У толерантности множество определений. Мне больше всего нравится то, что даёт ООН:
Толерантность — это ценность и социальная норма гражданского общества, проявляющаяся в праве всех индивидов гражданского общества быть различными, обеспечении устойчивой гармонии между различными конфессиями, политическими, этническими и другими социальными группами, уважении к разнообразию различных мировых культур, цивилизаций и народов, готовности к пониманию и сотрудничеству с людьми, различающимися по внешности, языку, убеждениям, обычаям и верованиям.
Декларация о принципах толерантности ЮНЕСКО
Такая трактовка мне симпатична потому, что в ней толерантность раскрывается через уважение к праву человека. И тем не менее, это определение, как и любое другое, ущербно — на то есть три причины.
Во-первых, до сих пор ни у кого нет чёткого видения того, чем же является толерантность — нравственной добродетелью или основанием для правотворчества. Как именно нужно воплощать толерантность в жизнь: воспитывая или заставляя? Я сторонник первого подхода.
Во-вторых, сама идея толерантности подразумевает негативное отношение, которое человек волевым усилием усмиряет и заменяет положительным. Это можно почувствовать в тех определениях толерантности, в которых фигурирует слово «терпимость». А если человек что-то терпит, значит, ему это неприятно.
Толерантность часто определяется как некий идеал отношения между людьми, хотя на самом деле описывает метод достижения идеала. Когда человечество уничтожит все предрассудки и каждый человек будет искренне уважать другого, это будет уже не толерантное общество, потому что никто больше не будет переступать через себя настоящего.
В-третьих, толерантность, особенно когда о ней говорят политики, имеет, как и любая система ценностей, неких противников, поведение которых неприемлемо априори, и которые толерантного отношения недостойны. Никакое определение не способно описать границы «врагов толерантности». Но эти грани легко рисуются лидерами общественного мнения в соответствии с личными интересами.
Однако главная проблема толерантности кроется в соотношении данного понятия со свободой. Уважение — а толерантность это путь к подлинному уважению — невозможно привить насильно. Нормативно-формалистский подход не только искажает сущность толерантности, но и сильно ограничивает человека. О каком уважении может думать тот, кому насильно заткнули рот? А толерантность в руках политиков, по сути, именно это и делает.
Двойные стандарты: статус толерантности в России
В российской культуре есть много понятий, которые искажены глупыми словами авторитетных людей. Если мы говорим о политике, то самый простой пример — слова «либерализм» и «демократия», которые в последнее время становятся почти что ругательными. Такая же судьба и у понятия «толерантность». Когда я учился в средней школе, лет 12 назад, нас учили толерантности, и сегодня, если я не ошибаюсь, в школах учат тому же. Хотя точное значение этого термина никто из учителей нам объяснить не мог, в нас воспитывали этническую, религиозную и гендерную толерантность. Для нашей общеобразовательной школы на окраине Москвы это было вдвойне важно: школа была многонациональная, русских в ней было не больше двух третей.
Поэтому создание уважительной среды было в интересах самих учителей, и это давало им большую мотивацию. И у них получалось воспитывать в нас взаимоуважение: этнических конфликтов в нашей школе не было никогда. Да и я усвоил это воспитание и жил с установкой, что толерантность — это хорошо, даже не задумываясь о том, что означает такой термин на самом деле: лишь разобравшись в теме, я понял, что всё не так однозначно.
Сейчас я наблюдаю совсем иную ситуацию. По федеральным каналам регулярно выступают «эксперты», которые рассказывают, что толерантность — свойство иммунной системы воспринимать инородный антиген как собственный и не отвечать на него. Это явное передёргивание фактов, смысл которого — опорочить саму идею терпимости и уважения между людьми.
Понятие, о котором в школе говорили как о важнейшем правиле человеческого общежития, сегодня вдруг приравнивается к болезни — а в стране-то ничего не поменялось, те же люди у власти, те же учителя в учебных заведениях, те же ведущие на ТВ. Тут недалеко до того, чтобы провести параллель: если общество — это иммунная система, то, выходит, агрессивный антиген — это другие национальности, которые нас учили уважать в школе.
Российская трактовка толерантности ущербна из-за шовинизма, который остаётся частью нашей культуры. У нас попросту дефицит толерантности. Стереотипы и предрассудки транслируются из поколения в поколение, и этот самовоспроизводящийся цикл необходимо прервать. И я имею в виду не только этнические и религиозные вопросы, ведь есть ещё, например, толерантность классовая. В России силён стереотип, согласно которому любой богатый человек — жулик. В то же время и «нищебродов» у нас не любят. А словосочетание «толерантность к ЛГБТ-людям в России» звучит примерно как «атомный ледокол в древней Финикии». Но если в нашей стране толерантности слишком мало, то на Западе её слишком много.
Сэйф-спейс, триггер-ворнинг и микроагрессия
О границах толерантности спорят в Америке более 30 лет. Апологеты политкорректности (политкорректность — это языковая толерантность, умение уважительно говорить и писать) полагают, что государство должно цензурировать информацию, которая кому-то может показаться оскорбительной. Поэтому её нужно преобразовывать таким образм, чтобы человека ничто не могло психологически ранить или оскорбить.
Их оппоненты заявляют, что свобода — довольно жёсткая, но прекрасная вещь, которая к тому же является основополагающей ценностью для западной культуры. И отказываться от правды и прав ради того, чтобы не быть обиженным, очень глупо. Тем не менее, последние годы доминирует именно первая позиция.
В США активно цензурируют книги и фильмы, заменяют оскорбительные для кого-то слова на эвфемизмы. Например, недавно была издана книга «Приключения Гекльберри Финна», в которой то самое слово на букву N было заменено словом «раб». Забавно, что этническую принадлежность, в которой, кроме оскорбительного наименования, нет ничего плохого, заменили на однозначно негативный социальный статус.
Сторонники политкорректности часто игнорируют смысл текста и видят в нём лишь триггеры. Нередко произведения в Америке запрещают на уровне школы и сообщества. Справедливости ради стоит отметить, что обычно мотивами для запрета книги служат обилие эротики и насилия или пропаганда гомосексуализма.
Хуже всего политкорректность сказывается на американском образовании. В некоторых американских школах сейчас проводится политика полного отказа от какого-либо упоминания тем гендера. На деле это приводит, например, к отмене традиционного бала отцов и дочерей (ведь такое мероприятие транслирует традиционные гендерные роли). А чтобы не обидеть чувства детей других религий, некоторые школы переименовывают Хэллоуин в «День черного и оранжевого духов».
Среди американских студентов под воздействием ценностей политкорректности сформировалась так называемая «культура виктимности». Она выражается, прежде всего, в паническом страхе быть оскорблённым, задетым, униженным и в стремлении избежать таких факторов в ущерб всему остальному. Культура виктимности зиждется на трёх столпах. Первый — это сэйф-спейс, то есть территория, свободная от хейт-спичей и любых проявлений нетерпимости.
Другой столп — триггер-ворнинг. Это практика, подразумевающая предупреждение о любой информации, которая может кого-то оскорбить.
Третий и самый ограничивающий свободу столп культуры виктимности — микроагрессия. Под ней понимается любое действие, в котором может содержаться латентная агрессия. Назвать микроагрессией при желании можно почти всё, что угодно. Так, в соответствии с речевыми кодексами некоторых вузов, спрашивать у человека азиатской, африканской, латиноамериканской внешности «Где ты родился?» значит выражать агрессию, так как вопрос ставит под сомнение возможность рождения человека с отличающейся внешностью на территории США.
Все эти прогрессивные ценности студенты навязали своим вузам. Сегодня во многих университетах Америки кампус объявляется сэйф-спейсом, в уставы вносятся положения о микроагрессии, преподавателей заставляют предупреждать на своих лекциях о «плохих» словах, а студенты, которые не хотят быть triggered, услышав предупреждение, могут выйти из аудитории.
В 2015 году в Йеле разгорелся страшный скандал, после которого несколько педагогов подали в отставку. Сначала университет разослал подробные рекомендации для студентов о том, как сделать никого не оскорбляющий хэллоуинский костюм. Одной семейной паре преподавателей это не понравилось, и они написали письмо, отправленное по той же рассылке декану и студентам. В нём они недоумевали, почему нельзя быть немного оскорбительными в Хэллоуин и зачем вообще нужна вся эта инфантилизация студентов, к которой может привести такой подход.
Это письмо взорвало Йель. Студенты устраивали акции протеста, писали гневные открытые письма и требовали увольнения непокорной пары педагогов.
Кому-то это может показаться смешным, но я думаю, что это довольно страшно. Американская молодёжь готова обменять свою свободу на сомнительную «психологическую защищённость». И это самая низкая цена, ведь «психологическая защищённость» делает человека только слабее и беззащитнее. Политкорректность как бы накрывает нас непрозрачным куполом, который вроде бы защищает от всех проблем. Но на самом деле это не защищённость от расистов, сексистов и гомофобов, а изоляция от настоящей жизни. Реальный мир наполнен жестокостью, злыми людьми, да и сама истина зачастую жестока, что, впрочем, не умаляет её ценности.
Что можно со всем этим сделать?
Примеры и России, и США показывают нам, что толерантность создаёт столько же проблем, сколько и решает. Любое понятие, которому сложно дать единое определение, нужно постараться исключить из общественной практики. Из слова «яблоко» не построить воздушных замков, как ни старайся. А вот словом «либерализм», или, например «нация», как и «толерантностью» и «политкорректностью», можно играться, искажая смысл до неузнаваемости тысячи раз.
Возможно, стоит вообще отказаться от термина «толерантность», не отказываясь от установок, которые за ним стоят, и разбить его на более узкие и более точные формулировки. Например: права человека, уважение к правам человека, уважение к личному выбору человека, взаимовыгодное уважительное общение, естественность расовых и половых различий и так далее. Чтобы никакой манипулятор больше не мог промывать нам мозги, намеренно смешивая совершенно разные понятия.
Также было бы неплохо законодательно прописать, какая государственная политика в этой области допустима, а какая — нет. Цензура недопустима, как и любые другие запретительные методы во имя толерантности. В Америке предлагали наказывать людей, которые своей деятельностью пытаются ограничить свободу слова в университетах, и мне кажется это вполне здравой идеей. Только при соблюдении этого постулата высшее образование, равно как и любое другое, будет функционировать эффективно.
С другой стороны, нельзя отказываться от воспитания тех ценностей, которые принято объединять в понятие «толерантность»: просто запреты и принуждения необходимо заменить рациональными объяснениями, сделав упор на собственный пример. Школьники и студенты должны учиться уважать друг друга, но только осознанно, а не по «указке».