Я шла быстрым шагом, торопясь успеть не промокнуть под, вдруг начавшимся дождем, и уже была близка к цели, раскидистому дереву, под которым надеялась укрыться, но, что-то, вдруг остановило меня… задрожали колени, сердце поскакало так, что, кажется, готово было вот, вот, прорвать грудь и выскочить на свободу. Душа тревожно заныла, предчувствуя беду… я остановилась и оглянулась… невдалеке стоял, промокший насквозь, невысокий паренек и струйки дождя стекали по его белокурым волосам, лились на грудь, словно слезы… Он не обращал внимание на дождь, глаза его были устремлены в никуда… Я повернулась и пошла к нему, будто он позвал меня. Ноги не слушались, подкашиваясь, по мере того, как я приближалась, становилось все тревожнее и, странно, болело сердце или душа… Я подошла к нему вплотную, помахала перед его глазами рукой, и его взгляд, возвращаясь из ниоткуда, медленно переходил на меня… и я начала тонуть в синей бесконечности его глаз, не сопротивля
ясь, не пытаясь вырваться из этого сладкого плена. Я уже любила его всем сердцем, каждой клеточкой, каждой молекулой своего тела, любила, не зная, и не желая ничего знать, я просто тонула в нем, растворяясь… исчезая...
Прошло время, и я поняла, какую беду предчувствовало моя душа, чего она боялась...
Она с трудом открыла глаза. Веки, будто налитые свинцом, не хотели подчиняться… все плыло и качалось...
«Боже, как болит голова… надо вставать, но нет сил.
Что было вчера? Может не стоит и глаза открывать? Что-то, обязательно, произошло, и наверняка, ничего хорошего».
Она хорошо знала, что в пьяном угаре, способна на любой некрасивый поступок, при воспоминании о котором, в трезвом состоянии, хотелось закрыть глаза и умереть, сгорая от стыда.
Она повернула голову – рядом спал её возлюбленный, человек, ради которого она была готова на всё возможное и невозможное! Она любила его последней осенней сжигающей любовью, и пока, слепая от любви, верила, что любима, она порхала на небесах, но постепенно, всё чаще приходила мысль, что он рядом только потому, что ему так удобно: его любят, ублажают, выполняются любые его прихоти…
Он был намного младше, но это её не останавливало.
Думалось: «пусть, хотя бы год, но её». Год счастья, год любви… Она готова была отдать за это всё…
Когда пришло окончательное понимание, что он просто использует её, Мир обрушился на неё всей Вселенской болью.
«За что? Почему?.. Вся её жизнь была – страдание от отсутствия любви, ласки, тепла и понимания… Она могла бы пересчитать по пальцам дни, когда была по настоящему счастлива».
Вопросы, вопросы, которые не давали ей покоя, мучили её, заставляя страдать. Может быть, что-то в ней не так?»
Даже сейчас, в состоянии дикого похмелья – вопросы не оставляли её, продолжая мучить безответностью.
Едва сдерживая крик от боли в голове, повернулась и посмотрела на него, лежавшего, почти поперёк кровати, открыв рот и раскинув руки и ноги – полный хозяин Всего...
Тошнота подкатила к горлу, не от похмелья, а от презрения к себе и отвращения к нему.
Гордый непокорный нрав, отличавший её от многих других, патологическое чувство собственного достоинства – куда всё это делось?
Гордая, с необыкновенно красивыми серо-голубыми глазами, не по годам молодая… сейчас, на кровати сидела, постаревшая за год, лет на десять, женщина с потухшими глазами в которых жизнь умерла…
Он пошевелился, зачмокал пересохшими губами и, не открывая глаз, приказал: «Дай воды!»- и повернулся на бок.
Она, привычно подчиняясь, превозмогая тошноту, стала подниматься, но, будто проснувшись, вздрогнула, и села обратно на кровать.
Да, сегодня она, наконец-то очнулась. Очнулась от этого наваждения, и, вдруг увидела свою жизнь, как бы со стороны.
Кто она? Ничтожество. С отобранной волей существо!
Боль пронзила её сердце!
— Ты что, не слышала? Дай воды, сука! – закричал он, соскакивая – страх потеряла, сейчас напомню. Дай воды и иди, ищи опохмелку.
— Никуда не пойду, а вода в кране, поднимись и пей. – ответила Она тихим голосом. Объяснять ему что-либо, не было ни сил, ни желания...
Минуты две он сидел, открыв от неожиданности рот, потом, соскочив с кровати, подбежал к кухонному столу и, схватив нож, ринулся к Ней. Толкнул её на кровать и стал, играя ножом, спрашивать, приставляя его к разным частям тела: «Ну, как тебя зарезать, так или эдак?...- лицо его кривила злорадная ухмылка. «Начну потеху, хоть похмелье немного разгоню».
Он получал удовольствие, унижая, оскорбляя, уничтожая её. Она, уже давно, была в полной его власти. Продолжая играть ножом, он следил за ее реакцией.
Но что-то было не так, как обычно: в её глазах не было страха, в них было равнодушие и пустота...
Опешив, он отпустил нож, который, падая, воткнулся в пол. Пытаясь сохранить «достоинство» сказал: «Ладно, живи, пока…» Сел в кресло.
Она медленно поднялась, наклонившись, выдернула из половой доски нож, пошла к креслу, в котором сидел он.
По мере того, как Она приближалась, он становился всё бледнее. Губы посинели. Руки затряслись...
Она видела, что им всё сильнее овладевает страх, перерастающий в панику. Путей к отступлению ни для него, ни для неё – не было. Она подошла к креслу. Остановилась около него… Сейчас она была не в себе...
В голове проносились, как в кино, картины прошлого. Всё, через что она прошла: обиды, боль, унижения, потерянные надежды на бабье счастье. Пьянство, чтобы составить ему компанию...
Алкоголь не приносил ей ни облегчения, ни забвения, наоборот, боль становилась невыносимой. Он хотел, чтобы она пила, она и пила, подчиняясь его желаниям. Всё для него. Он давлел над всем. Он превратил её в половую тряпку, о которую вытирал ноги. Сейчас всё это крутилось и вертелось в голове, как в кошмарном калейдоскопе, вызывая тошноту и, какие-то незнакомые, страшные мысли: один удар, и всё закончится!
Всё закончится!!!
Он, видя ее мёртвые, остановившиеся глаза, понял, что сейчас произойдёт что-то ужасное, вжался в кресло, пытаясь заслониться трясущимися, не подчиняющимися руками: «Ты меня зарежешь? Не надо, я люблю тебя!» в отчаянной попытке спастись, верещал он как кролик. – «Прости меня, прости…»- переходя на дрожащий шёпот…
Было тихо… ни звука, ни движения… Мёртвая тишина… Он осторожно открыл глаза… перед ним стояла Она, из живота её торчал кухонный нож…
Мертвенно – бледное лицо, стекленеющие глаза, устремлённые в небытие...
На губах была счастливая улыбка...
Из-под ножа тоненькой струйкой стекала кровь…
Она, телом была ещё здесь, а душа её уже неслась к такому желанному ПОКОЮ и ЛЮБВИ…
