на соседней кровати дико храпела тетя Трактор. Я выходила даже гулять в коридор и всерьез подумывала поспать там на диванчике. Потом вставляла ватные диски в уши. В общем, до утра дотянула кое-как, жутко не выспалась.
Наступил понедельник, врач меня посмотрела и сообщила мне не очень хорошие новости: ничего у меня там не происходит. Ну, думаю, ладно, не сегодня так завтра. Я даже не собиралась знакомиться толком с девочками в палате. Общаться и подавно.
Меня затаскали на анализы, УЗИ, КТГ и тому подобные вещи. До сих пор не могу понять зачем взвешиваться, мерить давление и температуру именно в 6 утра. Зачем?!
Прошло пару дней. Ничего не происходило. Я начала подозревать, что не все так просто, как мне хотелось бы. Захотелось вкусной еды, пришлось мужу возить мне ее. Начала общаться с девочками и тетеньками, слушать всякие байки про роды, которые происходили здесь.
К слову, человек я такой, что заранее никогда не читаю про то, что меня ожидает, не спрашиваю и не узнаю. Мне проще так пережить это. Если я буду знать все заранее (касается операций, родов, в общем, всяких экстремальных ситуаций), то паника и накручивание обеспечено. А тут истории посыпались на меня. Одна хуже другой. Самое печальное в том, что от них в роддоме нигде не скроешься, даже в коридорах только об этом и говорят. Неудивительно конечно, но мне от этого было не легче.
Я стала плохо спать. Хоть я и переехала от тети Трактора в другой конец палаты, купила беруши, но это не помогало. Кроме раскатов храпа, стука дверей в туалет и санитарки, которая в 5 утра сминала пластиковые бутылки прямо у нашей палаты, огромного живота, мне еще стали мешать гаденькие мыслишки о том, что со мной точно что-то не так.
41я неделя подходила к концу. Самым популярным вопросом к моему врачу у меня стал «когда же я рожу?». Ответа я не получала, так как ни врач, ни заведующая не знали его.
Зато получала очень много звонков и сообщений от всей родни и друзей. Каждый день мне звонили: муж (несколько раз), папа, мама, сестра, бабушка одна и вторая и подруги. Свекровь тоже звонила, но чуть реже. Все задавали примерно один и тот же вопрос: «Ну, что нового?» или «ты еще не рожаешь?».
К началу второй недели я уже не всегда брала трубку, так как не выдерживала этого. Хотя свободного времени у меня было много. У моего мужа уже уши сворачивались в трубочку, когда все вокруг ему задавали такие же вопросы насчет меня.
Анализы были прекрасные. УЗИ великолепное. КТГ говорило о том, что рожать я не собираюсь. В среду (середина второй недели) врач после осмотра уже сама начинала слегка паниковать. Предложили пить гормональные таблетки, которые могут вызвать роды. Я была согласна на все, лишь бы пострее это кончилось. Мне уже было совсем не страшно.
К пятнице я уже смирилась с тем, что проведу остаток своих дней в роддоме и просто обреченно ходила на все полагающиеся осмотры и процедуры. После очередного осмотра заведующей мне сказали гулять до воскресенья, и я почему-то не удивилась. Однако моя врач написала смс, чтобы я не обедала на всякий случай. Я испугалась, но совсем чуть-чуть, продолжая пребывать в состоянии пофигизма. Но спустя пару часов мое состояние начало ухудшаться и меня повели на УЗИ. Тут картина начала вырисовываться: гипоксия, срочно на кесарево. Вот тут я испугалась страшно.
Я прекрасно знаю, что кесарево – это операция, поставленная на поток, и очень многие женщины через это проходят. Сказать «рожают» не поворачивается язык, потому что родами это сложно назвать. И все живы (почти) и здоровы (большинство). Но...когда я поняла, что сейчас меня разрежут, мне стало жалко себя. Я позвонила мужу и поплакала ему в трубку. Тоже самое проделала с мамой. Я хотела говорить с ней спокойно, чтобы она не переживала, но не выдержала.
После этого мне записали еще одно КТГ, во время которого я то плакала, то успокаивалась. Девочки из моей палаты как могли меня утешали. Но это плохо помогало. Я старалась думать о том, что сегодня моя девочка появится на свет, но старалась не думать каким способом.
Вещи собрать не дали, в душ не пустили. Повели в операционную. Анестезиолог-шутник чуть меня повеселил, я успокоилась. Пришла моя врач и настал час Х.
Легла на стол, сделали анестезию. Руки развели в стороны, прикрепили к столу. Ноги начали отниматься. Опять стало страшно. Повесили ширму в районе живота, чтобы я ничего не видела. В операционной, кстати, играло «Русское радио». Это меня удивило, но потом я подумала, что для врачей это обычное рабочее место.
После слов: «Ну, девочки, с Богом» я почувствовала как мне режут живот. Без боли, но все действия врачей я четко ощущала. От наркоза становилось плохо и я не помню сколько прошло времени, прежде чем из живота достали дочь. Я в последний момент повернула голову, когда ее почти унесли, и несмотря на то, что у меня все плыло перед глазами и хотелось блевануть, я была счастлива. Врачи продолжали копошиться у меня в животе, когда на соседний стол привезли еще одну девочку.
Пока ее готовили к операции, она посмотрела на меня. Казалась очень испуганной и я улыбнулась ей, чтобы подбодрить. Как мне тогда казалось. Но она посмотрела на меня как на дуру. Наверно подумала, как можно лежать с разрезанным животом и улыбаться. Но мне было все равно, на тот момент я испытала большое облегчение, когда пришла врач-неонатолог и сказала, что с ребенком все в порядке. Назвала рост и вес. 52, 3300. Я сказала «Такая маленькая!». Врач высунулась из-за ширмы и сказала «Я тебе дам маленькая! И так еле вытащили, зашить не можем!» и погрозила кулаком.
Боли я не чувтствовала, но чувствовала как мне там что-то тянут. Спросила. Врач сказала, что не может стянуть матку, она в жутком тонусе. Но я уже устала бояться и переживать, поэтому просто лежала и ждала пока это кончится. Периодически мне что-то кололи в вену, дали какую-то таблетку под язык. Девочку с соседнего стола уже увезли, у нее все нормально.
Наконец и меня зашили. Повезли отдыхать в коридор. По пути остановили каталку у палаты и вынесли мне показать дочь. Это был сверток из огромного одеяла, торчала красная опухшая голова с кучей черных волос. Кстати, на тот момент я только эти волосы и запомнила, как выглядит ее лицо не смогла запомнить.
Там я пролежала часа 2, меня трусило от наркоза и очень хотелось пить. Из капельницы мне соорудили поильник и дали в руки телефон. Первый узнал конечно муж. Так как я была еще в шоке от произошедшего и просто в ужасе от наркоза (трясло все сильнее), я уже толком не помню что и кому говорила. Но все были рады, счастливы и наверно выдохнули так же как и я.