Дмитрий Хазаров, кандидат технических наук и специалист по истории авиации - о том, за что летчики попадали в штрафные эскадрильи во время Великой Отечественной войны и как «штрафники» становились героями Советского Союза
Штрафы – боевыми вылетами
Штрафные эскадрильи в советской военной авиации во время войны были образованием временным и, в общем-то, искусственным. Своим появлением оно было обязано все тому же приказу, который сейчас известен, как «Ни шагу назад!». Это был приказ номер 227 от 28 июля 42-ого года, когда Сталин сказал довольно горькие слова о том, в каком положении мы оказались, и о том, что надо прекратить любые отступления без приказа.
Надо сказать, что этот приказ имел общий характер и на авиации поначалу никак не отразился. И хотя штабы отрапортовали, что, да, принимаются меры, но непосредственно после того, как приказ издали, в июле-начале августа дальше слов дело не пошло. Тем временем, на фронтах ситуация продолжала развиваться в неблагоприятном для Красной Армии направлении. Войска отступали, и в некоторых случаях причиной отступления видели авиацию. По крайней мере, общевойсковые командиры прямо говорили, что «Авиация нас не защищает, не прикрывает, не взаимодействует». И что: «Летчики выполняют, что угодно, только не то, что им предписано в данном случае, и ведут себя плохо».
Особенно много претензий было к летчикам истребительной авиации. Под Сталинградом, где борьба носила исключительно ожесточенный и напряженный характер, немецкая авиация абсолютно господствовала в небе. При этом на фронт под Сталинград направляли все новые и новые авиационные части. Но не было не только какого-то перелома, а даже создавалось впечатление, что дела идут все хуже и хуже. И наземные командиры, и простые рядовые бойцы говорили все время одно и то же: что немецкая авиация буквально свирепствует - особенно их доставали пикирующие бомбардировщики, которые назывались «Штука» или «Лаптежник» по-нашему. Они действовали абсолютно свободно и безнаказанно. Никто им не мешал, и они, как говорится, делали, что хотели. И тут уже требовалось принять меры, и понятно было, что общими словами не отделаешься.
В конце августа - начале сентября на разных фронтах стали проводиться, скажем так, организационные мероприятия. И в каждой воздушной армии или почти в каждой воздушной армии стали создаваться штрафные эскадрильи. Сначала было не очень ясно, что это такое. Но потом был издан приказ, определявший и штат таких эскадрилий, и причины, по которым туда направляли, и сроки службы. В общем, все, что связано с этим неприятным видом воздействия на человека, в том приказе было прописано.
Нужно понимать, что направляли в штрафные эскадрильи не тех, кто нарушил закон, а тех, кто имел те или иные проступки. Что понималось под «проступками»? Допустим, у человека случилась первая поломка самолета, затем еще одна – этого было достаточно. Собирался военный трибунал, и вместо того, чтобы разобраться как-то – что? Почему? из-за чего? – человека направляли в штрафную эскадрилью.
Если мы говорим о Сталинграде, то там, в основном, действовала в это время 8-ая воздушная армия, и было создано три штрафных эскадрильи. Одна - для провинившихся летчиков-истребителей. Вторая - для летчиков-штурмовиков. И третья – для тех, кто был занят на ночных бомбардировках. Направляли к «штрафникам» для, якобы, реабилитации. Считалось, что «штрафники», летая больше, чем обычные летчики или выполняя самые ответственные задания на наиболее напряженных участках фронта, снимают с себя вину за проступки, и тогда могут продолжить служить, как обычно. Таким образом штрафные эскадрильи становились мощным средством дисциплинарного воздействия на провинившихся.
Если человек совершал другие, более тяжелые провинности, то наказание тоже было уже совершенно другое. Под Сталинградом были случаи, когда летчиков выводили перед строем таких же как они летчиков и просто расстреливали. Случаи были разные, так что штрафная эскадрилья - это было не самое худшее наказание для летного состава.
Из штрафников в герои
- Как правило, во главе штрафных эскадрилий, стояли летчики - не штрафники. Более того, командование хотело, чтобы это были наиболее грамотные и опытные летчики, чтобы они могли наладить боевую работу.
Если говорить о людях, то, например, 8-ой воздушной штрафной эскадрильей ночных бомбардировщиков командовал Иван Михайлович Семергей. Получив «переменный состав», как тогда называли «штрафников», он проводил с ними воспитательную работу и сам летал больше других. Более того, он старался поднять как можно больше бомбового груза, чтобы нанести как можно больший урон врагу.
Иван Михайлович неоднократно отмечался командованием. И, судя по имеющейся у нас информации, это был очень незаурядный человек. К сожалению, весной 43-го года он разбился.
Я видел один приказ, в котором некоего капитана, бывшего командиром штрафной группы, представили к званию Героя Советского Союза. Он получил Звезду Героя в мае 43-его года. Из этого мы видим, что когда человек попадал в штрафное летное подразделение, это вовсе не было каким-то клеймом на всю жизнь.
«Штрафные» эксадрильи были созданы в самое тяжелое военное время, когда надо было добиться перелома на фронте. Конечно, это были искусственные формирования. И когда ситуация стала улучшаться, началось контрнаступление - сначала под Сталинградом, потом на других участках советско-германского фронта, от этой идеи отказались. Ее как бы забыли. Я не видел каких-то приказов о том, чтобы прекратить направлять в штрафные эскадрильи, но они по умолчанию изжили себя. А раз туда не стали направлять летный состав, то они формально и закрылись. Произошло это, примерно, весной 43-его года.
«Люфтваффе» на сувениры
С первых дней войны боевые действия на фронте стали развиваться не так, как планировало советское командование. Позволю себе сделать небольшое лирическое отступление. Сейчас говорят о том, что Сталин находился в состоянии шока, что он очень болезненно реагировал на развитие ситуации в первые дни войны. И хотя он был скрытный человек и трудно понять, что он на самом деле думал, но, мне кажется, его шок был вызван не тем, что немцы напали – все же информация поступала о том, что война будет. А шок его был связан с тем, что наши вооруженные силы, как оказалось, на всех этапах, на всех ступенях и звеньях не готовы к современной войне.
И один из психологических моментов, который был неожиданным для всех, один из мифов общего сознания - что немецкие рабочие и крестьяне никаким образом не будут стрелять в наших рабочих и крестьян. И, таким образом, война просто не может начаться. Но вот, оказалось, что еще как могут. И что все это очень даже допустимо в рамках той идеологии, которой, с которой пришла к нам гитлеровская армия.
У первых сбитых немецких летчиков спрашивали во время допросов - вместо того, чтобы выяснять насущные вопросы, связанные с войной – им задавали как раз вот эти политические, психологические вопросы: «А как же так? Вот, вы из семьи рабочего, ваш отец трудился на таком-то предприятии. А вы тут воюете с государством рабочих и крестьян…»
Уходили от ответов немцы по-разному. Встречались убежденные нацисты – с такими обычно не церемонились, и свою жизнь они очень быстро кончали. Но были и очень хитрые люди, которые всячески рассказывали, как их принудили, что они не хотели. Все это удивительно читать, и видно, что на первых порах наша разведка еще работала кое- как. Информации о противнике было чрезвычайно мало. И вот – через взятых в плен летчиков открывалась возможность эту информацию получить и проанализировать. Но наши тогда этого делать не умели.
Сами самолеты, которые в более или менее хорошем состоянии приземлялись на нашей территории – что с ними делали на первых порах войны? Вместо того, чтобы изучать, их в буквальном смысле разбирали на сувениры.
Но по мере того, как война шла, появился опыт. Стали понимать, что летчики и их самолеты - это очень информативный источник информации о противнике. И что гитлеровские Люфтваффе – это, прежде всего, очень опасный и коварный враг. Мы стали выяснять, сколько действительно было самолетов на том или ином направлении, какие типы самолетов против нас применяются. Нас стали интересовать вопросы тактики применения авиации. По материалам допросов – а некоторые пленные были весьма разговорчивыми - составлялись целые отчеты. И поскольку мы, особенно первую половину войны интенсивно учились у противника современным методам ведения боевых действий, то важность этих материалов трудно переоценить. Они сыграли огромную роль в том, что победа в небе в итоге осталась за нами.