Это часть работы «Пора писать серьезно». Полная версия.
Вы когда-нибудь слышали балладу о журналистике от Владимира Владимировича Познера? Человек в деле уже почти 60 лет. Не всегда понятно, страдает ли он от цензуры или работает в ее интересах в каждый конкретный момент. Поясню: Владимир Владимирович называет период своей работы в СССР временем обслуживания пропагандистской машины. Сейчас он признает, что его руки на «Первом» снова скованы. В интервью Дудю Владимир Владимирович рассказывает, какие напутствия он дает начинающим журналистам:
Если вы мечтаете — забудьте. В нашей стране это [журналистика] совершенно ни к чему. Если у вас нет другого пути, если судьба назначила вас быть журналистом, то имейте в виду: это будет очень трудно.
Напутствия Владимира Владимировича справедливы не только для России. Вот взять, например, Мьянму. Стараниями местных корреспондентов Reuters мир узнал о геноциде локального религиозного меньшинства. Милитаристам у власти жуть как не понравилась эта выходка. Журналисты, открывшие миру правду, сейчас сидят под арестом, несмотря на старания международных общественных организаций повлиять на ситуацию и вызволить их. Им грозят огромные тюремные сроки и черт знает что еще. На защите интересов Мьянмы стоит пропагандистская машина, которая называет зачистки деревень с местными жителями контртеррористическими операциями. Эту машину заводят и держат на ходу люди, которые также, как и задержанные корреспонденты, называют себя журналистами. Один из них — Аунг Хла Тун. В 2007 году он сообщал тому же Reuters о бесчинствах военной хунты в Мьянме. Он открывал миру правду, пронося ее через тернии цензуры и лжи. Благодаря этому все узнали об истинном положении вещей в стране, которую на карте не каждый найдет. Аунг стал национальным героем, не меньше. 2018 год. Тот же Аунг Хла Тун, но теперь второй человек в Министерстве информации Мьянмы, которое контролирует все государственные СМИ страны. С таким человеком у руля Бирма должна была бы стать колыбелью правды, но нет — новое поколение корреспондентов Reuters ожидает приговора, а все остальные журналисты Мьянмы не могут себе позволить встать на их сторону и вынуждены рассказывать кровавые сказки.
Что касается стран СНГ, огромное количество журналистов здесь, как и во всем мире, служат шерстью на хвосте, который виляет собакой, то есть трудятся во благо пропагандистской машины. Важный момент — я имею в виду не только тачку государственного производства. Даже если мы говорим об альтернативных источниках информации, политическая позиция издателя или его амбиции или то, кто чешет ему загривок, — это, к сожалению, часто клеймо на любом журналистском материале.
Недавно был случай, когда нас попросили для репортажа на одном из каналов дать совет, как многодетной семье взять ипотеку. Ситуация у этой семьи была очень тяжелая — жена с тремя детьми сидит дома, муж получает небольшую зарплату в конверте. В собственности у них только часть комнаты, в которой прописано еще несколько других людей. Наш редактор, который участвовал в репортаже, честно сказал, что сейчас ипотеку им брать не стоит и объяснил почему. В итоге эти слова вырезали, а сам репортаж сделали про то, как сейчас замечательно всем брать ипотеку. И это, конечно, позор для автора этого репортажа.
_________________________________
Если журналист хочет писать свободно в самом идеалистическом смысле этого слова, он рискует не найти подходящую платформу, оказаться невостребованным, работать десятилетиями за идею или заиметь крупные проблемы, которые в одиночку ему не разрулить.
Журналистика переживает стадию «днище», расследовательская — уж тем более. Тех, кто делает круто, развивается, ищет новые средства повествования — десятки, кто делает это со стилем — единицы.
Журналистике сейчас не хватает рок-н-ролла. Понятно, почему — денег нет, риски огромные, поле выжигается судебными исками на 6 млрд и двойными сплошными. Люди не хотят читать — их жизнь и так не очень, так зачем себе портить настроение новостями? Расследования не заканчиваются отставками и судами — так зачем знать, как очередной проходимец тебя обворовал и живет красиво? В атмосфере ненависти ты поневоле стремишься к внутренней эмиграции.
Только принцесса Лея меня понимает. Нам всем нужна новая надежда.
_________________________________
То же касается литературы. Вот когда последний раз выходил пронзительный, честный роман на русском языке? В Союзе на хлебном мякише? Ну а что с гонорарами? Мы же не в фильме с Бредли Купером и его волшебными таблетками. Писателей, которые сегодня в России зарабатывают прилично, можно пересчитать по пухлым пальцам рук Сергея Лукьяненко. И их творчество сложно назвать образцом для подражания будущих поколений.
После этого всего вы, думаю, не постесняетесь и зададите мне мучающий вас вопрос: «Какого черта, Лев? Куда ты нас тащишь?» И вы будете правы, но, пожалуйста, остыньте немного.
Получается, я зову вас стать частью системы, в которой вы больше никогда не будете свободны и гарантированно востребованы. Вот авторы рекламных текстов формально тоже люди подневольные. С одной стороны, они пишут то, что выгодно заказчику. Они не могут в своем материале похвалить бренд-конкурент, если тот действительно молодец. Они не могут раскрыть неприятные факты о товаре. Но все же они свободны. В любой момент коммерческие авторы могут взять свой маленький копирайтерский чемоданчик и упорхнуть к другому заказчику — более честному. А если и с ним какой-то непорядок, они сделают еще один трансфер. Даже если им придется приукрашивать, замалчивать и врать, их всегда будет греть мысль, что это преступление без потерпевшего и с минимальным вредом. Вряд ли кто-то помрет от рекламы товара. Даже если это случится, вклад автора в эту трагедию настолько мизерный, что отвечать не придется ни перед судом, ни перед собственной совестью.
Совсем другое дело — быть пропагандистом, давать ложную информацию по важным общественно-политическим темам, спекулировать фактами и не иметь при этом возможности куда-то деться. Ну вот куда ты пойдешь с «Первого»? На «Второй»?
Сейчас мне даже интереснее работать [на портале Сравни.ру], чем, например, в РБК, потому что больше свободы творчества и больше пространства для экспериментов.
_________________________________
Вернемся к нашим весам. На одной чаше работа автором коммерческих текстов, которая всегда есть в изобилии и которая при этом сравнительно честна. На другой чаше — работа журналистом или литератором. Здесь все просто — или никакой работы или жизнь в компромиссах. А что по деньгам? Коммерческий автор средней руки без сделок с совестью легко заработает себе среднюю московскую зарплату. Что до журналиста и уж тем более писателя того же ранга, очень маловероятно.
Моя большая проблема в том, что каждый год я себе говорю: ладно, это еще один год без денег. Вот ща сделаем пару больших проектов, и вот в следующем году уже будет норм: пойдем к спонсорам, обрастем контактами. И где мы теперь? Опять без денег, снова даем обещание на следующий год.
_________________________________
Получается, я, как тот самый крысолов, пытаюсь под свою заунывную дудочку забрать вас из светлого, честного, перспективного дела в неизвестность, непроглядную дыру, в которой можно потерять не только свои деньги и карьеру, но и самоуважение. Вы скажете, что я та еще сволочь, а я скажу вам снова: остыньте.
Я считаю, что, несмотря на все запреты, угрозы и притеснения, всегда есть возможность хорошо делать свое дело. Настоящая журналистика и интересы любого госаппарата, да и вообще любой коммерческой структуры, пересекаются только в точке пиара. И так в любой стране мира и в любую эпоху. Любая группа лиц, сидящая на ресурсах, предпочла бы видеть журналистику беззубой или бездыханной. Мир вообще так устроен, что правда остается продуктом потребления лакшари-сегмента. Никто не хочет ей делиться. Но это не значит, что добиваться ее бессмысленно.
Вот вам история. Почти 200 лет назад молодой английский журналист оказался в центре огромной демонстрации в Манчестере. Настроения в стране были неспокойными, а тут еще эти гадские реформы. На площади Святого Петра собрались тысячи жителей, и у них было куча вопросов, которые они не могли задать друг другу в фейсбуке. Власть заволновалась и приказала вооруженной кавалерии снять все возражения. В итоге было убито 11 человек, а еще сотни получили ранения. Это событие получило название Манчестерская бойня. Кроме нашего журналиста, в толпе были и другие ребята с пером. Чтобы остановить распространение информации, их потихоньку принялись арестовывать. Наш парень понял, что власти не хотят утечки фактов в Лондон. Поэтому он тут же сам отправился в столицу и изложил свои наблюдения в The Times. Он не остановился на этом и на протяжении многих месяцев следил за судьбой раненых и освещал бойню. На фундаменте этой страсти, большой надежды и веры в простых людей вместе с единомышленниками он выстроил издание Manchester Guardian.
Этим человеком был Альберт Эйнштейн, как вы понимаете. Ладно-ладно, Джон Эдвард Тейлор — основатель газеты The Guardian, издающейся и по сей день. Газета, разумеется, очень изменилась, но она хранит эти ценности. Скотт Траст, издатель The Guardian, говорил об этом в 1936 году, новый главред Кэтрин Винер и редактор Пол Чадвик говорят об этом спустя 80 лет.
Джон Эдвард Тейлор нашел возможность вырваться из обстоятельств, сжимающих ему горло, и стал свободным, пусть вокруг и царил хаос с репрессиями. Здесь как нельзя уместнее прозвучит цитата от неудачников в арендованных пиджачках с курсов личностного роста:
Все преграды у вас в голове
Мы со студентами обычно начинаем курс с постулата, что журналистика в демократической стране призвана обеспечить нормальную регулярную смену власти, осведомленность в ходе избирательного процесса.
По ряду причин за последние десять лет этот постулат выглядит все более и более фантастическим. Я, конечно, не согласен с Владимиром Владимировичем [Познером] — журналистика как профессия существует. Но я не думаю, что для ее освоения обязательно необходим журфак. Нужна грамотность, честность, сила воли, презрение ко лжи.
_________________________________
Вот еще один супер-важный момент. Я не призываю вас писать о политике. Между нами, я терпеть не могу политику, неделями пребываю не в курсе происходящего в стране и в моем городе в частности, и скептически отношусь к любому политическому деятелю. Тем не менее, как и Пол Чадвик, я верю, что есть такая вещь, как общественный интерес и общее благо. Если в конкретный момент оно связано с политическим вопросом, значит, нужно быть там. Нужно быть там и нужно не дать себя обдурить, ведь цель любой политической игры вне зависимости от взглядов и устоев — поиметь ближнего своего.
Если совсем не нравится политика — пишите о социалке. Не нравится социалка — делайте расследования о застройщиках. Не хотите — отправляйтесь в тур с рок-звездами. Главное — переставайте работать в интересах коммерсанта. Мир так широк, а вы рассказываете о банковских карточках. А я на другом конце страны тружусь в индустрии размером с горошину. Нам с вами точно пора писать серьезно.
Читайте больше о том, зачем писать серьезные тексты, здесь.