22 января исполняется 120 лет со дня рождения режиссера Сергея Эйзенштейна. Кто видел фильмы этого гениального режиссера: «Броненосец «Потемкин», «Александр Невский», «Иван Грозный», помнят, что в них нет ни одного утонченного женственного образа. Героини в его картинах — это воительницы, соратницы и просто сотоварищи. Его личная жизнь была так же не полноценна. Учитывая, что он дважды был женат, со своими избранницами он не вступал в интимную связь.
К 36 годам режиссер попытался наладить хотя бы быт с женщиной. Женщиной его жизни стала, киножурналистка Перу Аташева. Она была женщиной волевой, сильной, организованной. Они познакомились во время работы над «Броненосцем». Аташева помогала ему в работе, в быту, упорядочивала жизнь великого режиссера и мечтала родить от него. выходила Эйзенштейна, когда тот заболел черной оспой. Она была готова на любые жертвы и лишения ради него, оставаясь с Сергеем, когда тот заболел черной оспой. Их платонические отношения продолжались несколько лет, пока однажды дорогу ей не перешла красивая и смелая.
К 36 годам режиссер попытался наладить хотя бы быт с женщиной. Его выбор пал на Перу Аташеву, киножурналистку. Пера обладала милой и потешной наружностью: небольшого роста, полная, черноглазая. Она подбирала для своего кумира нужные материалы, вела переписку. И мечтала родить от Эйзенштейна. Но «старик» – так она его называла – не мог ответить ей любовью. Они так и не легли в одну постель…
В конце 1930 года место Перу Аташевой временно заняла другая ассистентка – Елизавета Телешева. Они познакомились на съемках первой версии фильма «Бежин луг», в которой Телешева снималась в роли председателя колхоза. Она оказалась рядом с ним в момент сильнейшей депрессии – первая версия этого фильма была встречена в штыки критикой, заигрывающей с властью. Телешева морально поддерживала его, пыталась ободрить и вернуть к жизни. И даже смогла переубедить директора «Мосфильма» взглянуть иначе на творение Эйзенштейна. А когда его «вернули» в режиссерскую элиту, стала для него обузой. Телешева долго терпела, надеясь, что что-то изменится. В конце концов, ее терпение лопнуло, и она разорвала с Эйзенштейном любые контакты. К концу 30-х годов она предложила ему расстаться.
«Ваше гнусное отношение ко мне я ничем не заслужила. Я уже пять лет живу в основном вашими интересами. Неужели вы не понимаете, какими уродливыми и ненормальными стали наши отношения? Утром я жду звонка, ибо это единственный способ общения с любимым, горячо любимым человеком! Разговор продолжается 2–3 минуты. Никакой души, тепла, ласки. На вопрос «увидимся ли мы?» следует раздражение: «мне некогда»… Всякий экспансив, ласка, тепло охлаждается немедленно или грубостью, или равнодушием. Всякое проявление внимания или любви встречается холодно, как должное. Ведь для женщины большое горе не жить вместе с любимым человеком, не быть его женой в полном смысле этого слова – и физически, и морально. Ну, если физически вы не в порядке, я согласилась, больше того, я согласилась жить врозь, хотя это огромная жертва …» – писала она ему.
Сергей Михайлович, после отношений с Елизаветой вернулся к Перу Аташевой, которая всё это время преданно ждала его. Эйзенштейн официально женился на ней, но это никак не изменило сути их отношений. Фактически они были не любовниками, не мужем и женой, а соратниками. Зачем Эйзенштейну это было нужно? Возможно, затем, что в СССР с 1934 года была введена уголовная статья за мужеложство.
Герой его романа
Общеизвестно, что Сергея Михайловича практически на протяжении всей его жизни связывали неоднозначные отношения с Григорием Александровым. Молодые люди познакомились в 1922 году, когда Эйзенштейн был стажером Государственных высших режиссерских мастерских под руководством Мейерхольда.
Эйзенштена связывали с Александровым творческие отношения. Для Сергея Михайловича частная и творческая жизнь всегда были неразделимы. Но если в кино, в театре Эйзенштейн четко понимал, что он делает, чего он хочет, то с личной жизнью все обстояло гораздо сложнее. В 30-е годы Эйзенштейн, живя в Берлине, посещал ночные клубы для гомосексуалов. Пытался разобраться в себе. Он боялся сексуального раскрепощения. Страсти, что разрывали его на части, проявлялись и в его гомосексуальных рисунках. В них всегда присутствовали два партнера, принадлежащие друг другу. И тут он был вуайеристом. Ведь интимная жизнь его приятелей всегда проходила почти в его присутствии, за ширмой, так как он устраивался жить в доме своих женатых друзей, любил всего лишь греться у чужого огня. Притом что имел достаточно средств, чтобы снять отдельную квартиру.
Эйзенштейн уверял, что он по природе своей асексуал, то есть не испытывает влечения ни к женщинам, ни к мужчинам. Своей близкой подруге Мари Сетон он говорил:
«Те, кто говорит, что я гомосексуален, ошибаются. Никогда я за собой такого не замечал и не замечаю. Если бы я был гомосексуалом — сказал бы об этом прямо. Но вся суть в том, что я никогда не испытывал гомосексуального влечения, даже по отношению к Грише, несмотря на то, что у меня есть некоторая бисексуальная тенденция, как, например, у Бальзака или Золя, в интеллектуальной области».
Оставленные им многочисленные рисунки, а также свидетельства современников, пусть и подчас завуалированного характера, дают завуалированное представление. В любом случае, вдохновляла ли его любовь к Агашевой или к Александрову — вклад Эйзенштейна в мировой кинематограф остается непревзойденным.
