К весне 1943 года советская армия пришла к неутешительному выводу - оказалось, что в танковых войсках нет ни одной машины способной поражать немецкие танки с расстояния более 500 метров. Удачные машины начала войны такие как Т-34-76, СУ-76 и КВ теперь теряли всякое преимущество перед противником. Куда более неприятным моментом стало то, что как таковой противотанковой артиллерии у Красной Армии не было, ну разве что СУ-76 который уже не мог пробить немецких зверей. А вот немцы наоборот правильно учли свои ошибки и наладили выпуск совершенно новых танков, хорошо бронированных, дальнобойных и маневренных.
Применить новые танки Гитлер рассчитывал уже летом 1943 года и попросту ждал момента. И такой шанс предоставился - операция "Цитадель", когда немцы рассчитывали ликвидировать советский выступ обороны и закрыть в котле дивизии сразу двух советских фронтов. Таким образом германский генштаб решил отомстить Красной Армии за Сталинград.
Под Курском Вермахт сконцентрировал около миллиона солдат и почти три тысячи танков и САУ. Особая роль здесь отводилась именно танкам, в первую очередь совершенно новым Пантерам и самоходкам Фердинанд, не последнюю роль играл и знаменитый Тигр. Немецкий генерал фон Меллентин прямо заявлял:
Этой операции суждено было стать величайшей танковой битвой в истории войн.
Благодаря действию разведки немецкий план Цитадель попал на стол к Сталину даже раньше чем к Гитлеру и поэтому Ставка прекрасно знала куда пойдет удар. Советские генералы приступили к обсуждению действий, многие предлагали превентивно контратаковать, но Жуков понимал опасность и силу немецких танковых частей:
Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем ему танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьём основную группировку противника
12 июля немцы бросили в прорыв танки дивизий "Рейх", "Адольф Гитлер", "Мертвая голова". Навстречу им вышли наши танкисты, здесь под Прохоровкой состоялся крупнейший встречный танковый бой. В тесной котловине сошлись грохочущие машины, которые старались уничтожить противника любой ценой. Как позже вспоминал Герой Советского Союза Г. Пэнэжко:
… В памяти остались тяжёлые картины… Стоял такой грохот, что перепонки давило, кровь текла из ушей. Сплошной рев моторов, лязганье металла, грохот, взрывы снарядов, дикий скрежет разрываемого железа… От выстрелов в упор сворачивало башни, скручивало орудия, лопалась броня, взрывались танки.
От выстрелов в бензобаки танки мгновенно вспыхивали. Открывались люки, и танковые экипажи пытались выбраться наружу. Я видел молодого лейтенанта, наполовину сгоревшего, повисшего на броне. Раненый, он не мог выбраться из люка. Так и погиб. Не было никого рядом, чтобы помочь ему. Мы потеряли ощущение времени, не чувствовали ни жажды, ни зноя, ни даже ударов в тесной кабине танка. Одна мысль, одно стремление — пока жив, бей врага. Наши танкисты, выбравшиеся из своих разбитых машин, искали на поле вражеские экипажи, тоже оставшиеся без техники, и били их из пистолетов, схватывались врукопашную. Помню капитана, который в каком-то исступлении забрался на броню подбитого немецкого «тигра» и бил автоматом по люку, чтобы «выкурить» оттуда гитлеровцев. Помню, как отважно действовал командир танковой роты Черторижский. Он подбил вражеский «тигр», но и сам был подбит. Выскочив из машины, танкисты потушили огонь. И снова пошли в бой.
Здесь же советские танкисты столкнулись с очень мощными машинами противника, которым ничего не могли противопоставить, почти ничего. Хорошо себя зарекомендовали свежие САУ СУ-152, открыто конечно действовать было бессмысленно но из засад 152-е громили любого зверя.