Ночью выпал снег. Он падал и падал белыми пушистыми хлопьями, пряча серость и грязь, пряча осеннюю неустроенность и выбеливая околки и луга, пригибая к земле сразу отяжелевшие кедровые лапы. Ни ветерка, только тихий шорох снежинок...
Матвей проснулся, просто открыв глаза. За окном было непривычно светло. Он сел на лавке и уставился в окно, глядя на разом изменившийся двор и улицу за забором. Везде лежал снег - чистый, белый, звонкий. Матвей выскочил из дома, набрал полные пригоршни снега и растерся им докрасна, заставляя тело проснуться. Первый снег. Это значит, что они поедут на охоту. Сейчас самое время тропить зверя. Да и гуси скоро прилетят... А еще через пару недель отец, наверное, поедет на участок, промышлять. И он обещал взять Матвея с собой.
Но как же он поедет? Из города пришла новость о революции в Петрограде - свергли царя и власть окончательно взяли большевики. Слухи летели один другого тревожнее, никто не знал, чего ждать от новой власти. Староста на общих сходах рассказывал такие страшные вещи, что женщины плакали, а мужики сжимали кулачищи и готовы были идти войной на кого угодно. Вот только непонятно было, кого воевать. Бесчинствовали и красные, и белые. Грабили деревни, жгли дома и посевы, пытали крестьян.
Белые ходили по деревням и набирали ополчение. В одной из деревень под Барнаулом за отказ идти воевать с большевиками они запороли мужика нагайками, а потом крупной солью обсыпали, в тулуп завернули и связали. Умер мужик в мучениях страшных. Дом его сожгли показательно, требуя подчинения от остальных. Деревня поднялась и взяла тех белогвардейцев в вилы. А следом пришли красные и долго пытали старосту, пытаясь выведать, кто из жителей деревни ушел с белыми...
Их деревенька стояла на отшибе, у самой тайги. И к ним, кроме тех двух шинельных, пока так никто и не приходил. Да и они уехали в город и пропали. Никто по ним не горевал - ушли, и слава Богу. Но все ждали, что вот-вот нагрянет та самая орда голодных, грабить и бесчинствовать. Половина деревни, по примеру Матвеева отца, вывезла припас в тайгу, на зимовья. Все готовы были сняться с места и уйти, налаживать жизнь вдали от всего этого ужаса. Но пока никто не приходил, и жизнь в деревне шла своим чередом.
Матвей с отцом вывезли пасеку в новый омшаник, печник сложил в бане печь, скоро придет время бить скот. За всеми этими привычными заботами даже забылись как-то, улеглись страхи, висевшие до этого черной тенью над Алтаем.
Отец вышел на крыльцо и с улыбкой смотрел на Матвея - сын за прошедшее лето заметно подрос и окреп, стал гибким и быстрым, жилистым. Руки окрепли и огрубели от работы, черты лица немного отвердели - ушла детская округлость. Только глаза были теми же, озорными, совсем как у матери. Матвей увидел отца, подошел, встал рядом - почти одного роста, они были похожи, как крепкий кряжистый кедр и молодой, вытянувшийся к солнцу.
Отец, не глядя на сына. сказал:
-Пора учить тебя стрелять, сын.
Матвей вскинулся:
-А я разве ж не умею? Утей вон бью же влет? Да и медведя не забоялся тогда.
-Да кто ж спорит, сын. Утей бьешь, твоя правда. Да только я о том говорю, чтоб научиться тебе наверняка стрелять. В горах марала на другом склоне. Или сохатого с одной пули добывать. Или зайца в угон взять. Это все наука непростая, сын.
Матвей помолчал, потом спросил:
-Когда, бать?
Отец скосил на него глаза, улыбаясь с хитрецой:
-Не терпится,а? Сегодня в тайгу поедем. Походим пару дней - марала хочу добыть, пока они не откочевали выше.
Помолчали немного, потом Матвей не утерпел:
-Бать, а не будет марала? Сохатого тогда? Или козу? (козами в Сибири всегда называли косуль).
-Посмотрим. Как загадывать?
Позавтракав плотно, они с отцом собрались и выехали. Сначала доберутся до зимовья, и уже оттуда пойдут выше в горы, искать марала. В горах снег стеной, и маралы спустились пониже, спасаясь от непогоды. Серко бежал, радуясь снегу и предстоящей охоте. Он каким-то своим чутьем всегда угадывал, когда они ехали не просто в тайгу, а на охоту, добывать зверя. Ехали они на лошадях - по горам с телегой не наездишься, это Матвей еще летом при осмотре участка твердо уяснил. Да и не нужна им телега в этот раз. Везти с собой особенно нечего А будет добыча, они ее в арчимаки уложат.
Арчимаки - это такие здоровенные седельные сумки, отец привез их откуда-то из дальнего Алтая. Сшитые из толстой бычьей кожи, они были огромными, и в них запросто можно было увезти разделанного марала.
А Матвей ехал и волновался - это его первая ходовая охота в горах. Когда не попутно добываешь рябчика или бьешь утку из скрадка, а идешь за зверем. Множество вопросов вертелось в голове, и он решил спросить все же:
-Бать, а как мы марала искать будем? По следам?
-Нет, сын. По следам ты марала ни в жизнь не найдешь. Повадки зверя надо знать. Если знаешь, как зверь думает - завсегда с ним встретишься. Вот марал все лето кормится в горах. В тайгу марал не ходит - неудобно ему тут с рогами ходить. Любит он вольный простор. Закинет рога на спину и летит быстрее ветра - ни одна лошадь не догонит.
Матвей уже не удивлялся тому, сколько знает его отец - просто старался запомнить все, что он говорит. А отец тем временем продолжал:
-К зиме вожак табуна ведет его вниз. Переплыть реку или озеро для марала не сложно. Главный враг марала после волка и человека - снег. Не может марал по глубокому снегу ходить. Той зимой много маралов от голода погибло - застал их снег в низинке, не смогли выйти. То-то волкам с медведями поживы было... Да и прочий зверь лесной никогда от мяса зимой не откажется, разве что зайцы с белками не едят. А вот соболь тот же с большим удовольствием пропастиной питается. Вот мы с тобой станем низинки обходить, марала выглядывать. Будет удача - добудем.
Так, за разговорами, они добрались до зимовья. Снег вокруг был испещрен следами - тут и белки, и заячий след стежкой пролег, и птичьими крестиками все истоптано. Следов Урсула не было - залег все же в спячку, видимо.
Наскоро попили горячего чаю, собрали с собой немного еды и выдвинулись.
Сначала двигались по знакомым местам, исхоженным вдоль и поперек. Но постепенно тропа забирала все круче вверх, лошади порой оскальзывались на осыпях, и у Матвея в такие моменты перехватывало дыхание. Тропа шла по самому краю обрыва. Слева от тропы, буквально в полуметре, начинался крутой обрыв, и где-то там, далеко внизу, зеленела река. Вообще-то она всегда обычного голубого цвета, но каждую осень становилась изумрудно-зеленой. Такой красивой, что дух перехватывает.
Воздух был сух и свеж, пахло снегом и хвоей, снизу доносило запахи прелой травы и студеной речки. Цокали где-то над головой еще по-летнему рыжие белки. Они пока не перелиняли, ждали чего-то.
Матвей ехал следом за отцом. Тот покачивался плавно в седле, временами оглядываясь - как там Матвей? Все же конный переход в горах - дело ответственное. Перевалили хребет и начали спуск вниз, в долину, купавшуюся в стылом тумане. Серко бежал где-то впереди, обнюхивая все вокруг - его золотое время.
Чуть ниже тропа стала широкой, и лошади пошли рядом. Отец продолжил рассказывать про маралов:
-Матерые быки ходят по одному. Осенью у них начинается гон, и быки выходят к табунам, в которых самки и молодые самцы. Они бьются друг с другом, и порой даже калечат и убивают один другого. После победы такой бык некоторое время ходит с табуном, а потом снова уходит в горы и живет один, спасаясь от волков. Вот такого быка мы с тобой и будем искать.
Матвей слушал внимательно, оглядываясь по сторонам - они были в распадке, который выходил в долину. С обеих сторон вздымались крутобокие горы, заросшие пожелтевшими уже лиственницами, рядом текла небольшая речка. Они двигались медленно, внимательно вглядываясь в склоны. Проехали распадок насквозь и вышли в долину - Матвей был здесь впервые и озирался по сторонам, впитывая пейзаж. А посмотреть было на что: пологие холмы переходили в высокие горы, вершины которых утопали в снеговых тучах.
Солнечные лучи освещали всю эту красоту, не в силах растопить снег, покрывший траву серебристым налетом...
Отец повернул лошадь налево, и они направились вдоль самой подошвы горы, с которой только что спустились. Отец замолчал и больше не курил, крутил головой по сторонам. Потом подался ближе к горе и начал подъем. Матвея терзало любопытство, но он молчал - отец явно был не расположен к разговорам. Смотрел по сторонам, пытаясь понять, что заставило отца вновь направиться в гору. А они все поднимались и поднимались, петляя между деревьев - никакой тропы здесь не было. Лошадь всхрапывала недовольно, но продолжала мерно шагать, не решаясь ослушаться седока. Они поднялись достаточно высоко, заметно посвежело. Наконец отец слез с седла, привязал лошадь к дереву на длинном поводе. Матвей молча сделал то же самое - не время для вопросов. Отец был сосредоточен, двигался быстро и экономно. Зарядили винтовки и скорым шагом пошли в гору. Отец ступал мягко, бесшумно, и Матвей шел так же. Несколько минут подъема, и отец прилег за лежащей на земле лиственницей, похлопав по земле рядом с собой.
Матвей улегся рядом с ним, дыша сбивчиво - быстрый подъем дался нелегко. Серко лег рядом, послушный условному сигналу. Отец же дышал ровно и спокойно. Глянул на Матвея, сказал:
-Успокой дыхание. Когда стреляешь, должен быть спокойным и дышать неслышно.
Матвей задышал глубоко, выдыхая медленно, успокаивая дыхание. Продышался, посмотрел на отца. Тот наблюдал за склоном под ними, едва подняв голову над бревном. Матвей проследил за его взглядом и поначалу ничего не увидел. Потом вдруг как-то сразу, как будто пелена с глаз спала, увидел марала. Тот стоял ниже места их лежки метров на 200. Стоял и тревожно нюхал воздух, поводя головой в разные стороны. Матвей в первый раз в жизни видел марала, и невольно залюбовался им. Могучий бык, с роскошными развесистыми рогами, с темной шеей, он крепко стоял на широко расставленных ногах, готовый сорваться с места в любой миг. Потом вдруг вытянул морду вперед и заревел громко, трубно.
Серко дернулся было, но Матвей положил ему руку на загривок, и пес успокоился. Отец прошептал:
-Ишь ты, поет как. Это называется "охота на реву", сын. Марал в такие моменты очень насторожен, ждет ответного клича.
В этот момент марал снова вытянул морду и протрубил. И тут же откуда-то из-за спины раздался еще один такой же трубный рев и треск веток - прямо из-за спины чуть правее выскочил еще один марал и большими прыжками устремился вниз. Матвей вздрогнул, дернулся испуганно, но отец только покачал головой. Марал их не заметил. Он вообще сейчас ничего не замечал, кроме соперника. Вот он вылетел на косогор, где стоял первый марал, остановился, нюхая воздух. Затем сделал шаг, другой, снова встал.
Его соперник тоже шагнул навстречу и остановился. Затем они пошли по кругу, не сводя друг с друга налитых кровью глаз. Матвей во все глаза смотрел за двумя величественными животными, затаив дыхание. Удивительный танец двух готовых к схватке вожаков, завораживающий и напряженный. А они все шли и шли по кругу, а потом разошлись вдруг в стороны, развернулись мордами друг к другу и низко склонили головы, как будто отдавая дань уважения. Конечно же, они просто выставляли рога для нападения и защиты, но Матвею показалось, что они так поклонились друг другу. Сердце его учащенно забилось - сейчас, вот сейчас...
И вдруг оба поднялись на задних ногах и бросились друг на друга. Громкий треск рогов, хрип и шумное дыхание, шорох осыпающихся из-под копыт камней... Разошлись и снова сшибка! Они были одинаковы, и Матвей все никак не мог определить, кто же из них сильней.
Разошлись, стоят, дыша шумно и бешено вращая глазами. Затем снова сшибка, сцепились рогами, вертят головами, пытаясь свалить один другого. А потом, расцепившись, они встали на задние ноги и стали наносить друг другу удары передними острыми копытами. Вот один из них оскользнулся и встал на все четыре ноги. Второй тут же насел на него, нанося удары копытами с огромной скоростью. И тот бежал! Отскочил в сторону, показав сопернику спину. Остановился, дыша шумно, а потом пошел вниз, в долину. Завороженный, Матвей и не увидел, что правее, метрах в 150 от них, у самой тайги стоит табунок маралух голов в 10.
Отец толкнул его локтем, кивнул в ту сторону - смотри, мол. И Матвей смотрел. Побежденный прошел мимо маралух, даже не глянув в их сторону. Да и те не особенно на него смотрели - все их внимание привлек победитель. Статный, красивый, он испустил победный рев и пошел к маралухам. Отец сказал Матвею вполголоса:
-Сейчас стрелять его не нужно - после драки мясо у него пахучее, жесткое. Марала надо бить до драки. Вот тогда самое то. Сейчас спугнем их и пойдем ночевать.
Отец громко откашлялся, и маралы сорвались с места, уносясь за укос, а они поднялись и пошли к лошадям. Пора было искать место для ночевки. Осенью в горах ночь падает сразу, и очень не хотелось заниматься станом впотьмах.
Поднявшись еще немного, они нашли удобное место под корнями старого кедра. Он стоял на небольшом бугорке, а у его подножия образовалась небольшая выемка, с двух сторон прикрытая от ветра. Сверху их защищали от снега мохнатые кедровые лапы.
Быстро расчистив площадку от снега, они накидали лапника бросили сверху пару тулупов, которые достали из бездонных арчимаков. Затем быстро напластали сушняка, Матвей притащил из леса пару бревешек для нодьи - особого таежного костра, который горит потихоньку всю ночь, обогревая таежников.
Отец уложил одно из бревнышек на снег, быстрыми ударами топора стесал кору с верхней части, затем вырубил продольное углубление по всей длине. Затем вбил четыре колышка по обеим сторонам от бревна, чтобы не укатывалось. Сложил внутрь углубления бересту и сушняк, подпалил, а затем сверху уложил второе бревно. Ветерок, тянущий вдоль склона, разгонял пламя внутри нодьи, попадая в вырубленное углубление, и скоро от костра потянуло ровным теплом.
Нодья горит всю ночь, и не нужно просыпаться и подкладывать дрова. Матвей плотно набил котелок снегом и подвесил его над костром на тагане - нужно поужинать. Настрогали солонины, засыпали в кипящую воду пшена - скоро будет каша. Во втором котелке отец решил запарить Иван-чая - лучше всего он согревает зимней ночью в тайге.
Тепло от нодьи отражалось от уклона за спиной Матвея, и в их небольшом убежище было очень тепло. Тянуло запахом каши и чая, дымок от костра терялся в кедровых лапах. К ночи вызвездило - будет морозец. Всегда так после снегопада. Матвей щурился, глядя в огонь - жарко все же - и размышлял о том, каким удивительным изобретением была нодья. Как еще обогреться ночью в тайге? Так, чтобы костер до утра тебя грел и не потухал? По мере прогорания верхнее бревно просто опускается ниже, давая пищу огню. А выемка вдоль бревна обеспечивает тягу, такую же, как поддувало в печи.
Пока готовилась каша, они дали овса коням и натопили им воды в большом кожаном ведре - отец всегда возил его с собой в зимнюю тайгу.
Когда каша поспела, отец снял котелок с костра и поставил в зашипевший снег. Они ели, обжигаясь, хватали горячую кашу губами, дуя на ложки. И каша эта была такой вкусной! С дымком, распаренная, с салом и луком.... Потом они долго пили чай, глядя на засыпающие горы, которые почти не были видны в темноте - только их вершины выделялись темными силуэтами на звездном небе. Сделав очередной шумный глоток, отец сказал, глядя в огонь:
-
Друзья, я начал сбор средств на издание книги. Если вам интересно увидеть "Говорящего с травами" на полке — поддерживайте! Сумма — любая, какую сочтете для себя возможной.
Давайте сделаем книгу?
Многим из вас уже успел полюбиться своенравный и честный юный таежник Матвей. И сейчас он стоит на пороге огромных перемен, вместе со всей страной.
Бросит ли он свои горы? Или сгорит в горниле революции? Что будет с Урсулом и верным Серко?
Поддержите издание книги и узнайте дальнейшую судьбу Матвея-травника!
По мере пополнения кошелька главы будут открываться одна за другой. Первые две главы уже открыты, спасибо за поддержку!