Дальняя дорога

Читайте Часть 1, Часть 2 повести "Дальняя дорога" в нашем журнале.

Автор: Юрий Ершов

Не стоит объяснять, насколько уменьшился окружающий меня мир. Людям с отменным зрением этого не понять, а людям с плохими глазами самим все известно. Безусловное, угрожающее безмолвие бора, прежде настораживающее, без очков сделалось опасным. Нельзя сказать, что я слеп, словно крот, но земля то и дело подсовывала под мои ноги сучья, ямы, корни, сухие шишки. Тропинка то и дело исчезала, совершенно растворяясь в зеленом подлеске, скрываясь под толстенным слоем опавших иголок. Хорошо, что заблудиться было в принципе невозможно. Здесь не заплутал бы и упомянутый выше крот, если бы у него хватило кротовьего ума держать в качестве ориентира замшелые монолиты.

Черные камни клонились в разные стороны, некоторые даже перегораживали тропу, но я не встретил ни единого упавшего на землю монолита. Желтые световые пятна все ближе придвигались к основаниям глыб, иногда рисуя совершенно четкие правильные круги. На вершинах особенно высоких камней стали появляться разбитые стеклянные фигурки самых смелых очертаний, напоминавшие мне изуродованные вандалами изоляторы. Дорожка спускалась по склону смелеющего, раздающегося вширь лога, побежала по днищу оврага, приблизившись вплотную к ручью, зеленовато-глинистая вода которого подозрительно пенилась. Лес немного поредел, хотя небо по-прежнему скрывалось за завесой смыкающихся ветвей. Между корнями сосен все чаще стали появляться крупные мясистые блекло - сиреневые грибы, формой похожие и на лисички и на подберезовики одновременно. На шляпке некоторых экземпляров легко смог бы разместиться упитанный дошкольник, а ножки таких грибов успешно соперничали толщиной со стволами деревьев.

Николай настоящий ас, воспитанный на городских улицах мастер вождения, он справится. Эту фразу, как молитву, я повторял про себя постоянно. Николай настоящий ас, он справится. Воображение плохо прислушивалось к моим мыслям, отвергая заклинание.

По мере того, как тропинка продолжала неторопливо спускаться, я чувствовал себя все лучше но, помня о предательствах коленей, не прибавлял шага. Суетливая городская жизнь почти не дает возможности для степенной прогулки, ходьба вдоль забитых транспортом улиц всегда казалась мне вреднейшим для здоровья занятием. Сначала радостно подумав, что прежние силы восстанавливаются с каждым проделанным движением, я обратил внимание на перемены в своей походке. Она стала юношески легкой, невесомой, подпрыгивающей. Постепенно мне начало казаться, что, оттолкнувшись, я сумею взлететь к сосновым ветвям и самому невидимому небу.

Оказавшись в неширокой котловине, ручей разлился в микроскопический пруд со стоячей, маслянистого вида водой, по которой лениво плавали переливающиеся красками пузыри. Еще издалека заметив желтые вспышки, теперь я понял их природу. Передо мной раскинулись развалины каких-то сооружений, успешно поглощаемые, почти побежденные молчаливым враждебным лесом. Здесь я впервые подумал о том, чьи ноги протоптали мою путеводную тропу. Жутковато становилось от мыслей о том, что последними прошли по тропике вовсе не люди, не звери, а невообразимо страшные создания, перекочевавшие в мою память из произведений Говарда и Лавкрафта.

Грибы пропали, сгинули разом, словно получив команду. Огражденная камнями тропа исчезла, уткнувшись в нагромождение черных глыб и россыпь причудливых хрустальных построек, занимающих все днище лога. Рассеянное переменчивое свечение, похожее на желтый туман, висело над руинами, концентрируясь у грубых каменных монолитов, блистало короткими редкими сполохами у прозрачных строений.

Развалины не могли быть городом, поселением или хотя бы единственным жилым домом. Фантазия подсказывала мне сравнение с крупной трансформаторной подстанцией. Разумеется, это лишь рискованное предположение человека, всю жизнь державшего томик Правил Устройства Электроустановок гораздо ближе к сердцу, чем, к примеру, сборники библейских миниатюр.

Понять логику хотя бы в расположении элементов постройки я не сумел, смысл общей картины также не поддался моему разуму. Сугубо техническое утилитарное назначение сооружения выдавали неведомые энергии, отсутствие хотя бы намеков на существование стен или потолков. Руины содержали набор, вернее целых два набора специфических построек, собранных в сокрытой немым лесом котловине. Казалось, здесь спаивалось ушедшее навсегда прошлое и далекий горизонт будущего, переплеталось пришедшее раньше будущее и еще не рожденное эпохой прошлое, входя в стройную систему общих энергетических взаимодействий.

Минувшее подарило сооружению грубо обработанные каменные мегалиты, испещрённые мистическими символами. В считанных километрах от Кемерово я рассматривал вырезанные на скалах Томской Писаницы петроглифы, размышляя, какой была жизнь неизвестных художников, какой финал преподнесла им судьба. У входа в безымянную пещеру с величественным видом на гору Белуха я стоял над раскопом, в котором ученые обнаружили человеческие кости двухсот тысячелетней давности, перемешанные с украшениями из алюминиевых сплавов. На равнине у отрогов Алтайских гор мне приходилось видеть россыпи страннейших менгиров, мрачные капища, покосившихся каменных истуканов с демоническими физиономиями, тщательно разбитые алтари доисторических эпох, неведомо кем, когда и зачем насыпанные курганы, мало уступающие размерами колоссам Гизы. Мысли о неисчислимых поколениях, целом пласте ускользнувших от моих компетентных современников знаний, невидимых связях, объединяющих древние постройки, строго утилитарном назначении подобных мегалитических структур пришли ко мне оттуда. Человек всегда чрезвычайно практичен.

Бесповоротно отказавшееся от прямой линии будущее преподнесло скрытому в бору сооружению набор тончайших витиеватых шпилей, винтом уходящих ввысь колонн, плавных абрисов, шаров, спиралей, вальсирующих нитей, всевозможных эллипсоидов. Дерзкая, чуждая глазу, объективному знанию и самому смыслу геометрическая абстракция перетекала к Евклиду и Риману, возвращалась к свободной от правил, цифр и характеристик конфигурациям, вдруг вновь снисходя до категорий, описаний и формул. Прозрачный материал, который я называю стеклом или хрусталем, в действительности был крепче стали, позволяя самым изумительным произведениям, самым невесомым конструкциями парить над подушкой желтого тумана.

Жаль, что основная часть сооружения, значительная масса элементов или устройств оказалась нынче разрушена. С замиранием сердца я наблюдал за сложной игрой, которую вело здесь будущее и прошлое, все больше сомневаясь в правильности течения времени. Фундаментом для многих мегалитов служили ажурные виньетки и гроздья стеклянных шаров, напоминающие бусы. С иной стороны, прозрачные конструкции нередко начинали полет с макушек коренастых, татуированных тайными символами черных глыб. Что возникло раньше? Будущее и прошлое существовали здесь вместе, в единстве, в гениальном сплаве, не разделяемые и неразделимые. Казалось, все, что когда-либо произошло, происходит или произойдет, заключалось в неизменном, единственном застывшем миге настоящего. Подобным образом выглядела бы современная трансформаторная подстанция, отремонтированная специалистами завтрашнего дня. Так выглядел бы футуристический энергетический комплекс, восстановленный из обломков магами, шаманами, рожденными средой первобытных людей.

Вновь появившаяся тропинка и ряды хмурых замшелых мегалитов повели прочь от руин. Между корнями сосен появились семейки мясистых блекло - сиреневых грибов, становящихся все толще, выше, шире, уверенней по мере того, как я удалялся от развалин.

Из крошечного пруда вытекала струйка воды. На берегу жалкого ручья полукругом стояли яркие белые пирамидки палаток. Экспедиция археологов! Хотя людей или поднимающегося к сосновым ветвям дыма я не различил, воображение немедленно нарисовало человеческие фигуры, склонившиеся к костру, раскрытый рюкзак, походный котелок на веселом огне, неизменную в походах гитару, прислоненную к дереву.

Внезапно ощутив чувство невесомости, я машинально шагнул, и едва не упал под страшной тяжестью, разом навалившейся на плечи. Следующие движения отняли больше сил, чем потребовалось на весь спуск к развалинам. Едва отрывая ноги от земли, по стариковски согнувшись, я потащился к ближайшей черной глыбе, словно надеялся найти у нее поддержку. Подошвы многотонных ботинок рвали траву, оставляли следы на засыпанной иголками почве. Идти было невероятно трудно. Руины цепко держали меня, не пускали к встрече с людьми, к разгадкам.

Обняв неожиданно холодный, холоднее чем лед камень, я не почувствовал себя сильнее. На запястьях засветились желтые световые пятна, кончики пальцев ощутили тонкую прерывистую вибрацию. В глыбе как будто крутился тяжелый маховик, меняющий направление вращения сотни раз за секунду. Представляю, насколько странно это прозвучит, вибрация напоминала частое ритмичное дыхание механизма. Сам камень, донельзя начиненный неизвестными устройствами, дышал!

Оттолкнувшись от глыбы замерзшими руками, я ясно увидел плавную линию грибов, живой частой изгородью вьющейся между соснами. Они и прежде там торчали, но, к великому сожалению, мне это столпотворение не показалось подозрительным. Под моими ногами не росла даже трава, мох жидкими веревками - клочьями свисал с камня, стволы деревьев были изогнуты и перекручены. Грибы сбежали в безопасное место, исчезли как класс, все сгрудились поодаль, наблюдая за моей пыткой.

Несколько десятков метров я прополз, проклиная строителей таинственного сооружения, не слыша самого себя и не надеясь призвать помощь. Солнца, галактики, многие миллиарды тонн невидимого неподъёмного груза лежали на моей несчастной спине. Если человеческому десанту суждено когда-нибудь высадиться на планете массой с Юпитер, я в мельчайших деталях и чувствах готов передать, каково там придется храбрецам - исследователям. Не оставалось сомнений, что прежняя моя легкость шага и теперешние трудности связаны с энергиями, обитающими в развалинах. Но участок, зона, исходящий от руин луч или яма с повышенной силой тяжести не могла растянуться на километры. Впереди, сравнительно близко белели палатки, поставленные людьми. Археологи, самые рафинированные, далекие от житейских невзгод ученые не разбили бы лагерь в месте, где человек не в состоянии просто стоять, а движения даются с величайшим трудом. Элементарные архиправильные умозаключения.

Для меня палатки были не просто ориентиром, означающим конец одиночества. Николай рассказывал, что один из членов экспедиции привез для остальных продукты. Значит эти люди знали, как выбраться из молчаливого лесного лабиринта. Объяснят и мне! Затем нужно отыскать Николая на дороге и наши приключения благополучно завершатся. Победа рядом, необходимо лишь добраться до палаток.

Шутки с чудовищной гравитацией закончились едва ли не абсолютной невесомостью, вызвавшей у меня сильное головокружение и тошноту. Похоже, в этой жизни космонавтом мне уже стать не придется. Толчком поднявшись, я пролетел вперед, с размаха приложился о сосну, чудом успев подставить под основной удар плечо. Не представляю, как в результате столкновения умудрились уцелеть и дерево и плечо и голова. Сила тяжести нормализовалась. К палаткам я тащился по инерции, шел шатающейся пьяной походкой, подпрыгивая, приседая, кособочась, потеряв уже всякую способность размышлять и выглядеть по человечески. Капли крови из разбитого лба и клочья растоптанных грибов размеренно отмечали мой путь.

Никто не встретил меня в раскинувшемся полукругом лагере, не остановил, не поддержал. Рухнув на траву подле грязного пятачка прогоревшего костра, я долго, тупо разглядывал пепел, холодные уголья, перочинный нож с переломанным пополам лезвием, дырявые стенки палаток, изорванный журнал с пляшущими индейцами и пирамидами на обложке, клочья одинокого спальника, валяющиеся в беспорядке рюкзаки, обычные в быту инструменты, мелкую походную утварь. Из недр растерзанных пакетов высыпались банки с консервами, свертки, бутылки газировки, упаковки с хлебом, ясно и безоговорочно подтверждая рассказ Николая о седобородом старике, отправленном в город за провизией для экспедиции. Как не странно, индейцы и пирамиды тоже нашлись. Для полнейшего удостоверения не хватало гигантской огнедышащей расселины в земле, увешанного китайскими гирляндами входа в туннель с непременными рельсами или, уже для полного моего торжества, огромного указателя с надписью «Эскалатор Прямо В Мексику» на мигающей стрелке.

Шевелиться не хотелось. Смахнув, вернее размазав кровь по лбу я обнаружил, что снесена бровь. Эта пустяковая рана будет кровоточить долго. Испытание блуждающей сумасшедшей гравитацией я провалил полностью и гневно отверг бы предложение повторить эксперимент. Пусть меня не берут в космонавты. Сам не пойду, пусть запросятся.

Судя по количеству и размеру палаток, людей было пятеро. Судя по аляповатой обложке, пирамидам и украшенным роскошными перьями индейцам, журнал содержал информацию самого ненаучного свойства. Если одна из статей в журнале так или иначе относилась к Мексике, то это означало лишь, что старик ее прочитал, а потом пересказал любознательному Николаю. В лагере нет никакого намека на производящиеся где-то раскопки, обнаруженные артефакты. Впрочем, археологи по обыкновению не спят с лопатами, не всегда таскают с собой библиотеку имени Шлимана или поразительный бесценный стульчак Наполеона. Не считая перочинного ножа, оружия я не заметил, хотя, разумеется, в палатках и рюкзаках запросто могла лежать обойма термоядерных бомб. Зацепок не находилось. Осмелюсь предположить, что сам мистер Холмс с доктором Ватсоном и утомляющей мой рассудок скрипкой не определили бы по заурядным походным принадлежностям и самым обычным инструментам, кто эти люди, чем они занимались в бору у диковинных развалин.

Система в разрушениях тоже не прослеживалась. Лагерь не просто оставили, а бросили с вещами и свежими продуктами, не забыв сломать, порвать все, до чего успели дотянуться. Переводя взгляд с палатки на кострище, с кусков спальника обратно на палатку, я приметил гитару, прислоненную к дереву. Гитара, как же без нее провести вечер у костра! Словно отвечая на мой восхищенный взгляд, из резонатора показалась серебристая искорка света, спускающаяся на подструнник.

Гитара! Настоящая гитара!

Но зачем гитара здесь, в зоне полной тишины? Не в состоянии удержаться от удовольствия просто провести пальцами по струнам, я поднялся с земли.

Вблизи палатки производили еще более удручающее впечатление. Ткань была разорвана, разрезана на аккуратные перфорированные ленточки, кишащие мелкими муравьями. По клочьям спального мешка деловито сновали светлые, мерцающие огнями насекомые, они же тонким шевелящимся слоем покрывали каждый предмет, лежащий на моем пути. Многоногие юркие создания искрились повсюду! Не оказалась исключением и гитара. Отдернув протянутую руку от грифа, я увидел, как стайка серебристых муравьев пробурила отверстие в окантовке, живым потоком взобралась по ладам к механизмам колков. Пластины исчезали одна за одной, струны беззвучно дрогнули, когда начисто пропал пластмассовый порожек.

В лагере происходило тоже, что и на дороге, где мы расстались с Николаем. Лес попросту очищался, избавлялся от посторонних предметов.

Сообразив, что муравьи целенаправленно уничтожают лагерь и вряд ли пропустят меня, я отбежал в сторону, принялся прыгать, бить ладонями по брюкам, с бешеной, неведомо откуда взявшейся энергией вытряхивать одежду. Существа были слишком мелкими даже для вооруженного очками человеческого глаза. Если армия муравьев упала в траву, я этого не заметил.

Путь, по которому отступили хозяева лагеря, вероятнее всего пролегал вдоль ручья. Запрещая себе медлить, я двинулся по тропике, тщательно обходя места, где пропадали вездесущие гигантские грибы или росли сосны с искривленными стволами. Помня о гравитационной ловушке и испытанных мучениях, предосторожность не казалась мне излишней.

Оставляя слева черные монолиты, а справа камни меньших размеров, я продвигался по едва заметному спуску. Заросшая тропа сделала плавный поворот, изогнулась, расставаясь с ручьем. На узенькой ровной площадке перед следующим поворотом валялся пустой пакет, издалека показавшийся мне валуном необычного для здешних мест цвета. Как и следовало ожидать, по продырявленному во многих местах полиэтилену деловито кружили перемигивающиеся огоньками муравьи.

Находка приободрила меня. Верный путь найден! Возможно, впереди поджидает очередной тупик, но тропинка так или иначе ведет к людям, которым известно о странном уголке Кемеровского Бора намного больше меня. Сейчас общение, пара неслышных слов, знак, просто встреча казались спасением. Зачем, зачем эти люди взяли с собой в немой лес гитару? Не кричала ли мне гитара о том, что они случайно, даже случайнее чем я оказались в бору? Безразлично. Все равно. Археологи эти люди, туристы или искатели приключений, обнаружили ли они туннель в Мексику или на острова Зеленого Кумыса, меня интересовало слабо.

Давно уже затерялся среди сосен комплекс загадочных сооружений. Тропинка запетляла и в конце концов решительно двинулась под гору. Темнота неторопливо опускалась на бор. Вскоре я заметил, что стволы деревьев заметно утончились, подлесок чах чуть ли не с каждым моим шагом, сиреневый мох на камнях таял. Лес лысел. Приводя меня в форменное отчаяние, грибы стали попадаться все реже, пока не пропали совсем. К счастью, гравитационных ловушек на полностью оголившейся тропинке не было. Насколько я могу судить, за время движения от загадочных развалин, сила тяжести не увеличивалась ни разу, а напротив, только уменьшалась. Впрочем, мои вредные колени упрямо и нагло утверждали обратное.

Тропа сделалась шире, монолиты по ее краям многократно выросли, вытянулись, постепенно превращаясь в типичные, изрытые трещинами менгиры, окруженные ослепительными четкими световыми кругами. На верхушках камней сияли огромные прозрачные, вывернутые винтом короны с плавно изгибающимися в разные стороны зубцами, шарами и спиралями, похожими на антенны. Даже не в полной мере уцелевшие, драгоценности производили потрясающее впечатление изумительно тонкой работой, непередаваемо изменчивыми необычными формами. Назвать простыми изоляторами эти хрустальные произведения искусства было бы глупо и даже кощунственно.

Впереди замаячило открытое пространство. Ветви жалких деревьев еще силились скрыть темное желтоватое небо, получалось у них все хуже. Наверное наступала ночь, задержавшаяся на добрую половину суток.

Молчаливый лес закончился, остановился, замер у ряда строгих прозрачных сфер, охраняющих границу бора. Рассеянный желтый туман парил над узкой полосой поблескивающей влагой дороги, с другой стороны которой цепью возвышались циклопические, усеченные, будто откушенные или обломанные конусы. За грубыми мегалитами земля обрывалась, ниспадала на лежащую далеко внизу серую безжизненную равнину, окаймленную прихотливо изломанными хребтами. Над острыми клыками гор, окутанная голубовато-белой дымкой, начала подниматься задумчивая Луна, неуверенно и неспешно знакомясь с величественным звездным небом.

Из тумана бесшумно возникла массивная плоская фигура, двигающаяся на трех тонких лапах. Отпрянув, я укрылся за каменной спиной менгира. Ладонь, едва тронувшая камень, замерзла сразу.

Шагало существо очень медленно. Не особенно высовываясь, я успел разглядеть создание в деталях и доступных моему глазу подробностях. Несомненно, это был робот, из сочленений металлического тела которого толчками сочилась мутная маслянистая жидкость. В мощной грудной пластине зияла круглая аккуратная дыра, другое отверстие приходилось на середину туловища. Такие ранения оставляет огнестрельное оружие калибра охотничьего ружья. Воображение мгновенно нарисовало мне картину жестокой безмолвной схватки пятерых человек и металлического чудовища. Вышли ли люди победителями из сражения? Увы, на этот вопрос, как и на многие другие, я не представлял себе ответа.

Поглощенный неведомой целью, робот двигался по дороге, постепенно скрываясь в тумане. На вид, агрессия и ярость в нем клокотала так же сильно, как в домашних тапочках. Тяжеленый каток, погнавшийся за такси Николая, перемигивающиеся огнями муравьи, это раненное трехногое создание похоже принадлежали к обслуживающему персоналу. Все они были только запрограммированными автоматами. Выполняющие определенные задания машины преимущественно опасны ограниченной функциональностью, узкой направленностью своих действий, и не более того. Не попытаться ли мне догнать чудище, как-то объяснить ему создавшуюся ситуацию, в конце концов попросить отвести к хозяевам? Огнестрельные раны на корпусе робота останавливали от подобного намерения.

Луна смелела. В ровном сиянии земного спутника все яснее проступала из космической тьмы преграда, огромный желтоватый покров, закрывающий лес от звездного неба. По мере восхода сияющей планеты лежащую внизу пыльную равнину, словно волки овец, жадно атаковали тени.

За моей спиной возвышался ледяно - холодный менгир, раскинулся молчаливый недружелюбный лес, хранящий секреты своих ужасающе древних, еще не рождённых обладателей. Бор под защитной драпировкой и оберегающие лес роботы, отнюдь не природная аномалия. Странное место специально построено для отправлений религиозных обрядов, некогда использовалось как форпост при проникновении в Солнечную систему чуждой инопланетной расы. Или таинственному лесу еще предстоит стать последним пристанищем людской цивилизации? Здесь и сейчас я находился за краем мира, на лезвии бритвы, на жалком клочке суши средь шторма безумных загадок, где еще как-то мог существовать человеческий разум.

Вырастая из-за скал, Луна торопила мой ум, тревожила близкой и страшной разгадкой. Плохое зрение сохранило мне рассудок, постепенно вырисовывающаяся картина и отсутствие деталей подготовили разум к потрясению. Удар и без того оказался чрезмерно силен. Избегая смотреть на расцветшую планету, я захромал обратно в лес, чтобы вернуться по тропинке к развалинам энергетического комплекса, подняться к точке расставания с Николаем и кружить по дороге в надежде отыскать единственно верный поворот, лазейку, нить, связующую с домом. Иного пути для возвращения, отступления, форменного бегства теперь не осталось.

Остановился и обернулся я лишь однажды, когда безмолвный лес обхватил меня могучими лапами. Сияющая в божественном ореоле атмосферы, висящая над зубами лунных гор планета была невыносимо, смертельно далека, разрывая сердце знакомыми с детства очертаниями материков, ласковой периной облаков и береговыми линиями земных океанов.

КОНЕЦ

Нравится повесть? Поблагодарите Юрия Ершова переводом с пометкой "Для Юрия Ершова".