Марина Найдышева была совершенно уверена, что у ее дочери Софии талант. Природная склонность быть врачом-реаниматологом. Вот прямо-таки работать на скорой помощи, носиться по городу с сиреной и спасать людей. Дочь ни секунды не сомневалась, что будет делать именно это.
— Что же ты, вот прямо будешь людей с инфарктом таскать на носилках? А если умрет кто? Ты не боишься мертвецов?
Дочь смеялась:
— Что ты, мама? Пациентов на носилках таскают санитары. Врач принимает решения.
А еще, как это бывает с прирожденными врачами,Марининой дочери мир то и дело подстраивал случаи спасти кого-нибудь. Из школы домой ехала, зачиталась в автобусе, пропустила остановку, а там — человек упал без сознания с остановкой сердца. И до приезда скорой девочка делала ему искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. И завела сердце. Врачи благодарили,говорили, что спасла. Как тут не поверить в природную склонность быть врачом-реаниматологом?
Была весна. Дочь София оканчивала одиннадцатый класс и готовилась поступать в медицинский институт в Санкт-Петербурге. А сама Марина готовилась к весенним работам. Марина с дочерью живут в поселке Яковлево Белгородской области, в апреле там уже совсем весна, а земля там такая черная, что цветет любая палка, воткнутая в землю,и поэтому у всех есть дачи, огороды, но дачи не принято называть дачами, а принято называть садами. Готовилась к работам в саду.
Что Марину беспокоило, так это как дочка будет одна в далекой холодной столице. И еще ее беспокоила некоторая слабость по утрам. И серые тени, которые за ночь ложились у нее вокруг глаз, выглядели ужасно, но к обеду вроде проходили.
— Что с тобой, мама? — спрашивала дочка.
Но дочке предстояло целых семь лет еще учиться, чтобы понимать, симптомом чего бывает слабость и серые тени вокруг глаз. Они могут быть симптомом миллиона болезней.
Усталость становилась все больше. Время подачи дочкиных документов в университет становилось все ближе. Тени вокруг глаз становились все плотнее. Но некогда было думать об этом, дочка сдавала ЕГЭ. К усталости прибавилась еще и боль в ногах, поползла распространяться вверх по всему телу, но Марина терпела.
Однажды утром, когда дочка, самостоятельно позавтракав и собравшись, ушла в школу,Марина не смогла встать с постели. Не смогла не только от слабости, но и от боли, которую доставляло каждое движение. Впрочем, даже и покой доставлял боль.
Марина лежала и терпела. Думала, пройдет. Думала, вот придет дочка из школы и предпримет что-нибудь. Но боль становилась все сильнее, и последнее свое действие,которое Марина помнит отчетливо, — это звонок в скорую.
Дальше — целый год как в тумане. Вот склоняется над Мариной доктор, говорит, что жить Марине осталось не больше пяти часов. Требует подписать разрешение на переливание крови. И дочка стоит рядом с доктором перепуганная.
Вот везут куда-то. Из Яковлева в Белгород. Из Белгорода в Москву. И дочка едет с Мариной в реанимобиле. Мечтала же ездить в реанимобилях, но не при таких обстоятельствах.
Целый год Марина лечилась от промиелоцитарного лейкоза. Это лютый лейкоз. Он убивает людей быстро, если не лечить.
Целый год рядом с Мариной была дочка. Ухаживала, устраивала, спасала в соответствии с талантом своим и предназначением, но так и не успела поступить в медицинский институт в Петербурге. Времени хватило только на медицинское училище в Белгороде. И Марина винит себя в том, что отняла у дочки целый год карьеры реаниматолога.
И еще одну вещь надо знать про острый промиелоцитарный лейкоз. Он лечится. Но препараты химиотерапии действуют на промиелоцитарный лейкоз, только если сочетать их с триоксидом мышьяка. А этого лекарства нет в России. Как если бы вы варили борщ,у вас были бы все ингредиенты, но не было соли. Триоксид мышьяка нужно покупать,и вымотанная годом борьбы семья онкологического пациента никогда не имеет на него денег.
Помогите им. Пусть Марина выздоровеет окончательно, а дочка ее София — станет хорошим врачом.
Хотите помочь — подпишитесь на наш канал
Больше новостей на сайте Фонда.