БОЖЕСТВЕННАЯ ЭТИКА ДОБРАЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ
Жизнь столичных городов и областных культурных центров крайне опасна для телесного и духовного здоровья людей, для их нравственной чистоты и родственных отношений. Предоставляя громадные материальные возможности для телесной защищённости, умственного развития, духовного питания, городская жизнь при этом лишает людей возможности зарабатывать и отрабатывать то, чтó они потребляют, и то, чем они пользуются. Получая совершенно без всяких усилий то, чтó добыто невероятными усилиями, горожане наполняются такой спесью, чванством, высокомерием и гордыней, что полностью отгораживаются от Бога и друг от друга. Ибо чем больше физических и духовных средств безвозмездно получает человек, тем более значительным он себя чувствует, и тем больше презирает тех, у кого этих средств нет. И если при этом он не имеет и не обретает действительной значимости, жизнь его теряет истинное направление, а значит и брак его никак не может быть истинным.
Без вреда для себя пребывать в городских условиях может только тот, кто не боится в любую минуту их потерять, и для кого они являются местом его служения и работы, хотя его дети при этом могут быть духовно развращены и нравственно испорчены городской средой.
В сельской местности нравственно безопасней, но физически очень тяжело и духовно очень голодно, так как городá подчистую материально и духовно обворовывают деревню. На Земле уже давно не из чего выбирать: и город и деревня одинаково являются произведениями преступных правителей, продолжающих уродовать новые поколения. Жить в городе — значит жиреть телесно и духовно, разлагаться нравственно и продолжать совершать преступления против сельских жителей; жить в деревне — значит поддерживать преступную городскую жизнь, тем самым калеча и себя и городских жителей. Человек, понимающий и чувствующий это, не может оставаться ни в городе, ни в деревне, его спасение лишь в поисках выхода и из того и из другого положения.
Выход же нужно искать не вне, а внутри себя, не в перемене поведения других, а в перемене собственного поведения, не в перемене мест, а в перемене отношения к местам, ибо и город и деревня есть не внешние, не материально-духовные, а внутренние, нравственные категории, выйти из которых нужно не в иное пространство и время, а в иное поведение, в иное отношение к жизни. Это иное поведение и отношение заключаются не в чём-то сверхъестественном и непостижимом, а в обыкновенной, элементарной порядочности человека, в его честности по отношению к окружающему и наполняющему его миру. Честность и бесстрашие во имя честности, непременное и непрерывное соблюдение этических законов постепенно вводят человека в Иной Мир — в Мир Бога, и он, находясь в Божьем Мире, как в некоем ковчеге, может плодотворно, хотя и не без тяжелейших трудностей, существовать гдé угодно.
Элементарная честность и порядочность не только признаёт разумом, но и соблюдает на деле право других людей и существ на то, чтó дано им Богом и Природой, а также приобретено ими в результате собственных усилий и жертв. Честный и порядочный человек, будучи поставлен в такие обстоятельства, при которых он не может не пользоваться телесно-духовными трудами других людей, стремится немедленно отработать потребляемое им, то есть сделать своим трудом и своим напряжением то, чтó пригодилось бы обслуживающим его людям. Честный и порядочный человек, если он по каким-либо причинам не может вырваться из мира товарно-денежных отношений, работает столько, чтобы в процессе работы терять сил не меньше, чем он их приобретает.
Однако, каким бы скрупулёзным в своих расчётах ни был человек, но если кругозор его честности расширяется, то однажды он не сможет не заметить, что никакие меры его собственного воздержания не могут покрыть и восполнить тех жертв, с помощью которых кем-то и где-то защищается и обеспечивается его возможность вообще жить — хоть честно, хоть бесчестно, хоть воздержно, хоть необузданно. Ибо и есть и голодать, и стяжать и отрекаться, и материально обогащаться и духовно развиваться мы можем лишь благодаря тому, что нас кто-то защищает — защищает от телесных или от духовных врагов. Поэтому если мы хотим уважать себя как честных людей, то должны учиться телесному или духовному воинскому искусству — искусству защиты своей жизни.
Каждый мужчина, прежде чем быть политиком, учёным, писателем, моралистом, священником, учителем, ремесленником, рабочим, служащим, артистом, торговцем, господином или слугой, — обязан быть воином.
А кáк же разделение труда ? — спросите вы. —
Докапываясь до сути и причин окружающих и наполняющих его явлений, а также до мотивов своих собственных поступков, честный человек, в конце концов, поймёт, что разделение труда, под прикрытием которого тысячи воров и преступников творят невообразимые злодеяния, обманы и несправедливости, оправдано лишь в том случае, когда каждый из членов общества в процессе добывания средств к существованию подвергается прежде всего одинаковой смертельной опасности, затем терпит одинаковые по степени и силе лишения и боли, и при всём этом исполняет свой долг перед людьми и Вечностью, умирая той смертью, к какой его приводит исполнение этого долга.
Таким образом, поэт и художник должен быть на таком же расстоянии от телесного и духовного разрушения, как солдат и горняк; музыкант и торговец должны потеть и страдать не меньше, чем прачка и пекарь. Всем должно быть не одинаково хорошо, а одинаково плохо, ибо только равенство страданий есть единственно истинное равенство, ведущее людей к подлинной чистоте и единению, — и честный человек не может не понимать и не чувствовать этого.
Городская жизнь есть вопиющее неравенство страданий, и потому она в корне противоестественна и беззаконна. Ею нельзя жить. Плодами, достигнутыми с её помощью, нельзя пользоваться без крайней нужды или без особого повеления Бога.
Городская жизнь — это незаконно высвобожденное время, неизбежная скука, роковая обречённость предаваться порочным удовольствиям, самоубийственным наслаждениям, преступным развлечениям, искусственно создаваемым, а значит недопустимым, гибельным связям, бессмысленным играм и никому ненужным делам.
Лишнее порождает лишнее. Лишнее время и лишние силы порождают лишние дела и лишние знакомства, а значит и лишний брак, ибо, в конце концов, под видом всевозможных дел и знакомств каждый человек ищет или временных половых связей или семейно-полового спутника.
Для того же, чтобы вступить в Истинный Брак, нужно пребывать в необходимом. Необходимое отвергает лишнее и рождает только необходимое. Если я постоянно храню себя в необходимом, то это вынуждает существовать меня лишь в том пространстве и времени, в котором я могу встретиться только с нужным для меня: с нужным делом, нужной работой, нужными знаниями, переживаниями, с нужными людьми и с нужным мне половым спутником. Главное, не сидеть на шее других в том, в чём можешь сидеть на своей собственной шее; главное, не жить за счёт других, отказываться от соблазна пользоваться их слабостями, слепотой, невежеством или бесправием.
На вопрос: «Кáк жить ?» может быть только один ответ: «Честно». На вопрос: «Гдé жить ?» может быть только один ответ: «В честности». — Но честность не стои́т на месте, она всегда движется, не имеет покоя, постоянно спрашивает и проверяет себя, до конца ли она честна, не остановилась ли она на полпути, не испугалась ли чего, не угрелась ли, не ожирела ли за счёт чужой честности или за счёт чужого невежества и зависимости, оправдывает ли она своим существованием затраченные на неё силы, покрывает ли чужие страдания, равна ли в риске и в приближённости к смерти другим честностям, а также насколько равноценен её труд и жертвы трудам и жертвам других людей.
Только такая честность достойна соединения с такой же честностью в Истинном Браке.