Автор: Влад Морщинский
Ветер лениво перебирал листву, создавая многоголосицу звуков. Солнце почти скрылось за кронами деревьев, и стала чувствоваться прохлада последних августовских дней. Близилась ночь с её редкими криками птиц и еле слышимым писком летучих мышей. Старые железнодорожные пути здесь были всегда. Они шли из ниоткуда и упирались в никуда — петляя и теряясь в гуще почерневшего леса.
Она была здесь одна. Не считая меня, разумеется.
— Тима, мне так хорошо с тобой, — тихо шептала она, уткнувшись в моё плечо. — Просто хорошо… Ты понимаешь?
Где-то раздался собачий лай. И далёкий гудок. Под ногами поскрипывал гравий. Чувствовалась лёгкая усталость. Мы прошли немалый путь, чтобы прийти к этому месту.
— Я уже успела забыть. Тут так тихо.
— Юля.
— Что, Тима?
— Помнишь, как мы прогуляли школу? Тогда, в 8 классе? Мы же сюда прибежали… Спрятались ото всех…
Она ещё сильнее прижалась ко мне.
— Конечно, помню. Нас не могли найти весь день. Мама просто сошла с ума! Помнишь, как она подняла всю милицию? Заставила полгорода нас искать!
— Ещё бы! Весь горисполком на ушах был. У моих родителей потом проблемы были. На работе.
В наступившей тишине было слышно, как она гулко ступает по гравию.
— Она называла нас «доморощенными Ромео и Джульеттой». Она в нас не верила, Тима, — Юля всхлипнула. — Да что уж там! Она до сих пор не верит.
Я кашлянул. Она внимательно посмотрела на моё лицо. Становилось всё холоднее. Молодой месяц почти не давал света, и она не могла ничего разглядеть. И уж точно она не видела то, что растёт внутри меня.
Это началось несколько месяцев назад. Поначалу, я чувствовал нечто инородное, абсолютно чуждое моему нутру. Оно, словно семечко, укоренилось внутри и стало расти. Оно ширилось и ширилось, не оставляя места ни для чего другого. Оно пускало побеги в мои ноги и руки, прорастая сквозь пальцы, пробивая ногти. Оно поселилось везде: в каждом зубе, в каждой волоске. И этого стало мало. Я чувствовал, как оно распирает моё тело, грозя вырваться, разорвать меня на части.
Я не могу дать этому имя. Одно я знаю наверняка — в нём нет человеческого. Более того, оно противоположно всей человеческой природе.
— А ты знаешь, что выросло у меня внутри? — спрашиваю её.
Чувствую, как напряглось её тело.
— Не понимаю. Что?
— Что выросло у меня внутри? — я повторяю вопрос.
Она останавливается. Я ощущаю её взгляд, шепчу:
— Я ведь уже зверь. Показать, что у меня внутри?
— Тима, не надо… Ты что? Ты…
Она не успевает договорить, потому что я толкаю её на рельсы. Она вскрикивает и пытается отползти.
— Тима, Тима, Тима! — сдавленно причитает она. — Не надо! Тима! Нет!
Я бью её в живот с разбега. Она снова падает на рельсы. Я бью её ещё раз, затем ещё раз, чувствуя, как под ботинком ломаются её кости. Она больше не причитает. Глухо стонет от боли. Я беру её за ноги и сдвигаю ослабшее тело так, чтобы голова легла ровно на шпалу.
Порыв ветра спугивает гигантскую птицу. Она пролетает надо мной и тут же теряется в почерневшем воздухе.
Я сажусь на её живот, обхватываю ладонями её голову. Она пытается сопротивляться, но руки её не слушают. Я приподнимаю её голову и обрушиваю на шпалу. Глухой звук. Глаза закатываются. Я снова приподнимаю её голову и обрушиваю на шпалу. Глухой звук. Из носа и рта змейками вытекает кровь. Я совершаю удар в третий раз и слышу влажный звук. Левый глаз, дёргаясь, закрылся. А правый — мутно уставился на молодой месяц.
Всё кончено.
Внутри пульсирует это нечеловеческое. Оно довольно. Я чувствую, будто оно готово вырваться из меня и заполнить всё — от горизонта до горизонта. Я смеюсь. Я счастлив.
Я ложусь рядом с ней.
— Юля, ты слышишь?
Она молчит.
— Ты увидела это?
Она не отвечает.
— Увидела, конечно, увидела. Потому и молчишь.
Я встаю.
Пальцы странно чешутся. Я начинаю раздевать её. Снимаю обувь, затем стягиваю колготки. Стягиваю юбку и кофточку. Теперь она лежит тут ярким пятном белой кожи, лишь голова закрыта чёрной кляксой. Её одежда сложена аккуратной стопкой рядом с телом, туфли венчают эту стопку. Я снова беру её за ноги и тащу в сторону ближайших деревьев — прочь от этих путей. Её лицо ещё сильнее уродуется гравием, но я продолжаю тащить. Только под деревом я успокаиваюсь и отпускаю руки.
Я низко наклоняюсь. Лицо почти не узнать. Губы вывернуты и залиты кровью. Я аккуратно вынимаю один из зубов, который чудом остался в челюсти, кладу его в нагрудный карман. Возвращаюсь к её одежде и сажусь рядом. Закуриваю.
Где-то вдали снова залаяли собаки. Месяц прячется за облаками. Стало темнее. Надо идти. Я выбрасываю окурок и сгребаю её вещи.
То, что росло внутри меня, стало сильнее. Оно двигает моими ногами. Заставляет руки сжимать её вещи. Я не пойду в город. Вместо этого я сверну и выйду на объездную дорогу. Конечно, путь неблизкий, зато меня вряд ли кто-то увидит. В такой темноте.
Юлина мать никогда меня не любила. Напротив, она обожала открыто показывать своё презрение. Она была из начальниц. Много лет на большом и важном посту. Привыкла распоряжаться. Та же история и в семье. Тихий и бессловесный муж, будто тень, рыскает по дому и пытается спрятаться от сильной жены.
Я осторожно закрываю за собой дверь, снимаю обувь. Включается свет, и я слышу голос старика:
— Тимка, это ты?
— Я, дедуль, — улыбаясь, говорю я. — Это я.
— Нет…
Я продолжаю улыбаться, снимаю одежду и вешаю её на крючки.
— Ты не Тима!
— Заткнись и посмотри на то, что во мне выросло!
Старик смотрит в мои глаза.
— Вижу… Я вижу!
— Значит, не мешай!
Я захожу в комнату, сажусь за стол.
— Дедуль, видишь там, в прихожей, женскую одежду?
— Вижу...
— Сожги её утром, договорились?
Слышу, как старик падает на колени и начинает что-то шептать. Молится. И плачет.
Я открываю ящик в столе и достаю оттуда ручку с листом бумаги. Начинаю писать короткое письмо: «Ваша дочь у нас. Пять тысяч рублей, и она вернётся. Жду деньги 28 августа у памятника Матросову. Ровно в 22:00. Никакой милиции. И без глупостей».
— Дедуль, принеси конверт!
Через несколько минут ко мне в комнату заходит старик и трясущейся рукой передаёт белый конверт. Я вынимаю зуб из нагрудного кармана и бросаю его вслед за письмом.
Я — зверь. У кого-то остались сомнения?
Хотите читать рассказы Влада? Заходите в паблик : Дети кукурузы
