Найти тему
Каналы под ключ. Эксклюзив
16 подписчиков

Как поставить США и все элитные силы безопасности на уши,делать огромные бабки и устраивать бойню?

7
13 мин
Оглавление

•Land of opportunity

В 1974 году американский конгресс принял закон, упрощающий въезд политических беженцев из Советского Союза. В Штаты хлынул поток искателей новой жизни, которые выбрали Нью-Йорк: один из немногих штатов, где не надо было платить въездную визу (100 долларов за каждого родственника).Эмигранты облюбовали Брайтон-Бич: небольшой район в южном Бруклине прямо на берегу Атлантического океана. Это место позже назвали «Маленькой Одессой». Хотя в него понаехали в основном советские евреи из разных союзных республик, для американцев все эти обитатели Брайтона стали «русскими». Спецслужбы даже не догадывались, какие огромные проблемы породит тот самый закон 1974 года. Ведь КГБ, воспользовавшись удачным моментом, выдавило из страны не только Бродского с Довлатовым, но и отъявленных уголовников: на берег Штатов высадились озлобленные бандиты с десятилетиями ГУЛАГа за спиной. Русские сразу поставили на уши всех силовиков Нью-Йорка: их не пугали NYPD, FBI и United States Marshals Service. Грабежи, убийства, аферы, вымогательства, сводничество и торговля запрещенными веществами — выходцы из СССР сунулись во все сферы теневого бизнеса. Отдельно нью-йоркскую полицию сбивали с толку повадки russian mafia. Копы, привыкшие к жёсткой иерархии в итальянской Cosa Nostra, никак не могли взять в голову, что криминальный Брайтон-Бич не повинуется никаким порядкам, даже внутренним. Земляк дона Корлеоне не мог просто взять и пристрелить конкурента — требовалось одобрение босса. Русский же подчинялся только голосу в голове: если хотелось грохнуть неприятеля, он это делал. И неважно, что там подумают «авторитеты». Всё это продолжалось десятилетиями и стихло лишь в начале двухтысячных, когда одиозные уголовники угодили либо за решётку, либо прилегли отдохнуть на глубине шести футов под землёй.На небольшом пятачке близ Атлантического океана прожило несколько поколений грозной «Организации», членов которых на Западе знают едва ли не лучше, чем Пушкина, Калашникова и спектакль «Лебединое озеро».

•Крёстный отец I, крёстный отец II

Вряд ли Яков Балагула, лейтенант Красной Армии и ветеран Великой Отечественной Войны, мог предположить, что его сынишку Марата будут именовать «крёстным отцом русской мафии», «помощником Cosa Nostra» и даже «русским Тони Сопрано». Последнее определение, пожалуй, самое точное. Поначалу ничего не предвещало: будущий король преступности отслужил в армии и поступил в пединститут — после диплома мог преподавать детям азы математики. Но карьера учителя не сложилась: Марат ушёл работать барменом на круизный лайнер, благо из Одессы ходили международные паромы. Там Балагула не только впервые увидел джинсы и западную обувь, но и познал соблазн лёгких денег: оказалось, можно перепродавать дефицит, зашибая астрономические суммы. Попавшись на одной из сделок, Марат переехал на Брайтон-Бич, надеясь организовать там огромный бизнес. Но вот ведь беда: Маленькая Одесса принадлежала уже другому уголовнику — безумному Евсею Агрону. Уроженец Ленинграда Агрон прославился ещё до приезда в Штаты — в Гамбурге его знали как влиятельного мошенника и сутенёра. Америка же раскрыла жёсткого ленинградца по-новому: он насадил повальный рэкет, вымогая деньги буквально у каждого жителя Брайтон-Бич. Платили все, ведь Евсей имел привычку всюду таскать с собой электрическую палку, которой пастухи гоняют крупный рогатый скот. Чуть что — палка шла в дело, и строптивый лавочник незамедлительно расставался с долларами. Разбогатев на чужбине, Агрон так и не избавился от привычек советского гражданина. Он страшно любил ездить в баню, причём при полном параде: у крыльца ждал огромный «Линкольн», к которому Евсей чинно вышагивал, благоухая дорогим буржуйским одеколоном. Бывший ленинградец ехал на нижний Манхэттен, где заходил в одну из русско-турецких бань XIX века. Там выходцы из СССР раскочегаривали парилку до немыслимых в Америке 90 градусов по Цельсию. Когда-то так — и в той же бане — делал Лаки Лучиано, основатель Cosa Nostra. Первый крёстный отец русской мафии об этом ритуале, конечно, знал. В один из таких банных дней Агрон зашёл в лифт. Перед этим он надушился любимым парфюмом, закрыл на ключ только что отремонтированную квартиру и, наверное, мыслями уже был в парилке на Манхэттене. Благостные рассуждения прервал холод около виска — сосед по лифту приставил пистолет к голове Агрона и два раза выстрелил. Русского крёстного отца убрали по указке итальянской мафии, с которой Евсей дружил. Дело простое: подчинённые Агрона за его спиной закрутили с Cosa Nostra аферу века — продавали налоги на бензин. Сложная и запутанная схема приносила творческому союзу около 1,5 миллиарда долларов в год. Прознав, что такие деньги проходят мимо, Агрон вспылил. С ним можно было договориться, но итальянцы рассудили иначе: этого убрать, поставить другого. «Другим» оказался Балагула. О новом короле публика узнала спустя несколько дней после убийства Евсея. На заднем сидении «Линкольна», что каждую неделю возил Агрона в баню, отныне вальяжно восседал Марат. Балагула оказался умнее предшественника, а потому не стал зацикливаться на худых карманах соотечественников. Первым делом он взял под контроль весь бутлегерский нефтебизнес — итальянцы были не против, ведь Марат с ними делился. Почти на каждой заправке в городе дежурили люди Балагулы, а сам он владел компанией по оптовой торговле бензином с вопиюще безграмотным названием Platenum Energy — иммигранты плохо спикали по инглишу. Вышеописанным деятельность бизнесмена не ограничивалась. Помимо крышевания местных предпринимателей он ввозил запрещённые вещества, а в свободное от криминальных будней время меценатствовал — подкидывал работёнку местной еврейской общине. И, конечно, не забывал тратить деньги: те итальянские мафиози, что участвовали в русских оргиях на яхте Марата, с благоговением вспоминали о пережитом опыте. Правда, распутная жизнь привела Балагулу к импотенции, а та — в тюрьму. Ирония в том, что Марат никогда не гнушался сторонних заработков — заколачивая на бензине миллионы баксов, он ввязывался в единичные мошенничества ради жалких тысчонок. Однажды к Балагуле заглянул жулик Фазано — парень не был «в семье», поэтому его путь до покровителя Маленькой Одессы пролегал через длинные стычки с охранниками: те просто не хотели пускать мелкую сошку. Кто знает, будь парни чуть более упорными, их хозяина ждала бы другая судьба. В итоге Фазано прорвался к Марату и уговорил на аферу с кредитными картами. Едва ли бензиновый король нуждался в подработке, но врождённая жадность победила разум: он одобрил сделку. Через пару месяцев Фазано запихнули на заднее сиденье служебного автомобиля ФБР — уголовник попался на мошенничестве. Чтобы сократить срок, итальянец согласился сотрудничать. В частности, приходить к Балагуле с микрофоном под рубашкой. Двух визитов оказалось достаточно: второй русский крёстный отец наболтал на весомый уголовный срок. Несмотря на мощные улики, тюрьмы всё ещё можно было избежать — адвокат Марата настаивал, что его клиент с Фазано даже не знаком, а записать можно что угодно. Увы, аукнулись те самые вечеринки на яхте: следователи доказали, что именно итальянец посоветовал Балагуле «пластиковый стимулятор гениталий» для восстановления потенции. Мужскую силу Марат вернул, но расплатиться пришлось длинными годами в техасской кутузке.

•Война за трон, или Неистребимый Моня Эльсон.

Место Балагулы занял Борис Найфельд — его бывший охранник, доставшийся Марату в наследство от Евсея Агрона. Борис, даром что провёл столько времени в кругах высшего криминалитета Брайтон-Бич, был проще и глупее своих начальников. Масштабный нефтяной бизнес он благополучно развалил: сказались и собственное головотяпство, и передел сфер влияния в итальянский кругах. Бензоколонки перешли другой «семье», которая не стала вести с ним дела.Но экс-телохранитель не отчаивался: ещё во времена Агрона он поставлял оптовыми партиями сильнодействующие вещества. Этим же Найфельд хотел заниматься и дальше, но не учёл одного — когда исчезли его могущественные покровители, бизнес стал лёгкой и желанной целью для многих местных бандитов. Формально Найфельд оставался королём Маленькой Одессы, но это был шаткий трон с подпиленными ножками: голодные и злые уркаганы тоже хотели поставлять оптовые партии порошка. Больше всего рвался во власть Моня Эльсон, он же Меченый, он же Кишинёвский (в честь города рождения). Моня хорошо знал Найфельда: ещё в первой половине 80-х они вместе работали в бригаде Агрона, но судьба привела Эльсона в израильскую тюрьму, где он просидел до начала 90-х. Вернувшись на Брайтон-Бич, бандит основал «Монину бригаду», куда включил свою жену, а также крепких израильских боевиков, которых уроженец Кишинёва притащил с Ближнего Востока. Вскоре Эльсон нашёл инвесторов для нехитрого бизнеса: закупать сильнодействующее зелье в Юго-Восточной Азии, чтобы переправлять его в США прямо в руки итальянским коллегам. После чего Cosa Nostra распределяла вещество по уличным дилерам, а те — уже конечным покупателям. Найфельд понимал, что в этой цепочке ему места нет — карманы коррумпированных чиновников и копов оттопыривались от щедрых подношений итальянских мафиозо. Чужаку в этих асфальтовых джунглях были не рады. Борис назначил награду в 100 тысяч долларов за голову бывшего соратника. Моне такой расклад, конечно, не понравился, и он решил мстить. Значит, война. В январе 1991 года Найфельд с детьми поехал в торговый центр. У въезда на парковку остановил охранник — заметил странную штуку под глушителем. Машину остановили, с днища отцепили бомбу: она должна была нагреться и сдетонировать. Но что-то пошло не так. После этого инцидента Борис собрал вещи и купил билет в Бельгию — это спасло авторитета, но не его людей. В начале 90-х на Брайтон-Бич гремели перестрелки: погибло несколько киллеров Найфельда и соратников Эльсона. Сам Моня бежать из страны не стал, принимая весь удар на себя. Буквально — Кишинёвский ловил десятки пуль, переживая одно покушение за другим. Впервые Эльсона пытались грохнуть в мае 1991-го: киллер выстрелил пять раз. Моня выжил, хоть и лишился почки — врачи её ампутировали. Следующее нападение в ноябре 1992 года — к живучему бандиту подбежал человек с пистолетом в руке, чтобы выстрелить в лицо. Выяснилось, что Моне ещё и страшно везёт: огнестрел заклинило, и киллер в панике убежал. Повезло и в следующий раз: когда очередной убийца пытался застрелить Кишинёвского, он спрятал оружие под махровое полотенце. Боёк пистолета уткнулся в ткань, Моня накинулся на врага, тот успел пальнуть, разорвав бандиту ладонь. 23 июня 1993 года Моня вместе с женой и племянником припарковался у дома. В багажнике автомобиля лежала партия ювелирных изделий на 300 тысяч, которые Эльсон только что привёз с Манхэттена. Семейство вышло из автомобиля и неспешно зашагало к своей квартире. Рядом притормозил бежевый «олдсмобиль». Из заднего окна машины высунулось дуло «Томпсона», застрекотавшее свинцом. Моню цепануло в спину, вместе с супругой он спрятался за мусорными баками. Племяннику прилетело в живот. Из «олдсмобиля» выбежал мужчина в маске, прицелился в Эльсона, но упал на асфальт — скосила шальная пуля. Киллеры спаслись бегством, а криминальный авторитет остался лежать в луже крови — раненый, но живой. Таким его и нашёл местный полицейский, приехавший на вызов соседей. На вопрос, что происходит, Моня лишь удивлённо вскинул бровь: «Ничего, офицер». Спустя пару месяцев нашли убитым племянника Эльсона. Моня решил не испытывать судьбу и вместе с благоверной рванул в Италию. Там он открыл мебельную компанию и подружился с боссом московской шайки, который тоже коротал дни на чужбине. В это время в Нью-Йорк вернулся Борис Найфельд, но его радость победителя была недолгой. В 1994 году к дельцу пришла служба по борьбе с наркотиками. Борис в благородство играть не стал — всё рассказал про давнего недруга, получив четырёхлетний срок. Эльсона же взяли под стражу в Италии, а потом депортировали из страны — в американскую тюрьму. Криминальная карьера обоих закончилась печально. Моня отсидел несколько лет, вышел в начале двухтысячных, а в 2006 году сел ещё раз — неудачно заказал двух украинских бизнесменов: вместо киллера Эльсон общался с подставным агентом ФБР. На этот раз всё было серьёзно: постаревшего авторитета приговорили к весомому сроку, после которого бывший король Маленькой Одессы уже не вернулся к былой вершине.Судьба Найфельда ещё печальнее. Растеряв всё нажитое, Борис под старость лет ввязался в затею с вымогательством, причём деньги он пытался отобрать у бывшего зятя. Тот пожаловался в ФБР, и дряхлого криминалитета принялись судить в очередной раз. У Найфельда не было денег даже на адвоката — его защищал государственный. Бывшей грозе Брайтон-Бич дали всего 23 месяца тюрьмы: сказался 70-летний возраст и полное сотрудничество Бориса с властями. В конце слушания криминалитет признался, что «устал от всего этого» и хочет домой в Россию. Страсти по «Распутину» В Маленькой Одессе была прорва этнических заведений, которых держали местные авторитеты. Марат Балагула решал вопросы в своём ресторане «Одесса» — почти как Михаил Фаустин, который не вылезал из любимой «Перестройки». Но самым известным «русским местом» был ночной клуб «Распутин» — точка притяжения всех бандитских сил Брайтона. Больше десяти лет к «Распутину» подъезжали дорогие автомобили, на сцене пели отечественные звёзды, а на верхних этажах за столиками обсуждались дела жизненной важности — иногда буквально.«Распутин» был символом криминальной верхушки Брайтон-Бич — шумным, китчевым и безумно дорогим местом, где бывшие жители Ленинграда, Одессы и Кишинёва за ночь оставляли годовые зарплаты простых американских служащих. Конечно же, хозяева клуба были под стать заведению — если «Перестройкой» владел один Фаустин, то «Распутиным» успел поуправлять весь криминальный цвет «русского Нью-Йорка». Открыли ресторан в 1992 году шестеро человек: братья Зильберы, Аркадий Сейфер, Алекс Пузайцер, Шалва Уклёба и наш хороший знакомый Моня Эльсон. Все так или иначе зарабатывали на жизнь криминалом: от финансирования наркосделок до прямого рэкета. Компаньоны пригласили Александра Местмана — единственного, кто ранее работал в ресторане — и запустились с афишей. С первого дня в «Распутине» царил бесконечный праздник — Нико Беллику с корешами и не снилось. Как рассказывалось на Event Cartel, бронировать место надо было даже в будни, а на сцене выступали Кобзон, Аллегрова и Игорь Бутман. Посильную лепту в чад кутежа вносили и сами основатели клуба. Один из братьев Зильберов так праздновал в «Распутине» свой день рождения: лимузины у парковки, 300 бандитов за столиками, литры шампанского, продажные женщины и крики именника «Я здесь король». Через пару месяцев в короля пальнули из помповика — он ослеп и отошёл от дел. Первоначальный состав владельцев «Распутина» вообще долго не продержался. Эльсон наехал на Уклёбу, отобрав у него долю — гангстеру пришлось спешно бежать. Самого Моню выдавил помощник Япончика, когда тот скрывался в Италии. Сейфер пошёл по тюрьмам: его судили трижды за махинации и вымогательство карточного долга. Пузайцера арестовали за мошенничество с акциями и вымогательство. Даже «гражданский» Александр Местман вскоре скончался. Пережив несколько смен хозяев, «Распутина» отдали жулику Левитису, которого арестовали, а клуб опечатали. Былой блеск угас: по вечерам не причаливали шумные лимузины, а внутри не отжигали под Иосифа Кобзона, проливая шампанское Cristal. Новый владелец попытался стряхнуть с «Распутина» славу бандитского ресторана — перекрасил заведение в красный и сменил вывеску на Romanoff. Примерно то же самое проделала компания Sprunk, подобрав клуб Perestroika после гибели Михаила Фаустина.Вместе же со смертью «Распутина» ушла эпоха сказочно разбогатевших выходцев из СССР, которые так и не выучили английский, зато поставили на уши весь Нью-Йорк.