– Ну ладно, хорошо, – говорит директор, – Если вы, как мама, уверены, что ваш сын сможет сдать экзамены, мы его допускаем. В любом случае, из школы он сейчас уйдёт, а с вами на всю жизнь останется.
Из школьных дверей я вышла чуть ли не в поту – с тяжёлодобытой победой. Безусловно, все экзамены мой сын сдал. Не отлично, но нормально. Когда вручали аттестаты, директор с облегчением сказал «окончил школу».
Облегчение директора поддержали практически все учителя, кроме учителя английского – у неё с Матвеем проблем не было. Не знаю, делал ли мой сын домашку по английскому, или в это время читал Толкиена в оригинале – какая разница, если языком он владеет свободно.
А я дышала полной грудью, всё никак не могла привыкнуть к тому, что со школой покончено. И думала о том, что это, оказывается, не так-то просто – быть на стороне своего ребёнка…
В начале жизни это несложно: заступиться за своего малыша во дворе, дать отпор другим мамочкам и свирепым бабулям. Так же не сложно попросить пропустить деточку в туалет, одёрнуть посторонних, которые влезают в ваш недружелюбный разговор с ребёнком. Поставить на место дотошных родственников, для которых я «непутёвая мамашка», и которые всегда всё знают лучше.
Немного труднее отказаться от места, которое уступают в транспорте – спасибо, но мой сын большой и ему нетрудно постоять. Дальше – больше. Мы всегда на стороне ребёнка, когда ругаем его за невыученный урок, за порванный учебник, за мятую форму. Мы же хотим сделать из него человека – достойного и самостоятельного. Мы ведь думаем об его, паразите, будущем!
Школа пыталась избавиться от такого ученика, как мой сын, класса с шестого, но мой малыш был твёрд как скала. Когда речь зашла о домашнем обучении, он мне заявил: «Мама, ты же знаешь, что дома я ничего не буду делать. А так, хоть похожу, послушаю. Ненавижу школу, но буду ходить».
Матвей организовал свою школьную жизнь, как сам решил. Он не принимал во внимание учителей и предметы, которые были ему неинтересны, плевать хотел на выполнение домашки, в сочинениях честно описывал свои мысли, был шутом, мало общался с одноклассниками – и не стеснялся всего этого. Матвею удалось невозможное – ходить в школу и быть от неё свободным…
А разруливала все его косяки, конечно, я. Решала проблемы с самыми строгими училками. Обещала, что сын хоть что-то сделает, чтобы заслужить положительную оценку. Мне Матвей на это говорил: «Я никогда ничего не обещаю, если не смогу этого сделать, почему ты делаешь это за меня?». Заступалась я даже тогда, когда полностью признавала правоту учителей.
Но на своём месте… Я вижу одно: мой сын не тупой, он умеет сам искать знания, он может взять себя в руки и сделать необходимое и у него очень твёрдые и чёткие понятия чести. А ещё он доверяет мне.
Но такой у него характер – он человек настроения, и интерес важнее коллективного договора.
Матвей прекрасно знает историю, но никогда не покажет учителю своих знаний – она его не заинтересовала, а следовательно, и делиться своей информацией с ней не стоит.
Он знает физику, но никогда не ответит параграф, потому что физичку не переносит вообще.
Зато с великим удовольствием покажет всё, что умеет, например, информатику, который искренне интересуется умениями способного ученика. Или математичке, которая видит, что у моего балбеса живой ум, и он далеко не бездельник. Она понимает, что Матвей учится по-своему.
И видя всё это, как мне поступать, чтобы быть на стороне своего сына? Я не хочу быть мамашкой, которая принимает сторону «сыначки» слепо и безоглядно, не видя пакостного характера и банальной лени своего ребёнка. Она на его стороне, а мир катится к чертям.
Мне посылать мир к чертям не хочется, но стоило пересмотреть наши с Матвеем взаимоотношения. Стоило понять, до какой черты я смогу обеспечить ему школьный комфорт, а когда уже стоит дать своей малютке по мозгам. Я нашла эту зыбкую грань, и теперь у нас с сыном есть некая договорённость, и он старается не переступать эту черту.
Конечно, я так и ходила временами в школу, но у меня уже появилась на это моральная сила и осознание внутренней правоты.
В конце концов, обычная школа не имеет достаточно времени приглядеться к каждому ребёнку и дать ему возможность развиваться не по стандартам. Школа нацелена на результат, ну а пока мы с сыном на одной стороне, результат будет положительный.
Ведь родительские нервы, подвергнутые постоянному давлению со всех сторон, никому не прибавляют хорошего настроения, а подростки, на которых давят бессмысленно и беспощадно, обычно не могут перерасти своё детское упрямство и нежелание договориться с окружающими.
Главное – пройти путь взросления со своим ребёнком вместе, полностью доверяя ему и поддерживая его.
И пусть весь мир подождёт!