Николай Алексеевич Заболоцкий — советский писатель и переводчик, более всего прославившийся как детский поэт. Он находится в тени более прославившихся Маршака, Чуковского и Хармса, но его жизнь и творчество заслуживают не меньше внимания.
1. В юности Заболоцкий поступил одновременно на 2 московских факультета: медицинский и историко-филологический. Ему придётся бросить из оба из-за безденежья. Однако тяга к литературе всё же взяла верх и через несколько лет он окончил Петроградский институт по специальности «Языки и литература».
2. Писатель чрезвычайно интересовался наукой и философией. Его любимыми областями были математика, астрономия и биология. Заинтересовавшись трудами и космогонической философией Циолковского, он вступил в переписку с учёным. Также читал работы Эйнштейна, Вернадского, Энгельса, Сковороды.
3. Первая книга Заболоцкого вышла в 1929 и её судьба весьма печальна. Сборник стихов «Столбцы» содержал сатиру на советскую действительность. В итоге власти обвинили поэта в осмеивании коллективизации, а критики низко оценили его поэтический талант:
А вкруг — черны заводов замки,
высок под облаком гудок,
и вот опять идут мустанги
на колоннаде пышных ног.
И воют жалобно телеги,
и плещет взорванная грязь,
и над каналом спят калеки,
к пустым бутылкам прислонясь.
4. Другим талантом Заболоцкого был художественный перевод. Грузинская поэма «Витязь в тигровой шкуре» до сих пор знакома русскоязычным читателям. Николай Алексеевич трудился над «детскими версиями» «Гаргантюа и Пантагрюэля» и «Тиля Уленшпигеля». Также Заболоцкий создал один из самых популярных переводов «Слова о полку Игореве»:
Не пора ль нам, братия, начать
О походе Игоревом слово,
Чтоб старинной речью рассказать
Про деянья князя удалого?
5. В детском издательстве под руководством Маршака Заболоцкий трудился вместе с Хармсом. Удивительно, но его отношения с эксцентричным и язвительным Хармсом были вполне дружескими. Детские стихи Заболоцкого были лёгкими и с ноткой абсурдизма, ка и у Хармса:
А котище лежит на печке,
Глазищи горят как свечки.
Лапками брюхо поглаживает,
На кошачьем языке приговаривает:
— Здешние,— говорит,— мышата
Вкуснее,— говорит,— шоколада,
Поймать бы их мне штук двести —
Так бы и съел всех вместе!
6. В период репрессий, когда в 1937 году разгромили детское издательство, в котором трудился писатель, Заболоцкого арестовали за «антисоветскую деятельность» и пытали. Поэт не признал обвинений даже после пыток, а также не назвал никаких других фамилий своих якобы «подельников».
«Первые дни меня не били, стараясь разложить морально и физически. Мне не давали пищи. Не разрешали спать. Следователи сменяли друг друга, я же неподвижно сидел на стуле перед следовательским столом — сутки за сутками. За стеной, в соседнем кабинете, по временам слышались чьи-то неистовые вопли. Ноги мои стали отекать, и на третьи сутки мне пришлось разорвать ботинки, так как я не мог переносить боли в стопах. Сознание стало затуманиваться, и я все силы напрягал для того, чтобы отвечать разумно и не допустить какой-либо несправедливости в отношении тех людей, о которых меня спрашивали…»
7. Ему придётся отбыть 4 года наказания за якобы антисоветское творчество. Он напишет мемуары «История моего заключения», которые будут опубликованы в России только через 30 лет после смерти поэта — в 1988 году.
8. Жена Николая Заболоцкого на некоторое время уходила от него к другому писателю — Василию Гроссману (автору знаменитого романа «Жизнь и судьба»). Но через некоторое время вернулась. Заболоцкий же во время её отсутствия закрутил роман с дочерью советского литературоведа Роскина — Натальей. Ей посвящено знаменитое стихотворение «Признание»:
Зацелована, околдована,
С ветром в поле когда-то обвенчана,
Вся ты словно в оковы закована,
Драгоценная моя женщина!
Не веселая, не печальная,
Словно с темного неба сошедшая,
Ты и песнь моя обручальная,
И звезда моя сумасшедшая.
9. Заболоцкий был очень педантичным и строгим человеком. Когда жена вернулась к нему, он не выдержал накала нахлынувших эмоций — у поэта случился сердечный приступ. Врачи прописали ему постельный режим и запретили вставать с кровати. Заболоцкий нарушил этот запрет и встал, чтобы почистить зубы. На пути в ванну его сердце не выдержало и второй сердечный приступ убил поэта:
Клялась ты - до гроба
Быть милой моей.
Опомнившись, оба
Мы стали умней.
Опомнившись, оба
Мы поняли вдруг,
Что счастья до гроба
Не будет, мой друг.