Так уж сложилось, что Москва объединила в себе людей разных национальностей, вероисповеданий, настроений и взглядов. Каждый приезжает сюда со своей историей, запутанный сюжет которой и привел его в этот город. Здесь уже начинается новая история, но это не значит, что за время своей жизни, люди больше никогда не возвращаются к старой.
Так случилось и со мной. Я родилась и выросла в одном из живописных уголков Луганской области. Эту, насыщенную всеми видами деревьев и цветов, природу разбавляла только серая шахтная пыль. Многое менялось в городе, но одинаковыми всегда оставались зелень лесов и трав, ватная пелена цветущих черёмух и усеянное звездами, как пшеном, небо.
Однажды мне пришлось уехать, да так стремительно, что я даже и проститься со всей этой красотой не успела. Приходится наверстывать упущенное сейчас. Поэтому при любом удобном случае я еду не в Питер или Калининград, а туда, где прошло мое детство.
Добраться до какого-нибудь города Луганской области сейчас можно только на автобусе. Это больше тысячи километров и около 20 часов в пути. Автобусы всегда заполнены людьми, свободных мест обычно нет. Судя по их манере говорить они все едут домой. Своих земляков я всегда отличу по разговору – всех выдает «пЯтьсот» и «котики» (нет, котики — это не коты, а ветки вербы).
Едем до Воронежа, потом граница. Там неизвестно сколько проведем времени. В этот раз вышло около трех часов ожидания и проверок. Потом начинается зона плохой дороги по северным просторам Луганской области. Но зато через окно можно любоваться цветущими вишнями, яблонями и сиренью. Осталось пересечь еще парочку новообразованных рубежей с проверками и все, я дома. И все 50 человек из автобуса — тоже.
Здесь всегда теплее, мой спортивный костюм и темные кроссовки как обычно не в тему. Москва приучила меня утепляться, потому что в ней погода может меняться по несколько раз в день. Уезжая из Москвы, я видела еще голые деревья, а приехала будто в ботанический сад: дома все цветет и издает невероятные ароматы. Такому набору запахов позавидовал бы любой парфюмер.
Солнце здесь садится раньше, соответственно и темнота наступает минут на 40 быстрее. Да и по сравнению с московскими, луганские сумерки насыщеннее раз в сто. И к тому же, в моем городе больше не горят фонари. Не горят они уже четыре года, ни один. Представляете, какая там темнота! Карманные фонарики — самый ходовой товар.
Ночь. В тишине слышно шепот сверчков. Их «шуршащие» переговоры прерывает глухой раскатистый звук, следом за ним еще один. В такой ситуации люди обычно идут к окну, чтобы по свету на небе понять в какой стороне произошел залп или разрыв. После этого спать уже не хочется, и даже, когда наступает тишина.
Утром снова жарит солнце, выйти прогуляться можно только ближе к вечеру, но стоит обзавестись кремом от комаров, иначе искусают всего. Вроде бы май, но жара по-настоящему летняя.
Дома у меня есть куча мест, где я бы хотела пройтись, но не везде есть такая возможность. В мой любимый лес идти уже нельзя, есть вероятность подорваться на мине, к пруду тоже нельзя – по этой же причине. Во времена ВОВ в этих местах были окопы, поэтому местность холмистая. Собственно, рельефности этой земле добавляют и сейчас.
С удовольствием пройдусь до своей школы, вернее до развалин, которые напоминают о ней красным цветом кирпича. Примечательно, что школа пережила и Великую Отечественную, и даже эту не завершившуюся, безымянную. И рухнула она не от снарядов, а от старости.
Мой транспорт дома — велосипед, потому что общественный сейчас ходит редко и долго. Проезжая разные улицы перед моими глазами одна за одной меняются декорации. Где-то женщина ведет за руку ребенка, дальше — два молодых парня сидят на лавочке у двора, кто-то поливает клумбу возле своего дома, одна бабушка развешивает белье, девочки чертят классики на изъезженном танками асфальте. Будто кино, но уже, правда, не мое.
Привычные пейзажи улиц дополняют нетрадиционные картины настоящего, которые обычному человеку, не видевшему войну, понять сложно. Например, разрушенный балкон, глубокая воронка, знак «Мины», человек с оружием в магазине, военная машина с чем-то выдающимся на кузове и явно способным выстрелить. Меня этим не удивить, я к такому привыкла еще в 2014. Люди тоже приспособились, и это, конечно, пугает. У многих оборудован подвал, там лежат теплые вещи. У некоторых — окна по диагонали заклеены скотчем, это сможет помочь удержать осколки, в случае разрыва. А много таких домов, где вообще никто не живет. Они как замерли во времени, храня атмосферу прошлого, которая уже поросла травой и мхом.
Да мне вообще кажется, что четыре года назад там остановилось время. Спираль истории как-бы вертится, но события происходят в какой-то другой реальности. Люди остались прежними, только седина и морщины прибавляют им пару лишних лет. Здания такие же, только трещины и облезлая краска выдают их истинный возраст. Улицы ведут к тем же домам, только называются они теперь иначе.
Но бывая там, я чувствую себя по-настоящему дома. И даже если выйдет так, что жизнь сотрет там последнее здание и сожжет последнее дерево, я все равно точно узнаю местность и вспомню, где был мой дом.
Уезжая, сложно скрыть горечь. Она не только от того, что ты прощаешься с родными и уезжаешь в свою «самостоятельность», а еще и от осознания нового времени, которое внесло какие-то непримиримые коррективы в привычный ритм.
Снова автобус, и снова те же 50 человек рядом и позади тебя. Да нет, люди то может и другие, но лица у них одинаковые. Их объединяет какой-то безысходный взгляд и маленькая крупица воспоминаний от пережитого. Мне тоже как-то сказали, что по моим фотографиям в соцсетях можно понять, когда началась война и все поменялось – это заметно по взгляду. Он стал более тяжелым. Вряд ли это исчезнет, останется со мной и с нами навсегда, как граница старых и новых историй наших жизней.
Еще больше интересного на нашей странице ВКонтакте
Присылайте свои новости на сайт Первого Студенческого Агентства