Весь день не хотела ничего говорить. Тишины хотелось. Мы ведь тоже - последние, для кого руки и голоса того поколения - живые.
Они были ... очень хорошие, очень правильные. Наши прошедшие войну бабушки и дедушки, мамы и папы.
Так ценили мир. Так бережно относились к еде. Моя бабушка Грунечка руками после обеда проводила по столу, нащупывая крошечки: ни одна не должна пропасть. Добрая, нежная моя бабулечка, видевшая столько смертей и горя и сохранившая в себе столько любви и нежности.
Мой папа и мой дед Федор, фронтовики, инвалиды войны, не сказавшие мне ни слова за всю свою жизнь о той войне. О многом - обо всем - говорили они с детьми и внуками. О войне - никогда.
Моя несокрушимая свекровь Баба Зина, которая не только коня, табун остановит, если сочтёт это целесообразным, маленькой девочкой оказалась в селе, захваченном немцами. И ее маму угнали в концлагерь.И когда Баба Зина рассказывает нам об этом, голос ее предательски прерывается. И тогда уже нет Бабы Зины, есть только маленькая осиротевшая девочка Зиночка...
Сколько же горя выпало на долю тех, кто видел это и пережил. Их боль, слезы, надежда живут и в нас. И мы, их дети и внуки, как и они раньше, сегодня скажем друг другу: "Чтобы больше никогда!"
