Продолжаем...
Веселая обезьянка. Стрелец:
Жила-была Обезьяна. Веселая такая. Каждая утро Обезьяна ходила к Реке. Река была спокойной и тихой, и Обезьяне очень нравилось смотреть в нее, словно в зеркало. Она корчила разные рожи, изгибалась в немыслимые позы и радостно кричала. Река отвечала тихим плеском и тайной тишиной.
Так шло время. Каждое утро Обезьяна бежала к Реке, приветствуя ее радостным криком. Река переливалась в лучах солнца и притягивала красотой.
Но однажды Обезьяна не пришла. Не пришла она и на другой день, и на третий. Река ждала. Иногда казалось, что она совсем притихла, прислушиваясь к разным звукам, в надежде услышать знакомые шаги. Но Обезьяны не было.
И тогда Река стала грустить. Все в ней потеряло покой. Она металась в поисках Обезьяны. А в глубине ее стали происходить разные метаморфозы. То она беспокойно бурлила, устраивая потоп, то обретала новое подводное течение, которое наполняло ее и давало силы. Река перестала быть той спокойной рекой, которой была когда-то.
Она стала искать Путь и однажды Весной, когда дожди переполнили ее берега, она отправилась в дорогу. Река надеялась встретить вновь ту Обезьяну, которая, как оказалось, так много для нее значит. И она искала. Иногда свет звезд указывал ей путь, и она двигалась вперед, навстречу солнцу.
И вот однажды, проделав долгий путь, Река увидела бескрайнее, необъятное и величественное Море. Все это приводило в трепет и завораживало красотой. Река наполнилась новым, необъяснимым для нее чувством. Она бросилась в Море и растворилась в нем полностью, без остатка. Она отдалась огромной глубине и силе, став единым с ним.
И сейчас, когда волна поднимается высоко вверх, а солнце плещется в самых тайных глубинах, Река вспоминает ее, Обезьяну, которая помогла найти то, что было ей так необходимо — найти Себя. А иногда ей кажется, что сама Судьба была той Обезьяной, указавшей путь к Счастью.
Гора и ослик. Телец:
Шел маленький Ослик по тропе меж гор. Тащил за собой маленькую тележку со всякого рода хламом. «Забавный Ослик, – подумала Гора, – Зачем он тащит за собой этот никому не нужный хлам?»
И решила Гора позабавится над Осликом. Бросила она со своих высот ему в тележку большой серый камень. Ослик же как шел, так и продолжал идти.
«Странный Ослик», – подумала Гора и бросила в тележку еще один большой камень. Ослик же упрямо тащил за собой свою маленькую тележку. По пути ему встречались люди и спрашивали его: «Зачем ты тащишь за собой эти бесполезные камни? Не лучше ли тебе остановиться и сбросить их с тележки? Идти сразу станет легче». Но Ослик непонимающе смотрел на людей и, обливаясь потом, упрямо шел вперед, таща за собой тележку с камнями.
Гора же все с большим и большим азартом забавлялась над Осликом, дивясь его упрямой глупости и подбрасывая в тележку все больше и больше камней. «Тяжела же моя ноша», – подумал Ослик, задыхаясь от непосильного труда. И издох.
Идеальный верблюд. Дева:
Много лет тому назад четверо ученых путешествовали с караваном через пустыню Кавир. Вечером они все вместе сидели у большого костра и делились впечатлениями. Все они восторгались верблюдами. Поистине непритязательность верблюдов, выносливость, сила и непостижимое терпение изумляли.
«Мы все владеем пером, – сказал один из них. – Давайте напишем или нарисуем что-нибудь в честь верблюда и прославим его». С этими словами он взял пергаментный свиток и направился в шатер, где горела лампа. Через несколько минут он вышел и показал свое произведение друзьям. Он нарисовал верблюда, встающего после отдыха. Рисунок так хорошо удался, что верблюд казался живым.
Второй вошел в шатер и вскоре вернулся с кратким деловым очерком о тех преимуществах, которые приносят верблюды каравану.
Третий написал очаровательное стихотворение.
Наконец четвертый отправился в шатер и попросил его не беспокоить. Прошло несколько часов, огонь в костре давно погас, и друзья уже заснули, а из слабо освещенного шатра все еще доносился скрип пера и монотонное пение. Напрасно друзья ждали своего товарища целых три дня. Шатер спрятал его так же надежно, как земля, что сомкнулась за Аладдином.
Наконец, на пятый день, наиприлежнейший из всех прилежных вышел из шатра. Черные тени обрамляли его глаза, щеки впали, подбородок оброс щетиной. Усталой походкой и с кислым выражением лица, будто съел зеленых лимонов, он подошел к друзьям и с досадой бросил перед ними связку пергаментных свитков на ковер. На внешней стороне первого свитка было написано крупными буквами во всю ширь: «Идеальный верблюд, или Верблюд, каким ему надлежит быть…»