Когда я получила задание в отряде подпольщиков, я даже не думала, опасно это или нет - доставить взрывчатку партизанам. Я просто знала, что мне поручили ответственное задание и его надо выполнить.
В нашем поселке расположился немецкий штаб. Немцы вели себя как хозяева. Они постановили, что с каждого дома им должны отдавать продукты - яйца, молоко, зерно, мясо. Тех, кто не подчинялся им, они убивали. Продовольствие со складов они вывозили в Германию целыми составами. Как раз сегодня ночью такой состав должен был отправляться с нашей станции.
Мы не должны были этого допустить. Я была местной и хорошо знала окрестности, поэтому я сама вызвалась пойти к партизанам. Дорога должна была занять у меня часа четыре. Надо было вернуться до темноты и успеть, пока не начался комендантский час.
Я оделась, повязала платочек, как будто иду в лес за грибами. На дно корзинки положила взрывчатку, обмотанную тряпицами, как будто это еда в дорогу. До места, где располагались партизаны, надо было идти примерно 5 километров. Я пошла сельской дорогой, прошла мимо школы, магазина и собиралась свернуть на тропинку, которая ведет в сторону леса, как вдруг из магазина вышел немецкий солдат и направился ко мне.
Я знала, что если немец проверит, что у меня в корзинке, я подведу не только себя, но и весь мой отряд и жителей моего поселка. Ведь немцы невероятно боялись партизан и стоило им хоть что-то заподозрить, они сразу начинали проверять дома, зверствовать и убивать ни в чем неповинных людей.
Я остановилась, посмотрела на немца и попыталась пройти дальше, но он загородил мне дорогу. В школе мы учили немецкий язык, поэтому я могла говорить не очень сложные фразы. Я вежливо попросила разрешить мне пройти. Немец ничего не ответил и схватил меня за руку. Поблизости никого не было, и я не знала, как себя вести. В голове была лишь одна мысль - только бы он не обнаружил взрывчатку.
Немец не отпускал мою руку. Затем он развернулся в сторону леса и потащил меня за собой. В тот момент мне не было страшно. Я только судорожно думала, что же сделать, чтобы избавиться от него.
До леса было ещё метров пятьсот. Он начинался с кустарников, потом шли березки, ели. Если пойти правее, то за пригорком начинался овраг. Все местные знали, что по дну оврага бежит ручей, рядом с которым, в одном месте находится небольшое болотце. У меня в висках застучала кровь - вот если бы мне удалось довести его туда по верху оврага и столкнуть вниз. Но немец был высокий, плотный. Как мне с ним справиться?
Немец перевел взгляд на корзину. У меня похолодело внутри, но я постаралась скрыть волнение и спросила, может быть гер офицер желает, чтобы я показала ему, где собирать ягоды?
Не знаю, как мне удалось сказать это спокойным голосом. В этот миг у меня многое пронеслось перед глазами. Я вспомнила маму и сестренку, которым удалось уехать до прихода немцев. Я задержалась из-за болезни бабушки и мы рассчитывали тоже уехать отсюда, но немцы уже перекрыли дороги и нам пришлось остаться.
Я не знаю, сколько прошло времени. Мне казалось, что эти несколько минут превратились в вечность. После мыслей о маме с сестренкой я вдруг представила железнодорожный состав, который сегодня ночью отправится в Германию. Он пыхтел, и скрежет колес, казалось, пронзает меня насквозь.
Я очнулась только тогда, когда рядом с нами остановился черный немецкий кюбельваген . Водитель высунулся из машины и что-то закричал, размахивая руками. Немец, державший меня, наконец, отпустил мою руку, сплюнул со злостью. Затем сел в машину и машина уехала.
Я осталась стоять на дороге. Сердце моё колотилось и готово было выпрыгнуть из груди. Только тогда я поняла весь ужас произошедшего. Я посмотрела на свои руки, они дрожали. Мне казалось, что я дрожала вся целиком, каждой клеточкой своего тела.
Потом я поправила тряпицы в корзинке и направилась в сторону леса.
Той же ночью немецкий железнодорожный состав, груженный продовольствием, пошел под откос.