Сейчас деток с синдром Дауна принято называть солнечными. От таких детей всё реже отказываются родители, их учатся принимать в обществе. А ещё полвека назад диагноз звучал как однозначный приговор. Моя дальняя тетушка поздно вышла замуж (ближе к сорока), запоздалое счастье осветило ее жизнь, она расцвела и помолодела. С беременностью торопилась, часики тикали, надо было успевать. Узнала что беременна-просияла ещё больше: "Успела. Смогла!". Начались полные приятных хлопот будни будущей мамы, сбор приданного для малыша, колыбельные животику, подготовка детской, посещения женского доктора и восторг, восторг и счастье. Беременность протекала легко, без угроз и осложнений, даже токсикоза у будущей мамы не было. Уже и имена были придуманы и сумка в роддом собрана, остались считанные недели до волнительный события. В день родов схватки начались как по учебнику, с правильными интервалами. И вот случилось. Малыш появился, заплакал, но врач не спешила показывать его новоиспеченной матери. Акушерка провела все необходимые процедуры и унесла ребенка. На протесты молодой матери врач заявила что надо отдохнуть после родов.
Через несколько мучительных часов ожидания в палату пришли врачи, один из них был детским, она прокашлялась и начала издалека, стала спрашивать кто чем болел в родне, ее и мужа, были ли случаи врождённых заболеваний и прочее. Что-то записывали в блокнот и молчали про ребенка. На вопросы матери сказали что зайдут позже. Позже случилось после пяти вечера. Усталая после смены врач зашла в палату и пригласила взволнованно мать в коридор, на диванчик возле поста медсестры, поинтересовалась самочувствием, измерила давление, по всему было видно, пытается оттянуть неприятный разговор. Тетушка недоумевала, что могло случиться, ребенок жив, он плакал. Врач, преодолев себя, протянула роженице какой-то казённый бланк, предложила заполнить и подписать. Она что-то говорила про специальный интернат, что такие долго не живут, только мучаются и прочую официальную чепуху. Тетушка закрыла уши руками и только смотрела, смотрела и не понимала что ей говорят, потом прервала бесконечный поток пояснений и спросила: " Где он? Я хочу его увидеть!" Врач встрепенулась от своего унылого рассказа и сказала: "Нет. Не стоит. Так проще отказаться."
Даже через много лет тетушка закипала от этого воспоминания.
"Я. Хочу. Увидеть. Своего. Ребенка. Я его мать. Вы не имеете права."- чеканила она слова. Врач устало поднялась на ноги и обратилась в коридор: "Няня, принесите..." и повернувшись к тётушке сказала: " Идите в палату, готовьтесь и хорошо подумайте, государство за такими ухаживает, Вас никто не осудит, может и здорового родите ещё." Повернулась и пошла. Тетушка влетела в палату, села на кровать, расстелила пеленку на подушке, как учила нянька других рожениц и замерла. В ее затуманенном от волнения мозгу едва шевелились мысли, она вся сосредоточилась на дверном проёме и ждала. В коридоре раздался звук каталки на которой развозят деток на кормление и голоса санитарок, "раздающих" детей, каталка переезжала от палаты к палате и приближалась. Вот и она. Санитарки занесли четырех деток тетушкиным соседкам и вышли. "А мой?"- спросила тётя. "Ждите!"-сердито откликнулась санитарка и вышла. В коридоре раздался звук колес, он приближался без остановки прямо к палате и вот пожилая няня вкатила одиночную люльку в которой лежал довольно крупный малыш. "На, держи своего мальчика"- ласково приговаривала няня протягивая ребенка матери. " Смотри, крепко держи, он тяжёлый, крупненький". И затем, обращаясь уже к малышу сказала: "Ишь, мать почуял, запыхтел, а не ревет." И уже себе под нос: " Ничего, дочка, уж какого Бог дал."
А тетушка разглядывала сморщенный розовый ротик, крупные черты лица и не понимала что не так, почему она должна отдать его государству. Надо ли говорить что она не написала отказ как ее не уговаривали, из роддома их перевезли в больницу, из больницы в специальный санаторий и только спустя полгода Тимофей с мамой наконец оказался дома.
Продолжение следует...